Она посмотрела на лорда, на его губах была уверенная улыбка. Она кое-что поняла.

— Зачем вы это мне рассказываете сейчас? — спросила Печаль.

— Потому что ты отдашь мне землю, когда завтра победишь на выборах.

Он сказал это так уверенно, что Печаль едва успела остановить кивок.

— Вы не знаете, что я выиграю. Победить может Мэл.

— Нет. Мы оба это знаем. Даже если он каким-то чудом победит, он отдаст место тебе. Он хочет лишь, чтобы ты любила его и приняла. Он думает, что ты ненавидишь его из-за меня, потому у вас проблемы в отношениях. Он ясно дал понять, что если он победит, меня благодарить не станет. Мне даже повезло, полагаю, что он не победит.

— Это все еще не объясняет, почему я должна отдать вам землю.

— Во-первых, я знаю о тебе и моем сыне.

Кожа Печали вспыхнула, внутренности стали жидкими.

— Не надо отрицать. Я знаю, — он посмотрел на кровать, вскинув брови, лицо Печали пылало еще сильнее.

— Он рассказал? — Печаль не видела уже смысла врать.

— Звезды, нет. Он скорее предаст всю свою страну, чем навредит тебе. Нет, не он.

— Тогда как?

Веспус сделал еще глоток напитка.

— Ты так и не поняла, кто шпион, да?

Она поежилась, ощутив инстинкт. Что-то скользкое. Предупреждение. Она пришла сюда, думая, что преимущество у нее, но она уже не понимала, какие еще карты есть у Веспуса, и покажет ли он остальные.

— Кто был шпионом? — она старалась сохранять голос ровным.

— Не кто. Не человек, — он посмотрел на нее. — Есть догадки?

Печаль покачала головой.

— Помнишь Афору? Ее способность — связь с птицами. Она может вызвать их, приказывать им. Это не так и необычно. Ты, наверное, не знала, что идея об обучении соколов как гонцов была из Риллы? Из-за способности. Оттуда идея. Но Афора может говорить с птицами. А они — с ней. Они рассказывают ей все, что видят и слышат…

Печаль вспомнила себя у гостиницы в Рилле. Птицы очаровали ее, они летали вкруг риллянки, как луны вокруг планеты.

Печаль вспомнила бал, когда они с Расмусом беспечно целовались в зале в Адаварии. Птицы летали наверху, вспыхивая яркими перьями среди лоз.

— В доме королевы Риллы… Как не стыдно, — Веспус читал ее мысли по лицу.

Но она была занята, вспоминала последние недели. Каждый раз, когда открывали окна в Северных болотах. В Керидоге, когда они держались за руки, снаружи летали ласточки. Птицы. Птицы были всюду.

В замке посла в комплексе. Окна были открыты, пахло розами… Шарон закрыл их, но кто они говорили до этого? Она не помнила.

Сердце Печали с силой билось о грудь.

— У вас нет доказательств, — сказала Печаль. — Щебет птиц и слово слуги.

— Мне не нужно доказательство. Одной идеи хватит, чтобы тебя разрушить. И Расмус будет арестован. Мелисия его любит, но, как мы видели, для нее мысль об утопии в Рилле важнее, — он рассмеялся. — Ты даже напомнила мне ее во время кампании. Но, да, она его арестует. Это убьет ее, но она сделает это, исключения для племянника не будет. Даже без доказательств его растерзают сплетни. Никто его к себе не пустит.

— Он — ваш сын… — сказала Печаль.

— Ах, но не единственный. Не надо удивляться. Ты видела Ксалис. Я могу повысить любого из своих бастардов. Харун же признал Мэла… — он вскинул брови.

Что это? Правда? Печаль попыталась угадать:

— Он не Мэл, да? И вы убили всех, кто мог это доказать. Доказать, что вы растили его всю жизнь, а не два года.

— Прошу… Белисс была старой. Она была моей няней, кстати. Представь ее возраст. Гралис была художницей. Кто знает, чем она занималась, отдыхая? А Кориус… Всякое бывает. Уверен, с лестницы упасть и сломать шею может любой.

— Я знаю, что он не настоящий Мэл Вентаксис, — рявкнула Печаль. — Хватит играть. Говорите правду. Кто он?

Веспус рассмеялся.

— Выдать тебе мою радость? Было весело слушать, как вы пытаетесь раскрыть его, Печаль. Так что я тебе не скажу. Считай это моей страховкой. Только я в Лэтее знаю правду. Если со мной что-то будет, это умрет со мной. Ты проживешь, не зная?

