Мстислав Владимирович, сын Гиты, с 1088 года княжил в Новгороде, Ростове, Смоленске, в Переславле и в других городах, участвовал в княжеских съездах, в походах на половцев, сыграл выдающуюся роль в организации обороны Новгородской земли от набегов западных соседей, стал великим князем киевским в 1125 году, умер в 1132 году. Летописцы, а затем и некоторые историки именуют его Мстиславом Великим, отдавая тем самым заслуженную дань этому государственному деятелю. Есть и явные недоброжелатели старшего сына Владимира Мономаха, обвиняющие его в том, что он не сумел прекратить разгорающуюся междоусобицу, не справился с половцами, то есть логически не завершил дело отца. Отрицательно оценивая деятельность Мстислава, историки как бы подписывают приговор всем Мономашичам, якобы не справившимися с решением задач, возложенных на них историей. Но справедлив ли приговор? Справедливы ли обвинения, предъявляемые Мстиславу Великому, годы великого княжения которого приходятся как раз на тот период, когда русская распря, если так можно сказать, окончательно вышла из повиновения? Увядающему Киеву, лишенному мощной подпитки, получаемой от «варяжского пути», во второй четверти XII века уже невозможно было держать в повиновении крупные и мелкие княжества. Созданная Рюриковичами пирамида с вершиной в Киеве стала по объективным причинам рушиться. Мстислав, каким бы он ни был великим, не смог бы остановить процесс разложения, дробления. Он сделал все, чтобы этот процесс проходил с наименьшими потерями для страны в целом и для каждого соотечественника в отдельности. Вот в чем смысл его величия.

С междоусобицей Мстислав боролся теми способами и средствами, которые считал нужными и важными. Чтобы покончить с этим злом, он решил нанести сокрушительный удар по князьям полоцким, потомкам варяжки Рогнеды, являвшимся, по мнению великого князя киевского, первопричиной распри. Они действительно представляли собой постоянную угрозу для мира внутри державы, вели независимую политику, часто не подчинялись высшей власти.

У них была на то веская причина. Известно, что матерью Владимира I Святославича являлась ключница Малуша, а не законная, пусть и взятая силой, жена Рогнеда, потомки которой более ста лет пытались отвоевать силой свое право на великокняжеский престол у потомков Малуши и Владимира I Святославича.

В 1127 году в наказание за то, что князья полоцкие отказались участвовать в очередном походе на половцев, Мстислав повелел удельным князьям Турова, Владимира, Курска, Смоленска, других городов всем разом в условленный день начать военные действия против отступников.

Союзные войска победили полочан. Гнездо Рогнеды было разрушено. Князей полоцких с семьями сослали в Константинополь.

Однако распря не прекратилась. На территории Киевской державы возникали новые очаги междоусобицы: Чернигов, Переяславль, Новгород, всегда довлевший к самостоятельности… Волшебным страшным зверем набросилась распря на русскую землю: Мстислав отрубил ей одну голову, вместо нее выросли несколько новых.

В контексте темы о судьбе основателя Москвы Юрия Владимировича данный эпизод русской истории важен тем, что князь Суздальский в нем активного участия не принимал! Но почему? Причин тому было несколько.

Все годы правления старшего брата Юрий сидел в Ростово-Суздальской земле, занимался ее проблемами. Сведений об этом периоде жизни князя дошло до наших дней немного, но с полной уверенностью можно сказать, что сын Мономаха в данный период активно и успешно занимался хозяйственной деятельностью, помогая прибывавшим из горячих точек страны согражданам обживаться на новой малой родине, осваивать богатую землю Ополья. Позитивные результаты деятельности Юрия Владимировича в Ростово-Суздальской земле в 20-30-е годы будут заметны всем чуть позже, во второй половине двенадцатого столетия, когда в Заокской области станут возникать один за другим города, когда центр политической жизни страны начнет перемещаться с Поднепровья на восток.

