- Они не против, - сообщил Ипфек.

- Эээ впух... тогда ладно, - дала отмашку грызуниха, - Пыль с поверхности не взлетит от тяготения?

- Не успеет, даже если она там есть, мы посчитали.

- В пух, действуйте.

- Что, хвост жмыгает? - вопросил Гусень, и грызи заржали в голос.

Всё же проходить в ста метрах от планеты было волнительно, хотя все рассчёты показывали безопасность этого маневра. Пухов юморист Ипфек увеличил дистанцию до ста одного метра - совсем другое дело! Только убедившись, что нафигаторы не собираются устроить катастрофы, Гусень и Хвойка расслабились и продолжили любоваться космическими гусями. Спустя двадцать минут два корабля, двигаясь парралельно, прошли буквально по касательной к Малой, и минимальное расстояние действительно составило сто один метр. Вот после их пролёта с поверхности наверняка взлетела пыль и разреженые газы, но несушки прошли успешно, получив таки свои преимущества в экономии РТ. Теперь им предстояло подождать несколько часов, чтобы устроить разрыв с ударной группой. Тащиться сразу за артиллеристами - отличное приглашение для врага атаковать вспомогательные корабли, а так скитры не смогут обойти боевую группу и дотянуться до несушек.

- Послушаем, - философично цокнул Гус, нацепляя наушники.

Соль в том, что одним из действенных методов контроля являлась банальная прослушка, поэтому микрофоны, включённые в сеть, стояли во всех отсеках, где имелась атмосфера. Логика была простая, если что-то случается - чаще всего это сопровождается звуком. Что-то упало, потекло, закоротило - это неизбежно создаст шум, который уловит микрофон; ясен пух, нельзя постоянно сидеть и слушать, этим занимается автоматика. Акустические датчики - самые простые и при этом весьма эффективные для отслеживания побочных неисправностей. Обычно ух-контролем занимались операторы самого низкого уровня, потому как никаких особых навыков не требуется; однако, остальные тоже не отмахивались от этого, когда была возможность. Сейчас Гусень прослушал почти две сотни аудиофайлов, записаных автоматикой, и пару раз заржал, потому как слышал, как очередной космонавт споткнулся в люке и закручивает междометиями, на которые и среагировал микрофон. Несколько звуков вызвали у него сомнения в их природе, поэтому грызь переключился на видеонаблюдение и убедился, что там всё в пух. Закончив с прослушкой, он выделил записи в журнале и отправил в корзину. Теперь можно и чаю выпить, подумал грызь, и выполнил это намерение.

- Там уже готовят схему атаки, - между делом сообщила Хвойка.

- Рано, - зевнул Гус, - Какие новые данные они получили?

- Ну... Никаких, - хихикнула грызуниха.

- Вот именно. Так что, я - сурковать, остальным разойтись.

- Вот выпушень! - изобразила возмущение Хвойка, - Да ладно, я тоже пойду после разгона.

Гусень ничуть не шутил, когда угрожал пойти плющить морду. Внутри гравитационного колодца звезды физику не обманешь, и до планеты лететь ещё около двух недель. Точно также, если даже чешуя что-то запустит навстречу, ему никак не добраться быстро. Поэтому совершенно незачем тратить Дурь на то, чтобы сидеть на измене всю дорогу - Дурь понадобится во время операции. А пока можно вспушиться... уникальная возможность, да, хихикнул Гус. Вспушиться и действительно пойти подремать. При этом грызь не стал сразу влезать в каюту, а вышел в кольцевой корридор, опоясывавший жилой модуль, и перешёл на бег. Ему тут же пришлось уворачиваться от проходящих грызей, но в этом, собственно, немалая часть упражнения. Если бы дело происходило в докосмическую эру, ему и Хвойке полагалось уже ходить с палочкой, как старым перечницам, потому как их внуки уже пошли в школу. В нулевых, космонавты пользовались комплексом медицинских средств, который позволял бороться с последствиями облучения - несмотря на всю защиту, сколько-то всё равно схватишь. "Побочным" эффектом являлось продление жизни организма и замедление процесса старения. Во-первых же, Хвойка и Гусень совершили достаточно межзвёздных полётов, чтобы проявился эффект разницы времени между их кораблём и родной планетой. По этой причине ихняя дочка Тирита теперь была моложе родителей только на десять лет! Это подламывало голову, хотя имело и кучу плюсов...

