- Ты что задумал? - грозно прогудел Каульвюр. - Говори, да не заговаривайся!..

   - Минуточку терпения...сколько...тридцать семь душ? Прекрасно! А теперь прошу внимания. С завтрашнего дня вы все отведёте своих детишек не в скучный интернат, а, в приносящую счастье, опиомокурильню! Надеюсь, вы непременно со мной согласитесь, раз она такая безвредная! Если наслаждаться счастьем - то уж всем, без исключения! А то ишь, какие жадины выискались! Всё лучшее только для других! Не хорошо! Пора позаботиться и о своих близких. Семье уважаемого Абдрахмана предписывается прибыть в полном составе для приёма двойной порции счастья!

   - Нет! Только не это! - упал на колени арестант. - Делай со мной всё, что захочешь, только не трогай семью!

   - Ну, уж фигушки! - не унимался Лабер. - Блаженствовать - так уж всем. А то выдумали на самом деле - одним радость, а другим серые будни. Не выйдет! Даёшь праздник каждый день! Причём до усрачки! Я правильно говорю, Абдулла?..

   Бывший визирь никак не отреагировал на вдохновенный монолог Руководителя, а лишь что-то промычал себе под нос и продолжил ковырять дерево.

   - Давайте не будем торопиться с казнями и прочими погубительствами, - мягко проговорил кузнец. - Ты сам говорил - жестокость всегда порождает ещё большую ответную жестокость. Мы все были свидетелями, и не раз, как ты прощал своих личных врагов. Что ж, мы соглашались с твоим мнением и не настаивали на наказании бунтовщиков. Я думаю, сегодня настал тот момент, когда стоит прислушаться к голосу большинства. Спокойное обсуждение непременно прольёт свет на предмет спора. Не достойно Руководителю запугивать и унижать высокое собрание без серьёзного повода.

   Однако Руководитель пропустил речь Каульвюра мимо ушей и уверенно продолжал:

   - Если сказать честно - мне совершенно не интересно ваше мнение по данному вопросу. Ишь ты, боги выискались! Я, оказывается, не имею права трогать их высочества! - у Вилли задрожали губы. - Я раздавлю любого, кто только попробует заработать на человеческой слабости, горе...

   - Но Ирму ты простил, - ядовито напомнил Скоробогатов. - Видимо прорицательница умеет уговаривать...

   - Она покушалась на мою жизнь и ни на чью более, - неубедительно возразил Гриз. - Кто из вас хоть раз бывал в заведении Абдрахмана? Сейчас мы все поедем на экскурсию. Вы обязаны знать, что ожидает ваших детей и близких. Я настаиваю. Несогласных поведут под конвоем. Никакие возражения не принимаются. Всё! Выходи строиться!..

   В зал заседаний стремительно вошёл Али. Он удивился вооружённым людям при входе и жаждал разъяснений...

   - От чего мы все такие насупленные? - поинтересовался робот. За его плечами болталась винтовка. - О чём лай?

   - У нас объявились наркотики, - пояснил Руководитель. - Я не могу позволить им пустить корни в городах...

   - Значит, я появился во время, - мгновенно посерьёзнел Али. - Кого пристрелить первым? Я мигом...

   - Мы едем в Кангенд. Если хочешь, оставайся здесь...

   - Ни за что, - возразил робот. - Тебе наверняка понадобится помощь. Я тут разжился по случаю одной штуковиной, - он выразительно похлопал по винтовке, - которая непременно пригодится в трудную минуту.

   - Ну что, господа Советники, прошу на выход. Нас ждёт увлекательное зрелище. Хайме,- сказал Вилли, проходящему мимо начальнику охраны, - останься здесь. Мало ли чего...

   Пока сановные особы грузились в три экипажа, Абдрахмана отвели в камеру, сооружённую из старой кладовки. Возле неё выставили усиленную охрану.

   Советники в сопровождении сорока всадников выступили. Руководитель вместе с роботом, кузнецом, Мартой и Ирмой ехали во главе процессии. Некоторое время все молчали, лишь Али с нескрываемым интересом рассматривал окрестности и тихо насвистывал весёлую мелодию.

   - Вилли, зачем ты так странно поступаешь? - наконец не выдержала Лозенфильд. - Ты сам говорил не раз - нам всем необходимо научиться прощать. Ограничились бы небольшим внушением, закрыли эти самые курильни и дело с концом. А то выдумал - казнить!..

