Вилли прекрасно сознавал, что Ирма пошла на организацию заговоров, движимая, скорее, оскорблённой гордостью, чем врождённым желанием убивать. С ней что-то произошло там, в прежней жизни, и Гриз твёрдо решил выяснить, что именно... Появление не острове настоящих злодеев, насильников, грабителей грозило Ирме огромными неприятностями просто потому, что она была женщиной. Поэтому, не смотря ни на что, Лабер не желал смерти прорицательнице. Убить её не составляло труда и в Городе, тогда как полная изоляция давала возможность, несчастной девушке не торопясь всё обдумать, взвесить, что-то переломить в душе, преодолеть ложную гордость. Лозенфильд - сильная натура. Она способна на многое, и Вилли очень не хотелось преждевременно вычёркивать её из общественной жизни...
Лабер посадил истребитель возле линии прибоя, прилепил блок управления к виску и пошел на огонёк. Солнце почти село. По морю бежала кроваво-красная дорожка и упиралась в небольшой, опрятный домик, приютившийся между двумя молодыми орехами. Они играли роль опор. Изгнанница сидела на пороге и сосредоточенно жарила кролика. Невдалеке поблёскивал люрминс. Гриз вежливо кашлянул. Ирма оглянулась и с любопытством, без страха, посмотрела на тёмную фигуру, приближающуюся со стороны моря. Когда она узнала визитёра, то весело, без злобы, засмеялась.
- Вот я и дождалась той счастливой минуты, когда и тебя отправили в тюрьму! Или великий и непогрешимый соблаговолил лично привезти новую партию заключённых?
Руководитель с интересом рассматривал пленницу. Она преобразилась необычайно: загорела, посвежела, исчезли неизменные мешки под глазами, чёрные волосы приобрели глубокий блеск, щёки - устойчивый румянец. Изоляция явно пошла ей на пользу.
- Хочу сразу тебя разочаровать. Мне просто захотелось посмотреть, как ты устроилась...
- Соскучился по пророчествам?
- Представляю, что ты мне наговоришь!..
- Так зачем ты приехал? - уже серьёзно спросила Ирма.- Захотелось пожалеть несчастную, или в Городе не осталось красивых женщин?
- Я люблю печёных кроликов, а у нас с ними напряжёнка...
- Садись. Так и быть... Поделюсь с сиятельнейшим... Не дам умереть с голода...
Вилли не торопясь расположился рядом с девушкой. От неё пахло свежестью, цветами, морем, здоровьем. Нет, она положительно изменилась...
- Ирма, я хочу знать правду, - после непродолжительной паузы сказал Руководитель. - Кто ты на самом деле?
- Мне гадко и стыдно вспоминать о прошлой жизни. На душе становится противно и отвратительно. Так уж это необходимо - ковыряться в незаживающей ране? Кому от этого станет лучше? Да и что ты знаешь о боли? Той, что выжигает сердце и опустошает душу. Ты паришь над людьми не ведая печали и забот. Всесильный, самоуверенный, без колебаний посылающий людей на смерть...
- Знаешь, Ирма, давай не будем хвастаться, и измерять чьё горе глубже. В том нет доблести. Горе и боль одни для всех. Лучше просто расскажи, не держи камень на душе...
- Хорошо. Мне терять нечего. Я выполню твою просьбу, только с одним условием - требую ответной откровенности. Кто скрывается под маской Руководителя? Откуда ты пришёл?
- Договорились, так я слушаю...
