– Пасть закрой – оборвал его Алексей – Мы сейчас все под "колпаком". И возможно, не только у "Мюллера" Почти уверен, нашу беседу в парке уже слушают спецы и разлагают её на буквы и интонации. Будешь много болтать – создадут нам режим… одиночного содержания. Будет тогда тебе рыбалка! В тюремной канализации. С властью не шутят! Обо всем важном будем переписываться, а не переговариваться!

– Это как?

– Дома покажу.

Заткнулись мы все. Потому что мучительно соображали, о чем можно говорить, а о чем нет. Так и шли молча целый квартал. Народу в городе прибыло кратно. Машин – не протолкнутся! Словно в Мегаполисе. Большинство инвалиды. И у большинства глаза как у детей перед новым годом – сбудется или нет?

Еще одна мысль пришла мне в голову, и я решил её озвучить.

– Давай мужики, во-он в скверике устроимся на скамейке, буду вас огорчать!

Друзья посмотрели на меня и молча направились к скамейке.

– Ну давай, попробуй, огорчи – Кузьма многозначительно погладил свой кулак, размером с трехлитровую банку, устроившись на скамейке.

– Про уши не забудь – тонко намекнул Алексей.

– Про это можно – успокоил я – Им полезно будет.

– Значит так, вы теперь оба – агенты влияния!

– Вот те раз – всплеснул руками Кузьма – с какого бодуна?

– Собственно, чьи мы агенты влияния и на кого должны влиять? -Алексей усмехнулся – Агент влияния, штука серьезная, не серийный шпиён, эксклюзив, можно сказать, все наперечет!

– Влиять вы будете на меня, а вот чьи агенты, это вопрос, скорее всего будете агентами тех, кто будет заставлять вас влиять на меня.

На меня нажимать нельзя, сами знаете почему, можно только уговорить, а самые лучшие уговорщики, это лучшие друзья! Так что готовьтесь мужики, давить на вас будут, как на дверной звонок! Без жалости! Подставил я вас, короче. Мне стало противно.

Медведи задумались.

– Вполне может быть – подумав, сказал Алексей – По крайней мере, очень правдоподобно.

Я только вздохнул. Бестолочь я, тупорылая!

– Надо подумать, как обратить эту ситуацию в нашу пользу – Алексей задумчиво пошевелил пальцами в воздухе.

– Да что тут придумаешь – кисло сказал я – Хотя… вечером с товарищем Александром поговорю, переиграем!

– Не вздумай – Алексей погрозил мне пальцем – На эту тему есть идея, так что очень может быть это даже хорошо, что такая подстава вышла.

–Еще какие– то идеи есть?

– Пусть безумная идея, не ругайте сгоряча – пропел Кузьма и практично добавил – С деньгами надо решить вопрос.

– Что тут еще решать? – подозрительно спросил я – Решили уже, все делим! Какого хрена? В отказ пошли?

– Я о другом, идиот! Надо их хотя бы в банк положить, что ли. Или так и будут у тебя под диваном валятся? Не пятачок закатился! Да еще вечером баба Тамара наверняка еще принесет. Тоже под диван?

– У тебя Каринка экономист? Алексей повернулся ко мне.

– Угу.

– Тогда берем себе сколько надо, в кои веки контроля нет, квиточек на зарплату прикладывать не надо, остальное отдаем женам, и пусть у них голова болит, куда все это деть!

Наивный! Алексей в свете последних событий забыл о женских способностях в присваивании и осваивании любых финансовых средств. Способность превращать прибыль в небыль прошито в них на генетическом уровне.

– Голова болит – Передразнил Кузьма – да у нас голова заболит угадывать, куда они все это дели и сколько им еще этой "головной боли" нужно!

– Предложи альтернативу – Алексей пожал плечами.

– А хрен его знает!

– Нужен человек, которому мы все доверяем, вот он пусть займется сбором денег и ложит их на три наших счета за оговоренный процент – по моему, это стоящее предложение.

– Интересно, где ты такого найдешь? – скептически хмыкнул Кузьма

– Может бабу Тамару попросить?

– Не будет она бегать по банкам, да и денег не возьмет – покачал головой Алексей.

– Генка-спецназник – вдруг осенило меня.

– Это какой? – заинтересовался Кузьма.

– Ну помнишь, он еще тренером по рукопашке работал, а потом в банкиры ушел?

– Он еще живой? Я его лет шесть не видел!