После смерти Мстислава 15 апреля 1132 года великокняжеский престол занял по старшинству следующий сын Владимира Мономаха, Ярополк, и с этого же года в активную политическую жизнь Киевской Руси включился князь Суздальский. 17 апреля, в воскресный день, состоялась торжественная церемония вступления Ярополка на великокняжеский престол. Искренно радуясь за брата, Юрий Владимирович после празднеств не уехал в Ростово-Суздальскую землю, где ждали его важные дела и проблемы. Столь странное поведение объяснялось тем, что в Киеве с вокняжением Ярополка дела для Мономашичей резко ухудшилось в связи с обострением противоречий между ними и удельными князьями, а также между самими удельными князьями.

Причиной очередного раздора стала Переславская земля, богатая, обширная область на юге Киевской Руси. Черниговские и другие удельные князья попытались разодрать на куски, растащить по своим уделам богатую землю. Ярополк повел себя в этом деле странно, будто бы забыл, что ему нужно заботиться об укреплении центральной власти, а не потакать амбициям удельных князей. Юрий Владимирович, предчувствуя беду, ушел из Киева в Остерский Городец, зорко наблюдая за ситуацией. По соглашению с Ярополком в Переяславль ворвался Всеволод Мстиславич, что явилось сигналом для других удельных князей. Они быстро снарядили дружины. Но князь суздальский их опередил. «Всеволод утром сел в Переславле, а до обеда его выгнал Юрий». Это был поистине прыжок барса. Изгнав из города племянника, Юрий вернул Переяславль центральной власти и через восемь дней уехал в Городец.

На этом дело вокруг Переславля не закончилось. Еще несколько раз внуки Мономаха посягали на город. Юрий Владимирович успокоился лишь тогда, когда княжество Переяславское досталось брату Вячеславу. Свято исполняя отцовский наказ, он горой стоял за дело Мономашичей. Но те не всегда отвечали ему тем же. Вячеслав, человек со странностями, с причудами, правитель вялый, посредственный, часто грубо говорил будущему основателю Москвы: «Я был бородат, когда ты только народился».

В этой неуместной реплике не было нечаянности стариков в минуты отчаяния, когда у них уже не хватает (даже у самых терпеливых) иных слов, чтобы вразумить молодых. В этой реплике сквозила спесь избалованного человека, человека недоброго и бестолкового.

Распря разгоралась с каждым днем. Юрий Владимирович принимал в ней участие на стороне Ярополка. Черниговский князь Всеволод Ольгович вместе с князьями Изяславом и Святославом Мстиславичами ранней весной 1134 года чуть было не захватили Киев. Неожиданно напали они на пригороды, опустошили их. «Одних людей уводили, других убивали, – сказано в летописи. – Люди не могли перебраться через Днепр и переправить скот». Князья подошли со своими дружинами к Киеву, три дня простояли у города и вдруг, словно напуганные птицы, отступили и побежали на север в Черниговскую землю.

Кто же вспугнул налетчиков? Вероятнее всего, это сделал Юрий Владимирович, с которым они совсем недавно бились на Ждановой горе.

Случилось это год назад. В Новгороде правил Всеволод. Летом он ходил на запад, одержал победы над племенами чудь, взял Юрьев (Дерпт). По возвращении из успешного похода к нему явился Изяслав Мстиславич. За несколько месяцев до этого визита он уступил не без участия Юрия Владимировича город Переяславль дяде Вячеславу, получив в обмен Туров и Пинск. Вскоре Вячеслав отнял у него Туров, а князь суздальский – Переяславль. Остался Изяслав без двух городов. Очень он обиделся на дядей, рассказал об этом Всеволоду. Тот успокоил его: «Я, брат, завоюю для тебя Суздальскую землю».

Их поддержало новгородское вече, но поход на юг оказался неудачным. Всеволод дошел до Дубны, там встретила его большая рать противника. Форсировать реку с боем новгородцы не решились и повернули назад.