— Интересно узнать, — прорычала Печаль.

Он рассмеялся, ярость Печали росла.

— Вы оступитесь, — предупредила она. — Рано или поздно.

— Твоя бабушка справилась, — ухмыльнулся Веспус. — А я вру лучше лорда Дэя.

Печаль застыла.

Веспус склонился.

— Да, я знаю. Та, что была Печалью Вентаксис, умерла, не сделав и вдоха. Тебе нужно чаще закрывать окна. Доказать, что ты спала с моим сыном, основываясь на щебете птиц и слове лакея, трудно, но если мы проверим могилу первой леди и найдем там кости ребенка, это сразу все покажет. Я выкопаю сам, если нужно.

38

Канцлер Вентаксис

В тот миг Печаль поняла, что он сделает ради победы все и даже больше. Что он играл в это так давно, что не принимал мысль о поражении. Любой ценой он продолжит бросать кости, пока не выиграет.

— Не расстраивайся так, дорогуша, — мягко сказал он. — Скажи «да», и все будет хорошо.

Печаль повернулась к нему, рот не слушался от отчаяния, истерика кипела в ней. Это не может происходить, не может…

— Я никому не расскажу о тебе и моем сыне. Или что ты не могла участвовать в выборах. Или что лорд Дэй тринадцать лет врал стране и прикрывал преступление первой леди-вдовы. Взамен, когда ты победишь завтра, ты оставишь меня послом. Ты настоишь на этом. И через пару месяцев я раскрою заговор Бейрама Мизила, готового свергнуть тебя, и ты наградишь меня землями. Всеми Северными болотами.

— Но народ…

— Печаль, думаешь, мне есть дело до раннонцев? — сказал Веспус. — Я не показал, что мне плевать, как я получу землю, лишь бы она была у меня? Сама решай, как это произойдет. Придумай болезнь, устрой карантин, предложи людям переехать. Закрой школы, больницы, рабочие места, и им придется переехать. Мне все равно.

Печаль лишь покачала головой. Она не могла, она обещала все улучшить…

— Может, я подслащу дело. Брошу тебе сына. Он вернется со мной, и вы сможете вернуть свои ночи.

Печаль задыхалась.

— Он не будет возражать, — рявкнул Веспус. — Он скорее сделает себя подстилкой для тебя, чем чем-то еще. И ты не будешь возражать… я так думаю.

Кровь Печали кипела от его слов, от стыда и ярости, что он знал, как сильно она пристрастилась к избавлению от боли, что приходило с касаниями Расмуса. Она решила, что пришла пора бросить последнюю карту. Сейчас или никогда. У нее больше ничего не было.

— Я знаю, что вы принесли Ламентию в Раннон, — сказала она, стараясь говорить ровно. — Я знаю, что она появляется, когда испаряется Звездная вода. Я все знаю.

— Да? Скажи, как я дал Ламентию в руки канцлеру, пока был в Рилле при дворе королевы или у себя на ферме?

— У вас был агент, — предположила Печаль.

Веспус закатил глаза.

— Очевидно. Кто? Давай, Печаль… Кто прибыл в Зимний дворец через месяцы после моего ухода, и тогда появилась Ламентия… есть догадки? Твоя семья давным-давно убила его, когда они захватили власть. Если бы не Вентаксисы, он был бы принцем или герцогом. И… он лично ненавидит тебя после того, как ты заперла его, а его жена умерла.

Бальтазар. Конечно. Он появился из ниоткуда, завоевал ее отца почти за ночь. Ламентией. Как она не увидела? Как не поняли Шарон и ее бабушка?

— Он долго ждал, чтобы отомстить твоей семье.

Печаль посмотрела в глаза Веспусу:

— Я это раскрою. Я скажу, что вы сочинили ложь обо мне, о моей бабушке, потому что я раскрыла правду о Ламентии. Я заставлю Бальтазара признаться. Все узнают, что последний канцлер умер из-за вас.

— Никто не обвинит меня в этом, Печаль, — оскалился Веспус. — Его ненавидели. И если ты это сделаешь, придется признаться, что ты все время знала о Ламентии. Как и твоя бабушка. И Йеденват. Придется признаться, что вы скрывали зависимость канцлера, пока стража порядка бушевала, и Раннон рушился. Всем плевать, откуда пришла смерть. Или как я это сделал, хотя был в Рилле. Они будут жечь твои дворцы, убивать аристократов. Снова. Это уже началось, да? Сыновья Раннона… Они скажут, что мы обречены переживать снова прошлое, — его улыбка была наглой. Торжествующей.