Пока обе пластинки сохли, мы с фотографом отпечатали увеличенное изображение с пластинки, отснятой мной при дневном свете, а после поступили аналогичным образом с двумя только что проявленными и поскорее промыли и вынули отпечатки, так как меня не заботило их закрепление. Проделав это, я вынес отпечатки на свет и тщательным образом обследовал их, начиная с того, на котором угадывались смутные очертания кинжала; впрочем, глядя на увеличенный отпечаток, я не ощущал особенной уверенности в том, что не дал излишней воли своему воображению, позволив ему создать контуры оружия из расплывчатых пятен. С неким непонятным разочарованием я отложил снимок и принялся сравнивать два других.

С минуту я переводил взгляд с одного снимка на другой, не находя в них ни малейшего отличия, и вдруг меня словно током ударило: таковое нашлось! На втором снимке кинжала в ножнах не оказалось, хотя я был уверен в обратном.

После этого я начал сравнивать два снимка уже другим способом, пользуясь штангенциркулем и вовсю напрягая внимание, и наконец обнаружил нечто, наполнившее меня волнением.

Заплатив фотографу, я взял три отпечатка под мышку, не дожидаясь, пока их упакуют, и поспешил назад в замок.

Оставив снимки у себя в комнате, я отправился на поиски сэра Альфреда, однако попавшийся мне навстречу мистер Джордж Джарнок сказал мне, что его отец слишком неважно себя чувствует, чтобы вставать, и при этом предпочтет, чтобы без него никто не входил в капеллу. Мистер Джордж принялся извиняться за, пожалуй, излишнюю осторожность отца, однако упомянул, что и до происшедшего несчастья сэр Альфред всегда проявлял подобную предосторожность и держал ключ при себе, никогда не позволяя отпирать дверь, кроме тех случаев, когда капелла использовалась по своему прямому назначению. Как сказал мне с кривой улыбкой молодой человек, нападение на дворецкого явным образом оправдало суеверное отношение сэра Альфреда к капелле.

Расставшись с молодым человеком, я взял свою копию ключа и направился прямо в капеллу, а потом, не забыв запереть за собой дверь, погрузился в чрезвычайно интересные и весьма хитроумные эксперименты. Они оказались настолько успешными, что я вышел из капеллы уже в легкой степени лихорадочного возбуждения. Я спросил, где находится мистер Джордж Джарнок, и мне ответили, что он пребывает в утренней гостиной.

– Пойдемте со мной, – проговорил я, выковыряв его из кресла. – Мне нужна ваша помощь.

Он явно был озадачен, однако пошел со мной, задавая на ходу вопросы, отвечать на которые я отказался, попросив его подождать несколько минут.

Я привел его в оружейную комнату, попросил взять с одной стороны манекен, облаченный в полный панцирь, а сам взялся за него с другой стороны. Мистер Джарнок повиновался, не скрывая явного недоумения, и мы направились к двери капеллы. Увидев ее открытой, он еще более удивился, однако не стал ничего говорить, ожидая моих пояснений. Я запер за нами дверь, и мы пронесли облаченный в панцирь манекен к дверце на солее.

– Назад! – крикнул я, заметив, что мистер Джордж собирается открыть дверцу. – Боже милостивый, не надо этого делать!

– Что делать? – спросил он, отчасти испуганный, отчасти раздраженный моими словами и действиями.

– Станьте сейчас в сторонку и смотрите! – сказал я, и он выполнил мое распоряжение. Взявшись за манекен, я развернул его лицом к алтарю, оставив непосредственно возле дверцы. А потом, отступив в сторону, наклонил манекен вперед, так что он прикоснулся к дверце и раскрыл ее. И в этот же самый миг жестокий удар отбросил громыхнувшую доспехами по каменному полу фигуру на середину прохода.

– Боже мой! – проговорил Джарнок испуганным тоном. – Кинжал! Так, значит, Паркер получил рану подобным образом!

– Да, – ответил я, заметив, что мой помощник бросил быстрый взгляд в сторону входной двери; однако, следует справедливости ради заметить, что он не стронулся с места ни на дюйм.