- Я, урождённая Ирма фон Лозенфильд, дочь многострадального Генриха фон Лозенфильд, попавшего волею судьбы в долговую зависимость к герцогу Клаусу фон Варенгот - жадному, свиноподобному сластолюбцу, самодуру, владельцу замков, денег и земель. У моего несчастного отца остались в жизни только две ценные вещи, которые он всячески берёг и любил: честь и дочь. Долговая яма грозила отобрать первое, а честь можно было сохранить, только отдав герцогу второе. Отец долго колебался, не решался сделать выбор и в результате потерял всё. Ты не в состоянии себе представить, какое унижение я испытала, когда эта скотина только прикоснулась ко мне своими сальными и вечно липкими руками. Животное, заросшее короткой рыжей шерстью, слюнявый ублюдок, он почти каждый день насиловал меня, наслаждаясь превосходством и возможностью безна-казанно глумиться над слабым. Делал он это всегда в присутствии слуг, чтобы те потом рассказали всем и каждому о его подвигах. Бессилие доводило меня до бешенства, но соглядатаи моего мучителя следили за каждым моим шагом днём и ночью. Поэтому мне не никак не удавалось даже покончить с собой. На людях этот выродок выдавал меня за свою племянницу, и заставлял отзываться на имя Марта. Конечно, высокородная публика прекрасно знала правду и с удовольствием подыгрывала герцогу - эти напыщенные, чопорные, самовлюблённые и развращённые бароны и баронессы, герцоги и шелудивые рыцари, придворные лизоблюды и шлюхи из свиты короля. Я постоянно ловила на себе их похотливые, раздевающие, ощупывающие взгляды. С момента моего первого выхода в свет герцог вёл бесконечный торг. Он прощупывал своих друзей и всех подряд, сколько ему заплатят за ночь, проведённую со мной. Эта гадина оценивала всё: стройность ног - столько-то, ровная осанка - столько-то, гордый поворот головы - столько-то, и даже строптивость входила в прейскурант. Ты никогда не узнаешь, через что мне довелось пройти, что пережить, вынести! И вдруг в один прекрасный момент я очутилась здесь и сразу поняла - ни-чего не меняется в мире. Вокруг жила и здравствовала всё та же орава правителей: лицемерных, прикидывающихся добренькими, а во главе стоял ты - таинственный спаситель из какого-то там плена. Всесильный, присматривающийся, прикидывающий, выжидающий... И я решила - хватит! Лучше я буду хитрой и безжалостной, и постараюсь покончить с вами первой, чем стану покорно ждать, когда надо мной станут глумиться по очереди. Прикинуться слепой не составило труда, а найти дураков, рвущихся к власти, оказалось проще простого. Они были готовы выполнять любое моё приказание, лишь бы в будущем выбиться в начальники...
- Скажи, Ирма, почему ты не прогнала меня с острова?
- Потому, что ты прогнал меня тогда!
- А ты не боишься, что я могу овладеть тобой прямо сейчас. Мы одни и о моём поступке никто не узнает...
- Меня это нисколько не пугает только потому, что, как ты сказал, о твоём подвиге никто не узнает. Унижение ближнего своего доставляет истинное удовольствие только тогда, когда об этом трубят на каждом углу. Ты хоть, по крайней мере, поступил честно - просто изолировал меня, не надругавшись, и дал прекрасную возможность подумать. Впервые в жизни на сердце у меня спокойно. Я ничего не опасаюсь и даже мой страж, - она показала на люрминса,- не приносит мне никакого беспокойства. Я никогда не предполагала, что возможно такое счастье! Спасибо тебе за изгнание. Тогда мне хотелось умереть, сейчас, и притом с той же страстью - жить! Теперь твоя очередь исповедаться...
Вилли назвал себя, рассказал о Земле, о гибели семьи и всего человечества, о войне в космосе, о переброске людей домой, на родную планету. Ирма слушала, склонив голову набок, и шевелила палкой угасающие угли. Палка время от времени загоралась, и прорицательница тушила её, слегка помахивая из стороны в сторону, и снова принималась ворошить костерок.
- Если твой рассказ не выдумка, - заговорила она после окончания повествования, - то мне тебя искренне жалко. Однако не очень-то верится...
- Знаешь, мне тоже...- криво усмехнулся Лабер. - Только ты позабыла про своего сторожа, и про то, на чём я прилетел сюда...
- Покажи шрамы...
Руководитель обнажился по пояс.
- Страшная судьба. Я и подумать не могла. Прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Давай вернёмся к началу нашего разговора. Так зачем ты приехал?
- Скоро на остров привезут настоящих подонков, и я бы очень не хотел, чтобы ты встретилась с ними. Поехали со мной в Город!
- Для начала съедим кролика, не то он сгорит, а потом я дам ответ. Мне очень трудно возвращаться с позором. Я была не права, поступила гадко и едва не погубила многих. Поэтому я боюсь презрения и ненависти - это убьёт меня. Едва я представлю себе...- девушка поперхнулась и сказала глухим голосом. - Давай лучше перекусим...