   - Я знаю, к чему приводит нерешительность в таком важном деле. Наркотики подобно лесному пожару примутся уничтожать людей. Раз попробовав их, уже нельзя остановиться. Человек разрушается как личность. Проституция, грабежи, убийства - непременные спутники наркотиков. Поэтому я не остановлюсь ни перед чем, и обязательно доведу дело до конца, чего бы мне это не стоило. И ничто не способно убедить меня в обратном...

   - Люди могут отвернуться от тебя, - не выдержала Ирма.

   - Люди, или те, кто торгует отравой, зарабатывая на ней сумасшедшие деньги, - раздражённо заметил Лабер. - Я не думаю, что опиум сделался продуктом первой необходимости. Ты не понимаешь, с чем мы имеем дело и не говори глупостей.

   Девушка надулась и молчала всю оставшуюся дорогу.

   Мастерскую сапожника нашли быстро. Она напоминала собой маленькую крепость, и совсем не походила на кустарное предприятие по пошиву и ремонту обуви. Массивные стены, узкие, похожие на бойницы, окна, низкие двойные двери обитые железом, снаряжённые могучими запорами говорили о том, что здание предназначалось совсем для других целей. На пороге сидели три дюжих молодца и с ленивым любопытством рассматривали непрошеных гостей. Каульвюр приказал пятерым охранникам перекрыть задние двери. Советники вышли из повозок. Часть воинов спешилась, остальные насторожено осматривались по сторонам, приготовив оружие на случай вероломного нападения. Место было тесное, узкое и идеально подходило для устройства засады.

   Кузнец подошёл к дверям мастерской. Троица лениво поднялась и преградила ему дорогу.

   - Посторонних не велено пускать, - просипел один. - Мастер очень нервный, работа тонкая, боится сглазу...

   - Посторонитесь-ка, братцы, - распорядился кузнец и мгновенно при-гнулся. Стрела, пущенная из окна, впилась в оглоблю повозки. Головорезы выхватили короткие кривые ножи...

   - Слушайте вы, уроды, - гаркнул всё тот же сиплый, - я сегодня добрый! Если не отпустите Абдрахмана то сильно пожалеете! Нури, баб мы оставим себе! Нури! Куда ты запропастился?!

   Из узкого проулка выскочило человек тридцать полуголых вояк. Все с луками. Впереди бежал длинный, тощий, одетый в рубище, человек. Он неистово размахивал саблей и без конца выкрикивал ругательства. Неожиданно он остановился и завизжал:

   - У нас стрелы отравлены! Вы в нашей власти! Двинетесь с места - убьём!

   - Они мне начали надоедать, - пробурчал робот. - Набрали дегенератов и думают, будто мы испугаемся их гнусных рож. Живее все прячьтесь за экипажи. Пошевеливайтесь, а то эти анацефалы ещё действительно выдумают палить из своих кривых рогатулек...

   Али, под насмешливые взгляды нападающих, снял винтовку и выстре-лил в тех, кто бежал из проулка, затем развернулся и ударил по дверям. Грохот, визг летящих во все стороны камней, вопли ужаса и боли, клубы пыли и дыма, взметнувшиеся к облакам, слились воедино. Охрана и почти все Советники попадали на землю, обхватив голову руками. Робот подождал, пока осядет пыль, и ещё разок пальнул через пролом внутрь мастерской. Через мгновение от неё осталась лишь груда камней.

   - Абдулла, собери людей для расчистки завалов и уборки трупов, - распорядился Руководитель, вытряхивая из волос мусор. - Быстрей, у нас много дел...

   Советники медленно приходили в себя. Они не понимали, что произошло и затравлено озирались по сторонам в ожидании новых напастей. Дамы бледные как мел потеряли дар речи. Тем временем Первый Помощник уже вёл за ухо, будто нашкодившего школьника, сиплоголосого, у которого не хватило мужества умереть. Он быстро икал и смотрел на Али треугольными от ужаса глазами. Руководитель успокаивал лошадей и левой рукой ухитрялся ковырять соломинкой в зубах.

   Абдулла вернулся быстро. С ним пришли пятьдесят семь человек. Они невольно остановились при виде страшных разрушений, стен, забрызганных кровью, разбросанных повсюду фрагментов человеческих тел. Только после длительных уговоров они приступили к работе.