– А теперь подойдите ближе и посмотрите, как это было сделано, – сказал я, подводя его к поручню ограды. От стены, находившейся слева от алтаря, я опустил вниз длинный, украшенный любопытным орнаментом инструмент, несколько напоминавший короткое копье. Заостренный конец его я вставил в отверстие в левом столбике дверцы, потянул, и часть столба, находившаяся сверху от пола, наклонилась к солее, словно бы на шарнире, оставив часть столбика стоящей. Когда подвижная часть опустилась еще ниже, часть пола отъехала в сторону, открывая длинную и узкую полость как раз по размеру столбика. Я опустил его в нишу, и что-то защелкнулось, задержав столб на месте. После этого я подошел к манекену и извлек из него кинжал. Взяв старый клинок, я поместил его рукоять в отверстие возле макушки столба, где он и остался стоять острием вверх. Потом я подошел к рычагу, и нажал еще раз, так что столб опустился примерно на фут к дну полости, также защелкнувшись там. Затем я убрал рычаг, и плита пола скользнула на место, закрывая столб и кинжал и ничем не отличаясь по виду от соседних плиток.

Потом я закрыл дверцу, и оба мы отступили вбок. Взяв похожий на копье рычаг, я толкнул дверцу так, что она отворилась. Раздался глухой удар, и что-то пропело в воздухе, ударившись о боковую стену капеллы. Это и был кинжал. После этого я показал молодому Джарноку, что часть столбика возвратилась на место, и он обрел тот же вид, что и правый столб дверцы.

– Вот та невидимая тварь, которая мечет кинжал! – проговорил я, похлопав по столбу. – Но кто, скажите на милость, настораживает этот капкан?

И я многозначительно посмотрел на молодого человека.

– Ключ есть только у моего отца, – ответил он, – поэтому я не знаю, кто еще может воспользоваться им.

Я снова посмотрел на него.

– Послушайте-ка, мистер Джарнок, – произнес я, быть может, несколько более резким тоном, чем требовали мои слова. – Вы вполне уверены в том, что сэр Альфред находится… в здравом состоянии духа?

Он посмотрел на меня с легким испугом и после недолгой паузы, чуть покраснев, промолвил:

– Я… я не знаю.

– Будьте откровенны, – посоветовал я. – Неужели вы не замечали за ним каких-нибудь странностей? Не опасайтесь меня.

– Ну что ж, откровенно говоря, временами мне казалось, что он действительно вел себя несколько… странновато, – признал он, – но я всегда пытался замять подобные случаи, особенно в присутствии чужих людей. Все-таки он – мой отец.

Я кивнул.

– Вы совершенно правы; и, на мой взгляд, нет никакой необходимости поднимать скандал по этому поводу… тем не менее, что-то сделать необходимо – без особого шума. Вам придется сходить к отцу и рассказать ему, что вы обнаружили составной столбик, и что я прикоснулся к нему.

Молодой Джарнок был весьма благодарен за совет и, с пылом пожав мне руку, взял мой ключ и направился прочь из капеллы. Вернулся он примерно через час, несколько более бледный, но внешне спокойный. Догадка моя оказалась справедливой. Действительно каждую ночь старый сэр Альфред настораживал этот капкан, узнав из какого-то старинного манускрипта о его существовании и устройстве. В прежние времена им пользовались для защиты золотых церковных сосудов, которые держали в потайной нише в задней части алтаря. Этой нишей сэр Альфред воспользовался для хранения драгоценностей своей жены, скончавшейся лет двенадцать назад… молодой Джарнок отмечал, что отец с той поры стал каким-то другим.

Я выразил недоумение в отношении того, что механизм был приведен в действие перед службой, во время которой получил ранение дворецкий; поскольку, если я правильно все понял, сэр Альфред имел привычку каждый вечер заново готовить свою ловушку и разряжать ее по утрам еще до того, как кто-нибудь войдет в капеллу. Мистер Джордж ответил мне, что его отец, должно быть, по забывчивости насторожил капкан слишком рано, и это едва не привело к трагедии.

Вот, собственно, и всё. Я не думаю, чтобы старый джентльмен действительно сошел с ума. Скорее причины всему нужно видеть в ипохондрии, постоянных размышлениях о смерти жены и в глубоком одиночестве. Молодой Джарнок рассказал мне, что отец его подчас проводил за молитвой в капелле долгие часы.