– Сердце у него подвело, после операции посадили на инвалидность, теперь в Вельске доживает. У меня где то его телефон был.

– Звони – решительно сказал Алексей.

Я позвонил. Генка обрадовался. Ему давно никто не звонит. Как здоровье? Как обычно, каждый день ждет прихода старушки с косой, уже её шаги слышно. Про радужные врата первый раз слышит, из дома выходит редко. Деньги добраться до Новнинска найдет, но зачем?

– Короче Геныч – отрубил я – Гони сюда как можно скорее, не шучу, не пожалеешь! Дорогу тебе оплатим, не беспокойся. Ты очень нужен!

– Добро – голос старого знакомого был немного удивлен – К вечеру буду!

Порешав народо-хозяйственные дела, направились домой. Уже на подходе к дому были обескуражены прямо таки армейским порядком, царившим во дворе и вокруг. Во первых, на было беспорядочной толпы. Длинная змея очереди вытянулась от входа во двор и уходила куда-то к дороге. Во дворе было почти пусто, если не считать головы очереди и людей, прошедших радугу. Их оттаскивали в сторону и усаживали на скамейки, вдруг выросшие по периметру двора через каждые три метра. Двор, не убиравшийся со дня его появления на свет, был чисто выметен, в дальнем конце бригада рабочих сооружала качели с каруселями. Радуга, взятая в редкую цепь сурового вида мужиков, многие из которых инвалиды, выглядела как высокий гость, взятый в кольцо почетного караула. У всех стоящих в цепи, на руках красные повязки. Мимо очереди пробиться было невозможно. Мужики, весьма вежливо по началу, но непреклонно заворачивали всех халявщиков в хвост очереди, которая даже внешним видом наводила мысль о многочасовом стоянии. В глубине двора слышался зычный голос бабы Тамары. Позади радуги стояли две огромных коробки из – под телевизоров, и на боку каждого крупно было написано – «ХОЧЕШЬ – ПОЛОЖИ, ХОЧЕШЬ-ПЛЮНЬ»! Плюющихся я не заметил, а вот бросающих деньги в коробку было много. Каждый прошедший в радугу, посидев на скамейке и придя в себя, считал своим долгом пихнуть в коробку не мелкую купюру, а то и как эта тетка, вытряхивавшая из вывернутого кошелька все, что в нем было.

Мы подошли поближе.

– Женщина – обратился я к ней – Совершенно не нужно отдавать последнее! Если уж так хотите, киньте сотку, вполне достаточно!

Та повернулась. В глазах застыла многолетняя боль и слезы, готовые пролиться. Левая нога была заменена протезом. Мужики, стоявшие в оцеплении и люди в очереди, обратили внимание на нас.

– Твоя что ли, арка? – вместо ответа спросила она меня, нехорошо сузив глаза.

– Ну да, можно и так сказать – я не ожидал такой враждебности.

Нехороший прищур разгладился – Тогда спасибо тебе и пусть тебя и детей твоих оберегает господь! А деньги – ТЬФУ!!! Теперь будут у меня деньги! А не будет – наплевать! Не на одной ноге скакать! Тебе этого не понять и слава богу, пусть так всегда и будет! Наверно, она долго крепилась, потому что слезы хлынули дождем. Разрешила себе расслабится. Суровая женщина.

– Что здесь происходит? – Командный голос, вдруг раздавшийся у меня над ухом, невозможно было не узнать.

Тамара Федоровна, а бабой Тамарой назвать её язык не поворачивался, выглядела на все сто. Новенький, современный камуфляж, с майорскими погонами сделал из крикливой старухи властную женщину военного образца. Сопровождавшие её полковник с пустым рукавом и старшина с повязкой на правом глазу уставились на нас с видом – Скомандует майор и к бабке не ходи, от нас троих клочья полетят! Вон, и мужики из оцепления быстро взяли нас в полукруг, как волчья стая. Я твердо знал, что нас на тронут, разберутся, но озноб по спине пробежал.

– А, наконец то – насмешливо поприветствовала нас майор. Нагулялись, соколики! Так, Танечка, а ты чего плачешь?

От этого вопроса женщина просто зарыдала и кинулась на грудь Бабы Тамары. Та, поглаживая её по голове, отвела к скамейке. Усадив и присев рядом, принялась успокаивать. Мы стояли в окружении мужиков, в напряженности которых прямо таки чувствовалось – головы оторвут, но не выпустят, пока команды не будет!