Отношения со своим заместителем по воспитательной работе он строил на равных, любил посоветоваться, поговорить по душам.

На этот раз Смолин с порога ошарашил новостью:

– У нас чепэ, комиссар! И не одно, а сразу два!

– Неужто собачка Жучка сдохла? – попытался пошутить Кравец.

– Не до шуток, Саня! Погибли два бойца из ремроты и зампотех…

– Ротный?

– Да нет. Наш! Грызлов! Застрелился в кабинете, ёкарный бабай!

Заместитель командира полка по технической части майор Грызлов был «тёмной лошадкой». Замкнутый и неприветливый, он ни с кем из сослуживцев дружбу не водил. Как говорят на Кавказе, хлеб не ломал, или, по-русски, водку не пил. Впрочем, это дело каждого: с кем праздники отмечать. По службе к Грызлову особых претензий не было. Не то чтобы техника в полку находилась в хорошем состоянии (в годы всеобщего развала этого добиться просто невозможно!), но приезжающие комиссии оценивали её боеготовность как удовлетворительную. Какие старания для этого предпринимал Грызлов, никого не интересовало. Важен результат! До Кравца, конечно, доходили слухи, что майор на руку не чист, проворачивает махинации с запчастями, с талонами на бензин. Но ревизия недостачи не обнаружила. Не пойман за руку – значит, не вор.

– Вчера начали нас шерстить окружники. Проверяют готовность к убытию. Или, как они заявили, помогают выполнять поставленную задачу. Помощнички, ёкарный бабай! Ходят по пятам, суют нос в каждую щель, сто советов в одну минуту, а толку никакого, – хмуро излагал Смолин. – А тут, как назло, пожар на частной автомойке. Той, что за парком боевых машин. Ну, пожар как пожар. Мы же его тушить помогали. Потушили и два трупа обнаружили. Сильно обгорели, но документы сохранились. Оказалось, наши бойцы: Сиразетдинов и Марласов. Ты их знаешь.

– Как не знать! Самовольщики. Сам сведения в дивизию подавал. Если память не изменяет, с сентября в бегах числятся.

– Так точно. Но это на бумаге. Когда прокурорские стали ротного трясти, тот раскололся, что, дескать, по приказу Грызлова этих бойцов отправил на заработки. А в самовольщики записал, чтобы не искали. Они почти полгода на заправке жили, как рабы… Понимаешь, ёкарный бабай! Вкалывали за пайку. Деньги у хозяина автомойки ротный забирал. Основную часть – зампотеху, ну и что-то себе на карман…

– Ты думаешь, это правда? Может, ротный с перепугу наклепал на Грызлова, чтобы себя выгородить?

– Эх, Саня! Какой ты, ёкарный бабай, инженер человеческих душ, если современную молодёжь не знаешь! Она сейчас ушлая. Ротный понимал, что закон нарушает. Потому заручился письменным распоряжением Грызлова. Его и предъявил «следаку». Тот по горячим следам назначил прокурорскую проверку всей техслужбы. На складах эНЗэ выявили недостачу на несколько «лимонов», а следы опять к Грызлову тянутся… Ты у него дома бывал?

– Не доводилось.

– Так сходи на экскурсию. Посмотри, как господа майоры живут! Мы с ним – соседи, а в гостях я у него оказался впервые. Понятым пригласили. Будто в музее очутился… Картины, гобелены всякие. Мебель кожаная… Золото и доллары нашли под ванной. Потом отправились к нему в кабинет, сейф вскрывать. Идём, я Грызлову говорю: «Я бы на твоём месте, ёкарный бабай, пулю в лоб пустил!» Он скривился и отвечает: «А вы, командир, сначала на моём месте окажитесь, а потом советуйте!» Наглец! Зашли в кабинет. Следователь попросил открыть сейф. Грызлов спокойно достал ключи, открыл дверцу. Не успели мы опомниться, выхватил из сейфа пистолет и бахнул себе в висок. Пуля полбашки снесла. У всех, ясное дело, сначала – шок! Потом стали разбираться, откуда ПМ взялся, откуда патроны? Грызловский-то, табельный, как положено, у дежурного по полку, под замком. А у «макарова», из которого он застрелился, номера сточены, будто у киллерского. И патроны из серии, какой на складах в дивизии нет. Короче, тёмная история. Так что готовься, комиссар, на ковёр…

– Ну, это нам не впервой!

