– Ложь! – с горячностью воскликнул король. – Кто в Нарнии, да и во всём мире, осмелится на такую ложь? – И, сам того не замечая, положил руку на рукоять меча.
– Я не знаю этого, о король, – ответил кентавр, – но я знаю, что на земле есть лжецы и что их нет среди звёзд.
– Я думаю, – сказал Алмаз, – Аслан может прийти, хотя бы все звёзды на небе предсказывали обратное. Он не раб звёзд, но их создатель. Разве не говорится в древних сказаниях, что он не ручной лев?
– Прекрасно сказано, Алмаз! – воскликнул король. – Это те самые слова: не ручной лев. Так говорится во многих сказаниях.
Руномудр поднял руку, собираясь сказать королю что-то важное, но неожиданно из леса послышались жалостные вопли. Они раздавались всё ближе, но лес на западе был такой густой, что пришельца было не разглядеть.
– О горе, горе, горе, – кричал голос, – горе моим братьям и сестрам! Горе священным деревьям! Леса пустеют. На нас идут топоры. Нас рубят. О горе, горе, горе!..
С последним возгласом появилась женщина, такая высокая, что голова её приходилась вровень с головой кентавра; и ещё она походила на дерево. Если вы никогда не видели дриаду, её очень трудно описать, но, хоть раз увидев, вы будете безошибочно её узнавать – по каким-то особенностям цвета, голоса, волос. Король Тириан и его друзья сразу поняли, что перед ними дух соснового дерева.
– Правосудия, государь! – вскричала она. – Я призываю вас на помощь! Будьте опорой своему народу! Они вырубают нас на Фонарной Пустоши. Сорок огромных стволов моих братьев и сестёр уже лежат на земле.
– Как, леди? Вырубают Фонарную Пустошь? Убивают говорящие деревья?! – вскричал король, вскакивая и выхватывая меч. – Как они посмели? И кто это посмел? Во имя Аслана…
– А-а-а, – выговорила дриада, вздрагивая, словно от сильной боли. Она вздрагивала через небольшие промежутки времени, словно от повторяющихся ударов, а потом – будто ей неожиданно перерезали обе ноги – упала в траву; ещё мгновение – и она уже была мертва; потом она исчезла. Все понимали, что это значит: за много миль отсюда срубили её дерево.
От скорби и гнева король на минуту потерял дар речи. Наконец он проговорил:
– Вперёд, друзья. Мы должны, не теряя ни минуты, поспешить вверх по реке и найти негодяев, поднявших руку на деревья. Пощады им не будет.
– Со всей моей охотой, государь, – промолвил Алмаз. Но Руномудр сказал:
– Государь, даже в гневе не следует терять осторожности. Назревают странные события. Если бунтовщики в долине вооружены, нам троим с ними не справиться. Если бы вы согласились подождать, пока…
– Я не желаю ждать и доли секунды, – сказал король. – Но пока мы с Алмазом отправимся вперёд, скачи во весь опор в Кэр-Параваль. Вот тебе опознавательный знак – моё кольцо. Возьми два десятка конных латников, и два десятка говорящих псов, и десяток гномов, искусных в стрельбе из лука, и одного-двух леопардов, и великана Многопуда. Веди их вслед за нами, не теряя времени.
– Со всей моей охотой, государь, – сказал Руномудр. В следующую минуту он уже скакал галопом вниз по долине.
Король шёл большими шагами, то сжимая кулаки, то бормоча что-то про себя. Алмаз молча шёл рядом. Тишину нарушало лишь звяканье золотой цепи на шее единорога да мерная поступь чёрных копыт и двух ног.
Вскоре они достигли реки и свернули на заросшую травой дорогу; слева от них была река, справа – лес. Спустя некоторое время они вышли к месту, где земля становилась неровной, а густой лес спускался прямо к воде. Дальше дорога шла по южному берегу. Тут был брод. Вода доходила Тириану до подмышек, но Алмаз (на своих четырёх ногах ему было куда легче держаться) шёл справа от него, ослабляя силу течения. Тириан сильной рукой обхватил шею единорога, и оба благополучно переправились на другой берег. Король все ещё был в таком гневе, что не заметил холода. Но, выйдя на берег, он, конечно, тотчас же вытер свой меч воротником плаща (это было единственное место, оставшееся сухим).
Теперь они шли на запад; река была справа от них, Фонарная Пустошь расстилалась впереди.