- Расступись, пух-головы!! - крикнул Гусень, прыгая через группу грызей.

К удаче, прыгнул успешно, соударения белковых тел не случилось, сухо цокая, и Гус побежал дальше.

- Эй Гус! Эй ты выпушень! - цокнул Хомчин, заставив его остановиться, - Опять гусей топчешь?

- Ты по себе-то не суди, гусетопталка ходячая, - хмыкнул Гус, - Чего там у вас?

- Моники надо перенести, - пояснил Хомчин, переваливая по морде толстые щёки, - А то там навалили барахла, в шлюз не протиснешься. Пойдёшь?

- Ага, - зевнул тот, - Давай часов через десять.

- Ну цок, - хрюкнул грызь, и вшуршал в дверь каюты.

Можно и перенести, чтоб мозги не замыливались, подумал Гусень, продолжая беготню по корридору. Один пух, надо умотать несколько суток полёта, так почему бы не сделать это хоть с какой-то пользой.

---

Над заболоченой низиной стоял утренний туман, несло сырым свежаком, имеющим все признаки колотуна. Где-то в белой дымке монотонно орала местная болотная птица, похожая на выпь, судя по всему... Белкин неспеша набил песка в пустую жестянку из-под тушёнки, и со всего размаху запулил в туман.

- Да заткнись ты, пища! - напутствовал парень.

Банка прошелестала по камышам, бултыхнулась в воду, и "выпь" замолчала. Секунды на три. Потом снова разнеслись её позывные, и Белкин махнул рукой. Достала конечно, но не из автомата же её спугивать теперь. Таращась в тёмно-синее небо, на котором гасли с рассветом ещё видимые звёзды, капитан Никодим Белкин отмёл мысль о применении огнестрельного оружия, сухо выражаясь. Застава на южной границе лесной зоны считалась скрытой от врага, так нафиг надо лишний раз светиться. Кроме того, далековато вести патроны... в общем, птице повезло, пусть орёт дальше. Белкин запоздало подумал, что прямо сейчас выбросил в болото банку. Если как следует жадничать, то на любом волкенском базаре можно продать её по приличной цене, потому как местные понятия не имели об оловянных консервных банках, и блестящая ерундовина вызывала интерес. Однако, если подумать, то это и правда ерундовина и ничего больше, пользы от неё никакой, а следовательно, туда ей и дорога.

Никодим никогда не отличался любовью к торговле ради наживы, а уж здесь сразу появлялись нехорошие ассоциации с тем, чем занимались скитры. Ящеры не сидели на своём архипелаге, а активно налаживали контакты со степными племенами волкенов, и торговали. Местные получали как раз такие "сокровища", как консервные банки, и постепенно продавали захватчикам всё - и землю, и самих себя. Волкены не самые жадные и глупые существа, но их почти первобытный разум не мог противостоять отработанной машине скитровской цивилизации. Степняки занимались самоистреблением, причём добровольно и с песнями, и уже считали врагами не только людей, но и всех "лесных". Шляться по степям лично стало невозможно, человека видать за километры, а у волкенов ещё и отличное ночное зрение. "Лажово" - подумал Белкин, приминая сапогом болотную кочку, и поправился: "не то слово, насколько лажово". Рептилоиды, насадив жертв на крючок безобидной торговлей, теперь пустили в ход весь арсенал - наркотики, спиртное, азартные игры. Эти твари не упускали из вида и того, что если пустить дело на самотёк - можно осуществить естественный отбор и выработать у жертв иммунитет.

Последние сведения, полученные разведчиками из волкенов, вызывали у Нико ощутимый рвотный рефлекс. В доведённых "до кондиции" племенах рептилоиды начали практиковать покупку "фуражных особей". В самом прямом смысле - покупали подневольных волкенов, чтобы просто сожрать их! Само по себе это не укладывалось в башку, хотя из Центра подтвердили, что в "культуре" скитров есть заморочки на тему каннибализма, следовательно - это всё не на пустом месте. Рептилоиды без труда создавали искуственное состояние нехватки пищи, и от щедрот своих предлагали простое решение, продать одну особь в обмен на выживание остальных. Собственно, в этом вся суть капитализма, создание проблем с последующей продажей их решения. При этом, ясен пень, волкены продавали именно тех, кто был не согласен с существующей практикой, чем опять-таки играли на лапу скитрам.