– Да нет, тут мозги вынесут, не ходи к гадалке!

– Да, пришла беда – открывай ворота, – согласился Кравец.

– Сань, прости дурака, – спохватился Смолин. – Я ведь и не спросил, как у твоей матери дела?

– Не будем сейчас об этом, Серёжа. После расскажу…

Линия судьбы на руке у Кравца – прямая и чётко очерченная. Без разветвлений и разрывов. В жизни же, как у всякого военного, без зигзагов не обошлось. А иначе как выпускник военно-политического авиационного училища смог стать политработником в мотострелковом полку?

…Кравец окончил училище с золотой медалью. Из-за желания служить поближе к больной матери отказался от престижного распределения в заграничную группу войск. Но в Челябинск служить не попал. Был назначен замполитом роты в авиационный арсенал в Кировской области. Часть располагалась в лесу, в ста километрах от областного центра, и считалась местом неперспективным, а попросту – ссылкой.

– Тебя-то сюда за что? – вопросом в лоб встретил Кравца командир роты – седой капитан с испитым лицом.

– Ни за что… – ответил Кравец. – Служить прибыл.

Служить он и вправду хотел. Потому и не испугался этого назначения. Помнил советы бывалых офицеров, что службу в «медвежьем углу» лучше начинать, чем заканчивать. Впрочем, в том, что он очутился в таком месте, было ещё одно преимущество: на фоне спивающихся старших сослуживцев легче было проявить себя. Командир роты по причине этого самого пьянства вскоре был уволен. Кравец, оставшийся за двоих, дневал и ночевал в казарме. Через год сделал роту лучшей среди таких же подразделений ВВС. Его заметили.

После итоговой проверки офицер из политического отдела предложил перейти на комсомольскую работу.

– Комсомол – это школа жизни, – убеждал он. – Вы, Кравец, офицер молодой, толковый. Вас на этом поприще ждёт блестящее будущее…

– Не советую, Александр Викторович, делать такой опрометчивый шаг, – стал отговаривать Кравца замполит арсенала, которому лейтенант рассказал о поступившем предложении. Может быть, он просто не хотел отпускать от себя добросовестного офицера, может, действительно не видел открывающейся для подчинённого перспективы.

– Это движение в сторону, – говорил он. – Ну, кто ты такой? Офицер-политработник. Перед тобой прямая дорога. Ещё годик-другой побудешь на роте, а там двинем тебя на замполита батальона. Поступишь в академию. А что ждёт тебя на комсомольской работе? Максимум – капитанская должность. Просидишь на ней, пока не станешь старпёром. Знаешь поговорку: «Волосы выпали, зубы торчком, старый дурак с комсомольским значком»?

Кравец не послушал замполита. Вспомнил другую поговорку: «На службу не напрашивайся, от службы не отказывайся». На следующий день разыскал проверяющего и сказал, что согласен.

Армейский комсомол оказался хорошей школой. И главное – необычной. Ведь секретарь комитета обязанностей имел много, а власти никакой. Попробуй в таких условиях завоюй авторитет, организуй работу, убеди начальников в необходимости того, что придумал, мобилизуй комсомольцев. Сумеешь – честь тебе и хвала. Не найдёшь своего места в полку (будешь бить баклуши или бегать на побегушках у замполита) – считай, пропал. Застрянешь на комитете, как и обещал бывший начальник, до седых волос. А потом путь один – в начальники солдатского клуба и в запас, с тремя маленькими звёздочками на погонах…

В авиации у политработников, кто не из лётного состава (а таких – большинство), карьерный рост невелик. На должности замполитов полков, начальников политотделов назначаются только лётчики или штурманы. Не пройдя ступеньки замполита эскадрильи, нечего и мечтать о дальнейшем продвижении. Если станешь к пенсии майором, пропагандистом авиаполка или замполитом батальона обслуживания – уже удача.

Но Кравцу повезло. Он попал помощником начальника политотдела по комсомольской работе в авиационный полк, который занимался поиском и эвакуацией космонавтов и космических объектов в казахстанской степи. Полк был московского подчинения. Все в нём – на виду. Только служи, не ленись! Через два года Кравец ушёл на повышение в политотдел ВВС. Потом был приглашён в комсомольский отдел политического управления округа.