Они прошли больше мили, когда оба вдруг остановились, одновременно воскликнув. Король сказал: «Что это?»; Алмаз – «Глядите!»
– Это плот, – сказал король Тириан. Так оно и было. Полдюжины великолепных стволов, свежесрубленных и очищенных от веток, были связаны в плот и быстро плыли по реке. На плоту стояла водяная крыса и споро правила шестом.
– Эй! Водяная крыса! Что это ты делаешь? – закричал король.
– Везу в Тархистан брёвна на продажу, государь, – сказала крыса и вежливо приподняла ухо, как могла бы приподнять шляпу, если б, конечно, шляпа на ней была.
– В Тархистан?! – загремел Тириан. – Что ты говоришь?! Кто приказал рубить эти деревья?
В это время года река течёт очень быстро, и плот уже миновал короля и Алмаза. Но крыса крикнула через плечо:
– Приказ Льва, государь. Самого Аслана. – И она прибавила что-то ещё, чего они уже не могли разобрать.
Король и единорог уставились друг на друга. Ни в одном самом опасном бою они бы так не испугались.
– Аслан, – очень тихо произнес наконец король. – Аслан. Может ли это быть? Может ли он рубить священные деревья и убивать дриад?
– Если только дриады не совершили чего-нибудь чудовищного, – прошептал Алмаз.
– Но продавать их в Тархистан… – сказал король. – Возможно ли это?
– Не знаю, – печально ответил Алмаз. – Он же не ручной лев.
– Ну что ж, – сказал наконец король. – Мы должны отправиться вперёд и принять ниспосланное нам приключение.
– Это единственное, что нам остаётся, государь, – сказал единорог. Он не подумал, как глупо им отправляться вдвоём; не подумал об этом и король – гнев затуманил их мысли. Однако опрометчивость эта имела самые гибельные последствия.
Внезапно король тяжело оперся о шею друга и склонил голову.
– Алмаз, – сказал он. – Что нас ждёт? Ужас переполняет моё сердце. Если бы мы умерли днём раньше, мы были бы счастливы.
– Да, – сказал Алмаз. – Мы слишком долго жили. Наступает самое худшее. – Они постояли с минуту и продолжили путь.
Спустя некоторое время они услышали «тук-тук-тук» – стук топоров по бревну, однако ничего ещё не видели, потому что склон круто уходил вверх. Когда они достигли вершины, вся Фонарная Пустошь открылась их глазам. И от зрелища этого король побледнел.
Прямо в сердцевине древнего леса – где росли золотые и серебряные деревья и где ребёнок из нашего мира посадил некогда Древо Защиты – шла широкая просека. Это была страшная просека, она тянулась как свежая рана, изборождённая колеями от деревьев, которые тащили к реке. Кругом толпился занятый работой народ, хлопали бичи, лошади с усилием тащили брёвна. Сначала королю бросилось в глаза, что больше половины толпы не говорящие звери, а люди. Ещё страшнее было то, что это не белокурые обитатели Нарнии, а темнолицые и бородатые жители Тархистана, великой и жестокой державы, лежащей к югу от Орландии, за великой пустыней. Не то чтобы в Нарнии нельзя было встретить одного-двух тархистанцев – торговцев или послов, тем более что между Нарнией и Тархистаном в то время был мир; но Тириан не мог понять, отчего их так много и почему они рубят нарнийский лес. Он крепче сжал меч и обернул плащом левую руку. Они быстро спустились.
Двое тархистанцев вели лошадь, тащившую бревно. В тот момент, когда король подошёл к ним, бревно попало на плохой участок колеи.
– Тащи, сын лени! Тащи, упрямая свинья! – кричали тархистанцы, щёлкая бичами. Конь и без того старался изо всех сил: глаза его налились кровью, он весь покрылся пеной.
– Работай, ленивая скотина! – закричал один из тархистанцев; при этом он жестоко стегнул лошадь. И тут произошла поистине ужасная вещь.
До сих пор Тириан не сомневался, что тархистанцы привели своих собственных лошадей, бессловесных и неразумных, подобно лошадям нашего мира. И хотя издевательство над бессловесной лошадью было ему отвратительно, он, естественно, больше думал об убийстве деревьев. Ему и в голову не приходило, что кто-нибудь посмеет запрячь свободную нарнийскую лошадь, тем более подгонять её бичом. Когда зверский удар обрушился на коня, тот поднялся на дыбы и произнёс, чуть не крича:
