Рафаэл Лэфферти

Прожорливая Красотка

Джо Спейд меня кличут. А уж башковитее меня вам вряд ли отыскать. Это я придумал Вотто, и Воксо, и еще кучу других штучек, без которых нынче никто и шагу ступить не может. У меня этого серого вещества столько, что порой приходится к специалисту по мозгам обращаться. В тот день, помню, звоню, все мозговые спецы, которых я знаю, на уик-энде. Что-то уж слишком часто они на уик-энде, когда я к ним звоню. Пришлось к новому врачу идти. У него на дверной табличке написано, будто он анапсихоневролог, - ну, это все равно, что спец по мозгам, ежели по-простому говорить.

- Меня кличут Джо Спейд, - человек, который изобрел все, - говорю я ему и хлопаю его по спине со свойственным мне добродушием. Тут какой-то треск раздается, мне даже поначалу показалось, что я ему ребро сломал. Потом замечаю, что это всего-навсего очки, стало быть - порядок.

- Я из тех, док, про которых говорят: гениальный парень, и никаких гвоздей, - говорю я ему. - И еще у меня в кармане куча этих зелененьких бумажек с такими кудрявыми завитушками.

Тут я беру у него со стола историю болезни и сам ее заполняю, чтобы времени не терять. Я так понимаю, что мне про себя больше известно все-таки, чем ему.

- Поимейте в виду, док, все ваши девятидолларовые слова я могу оптом купить за четыре восемьдесят пять, - беру я его на понт, и тут он смотрит на меня вроде как страдает от чего-то.

- Скромность не входит в число ваших недостатков, - говорит мне этот врач по мозгам. Это он уже, значит, мою карточку изучил. - Хм! Холостой... исключительно интересно...

Я сам написал "холостой", где положено. А что я человек исключительный, так это он и сам видит.

- Платежеспособный, - читает он в том месте, где речь идет о зелененьких. - Вот, - говорит, - это то, что мне нравится в людях. Уговоримся с вами о нескольких сеансах.

- Хватит одного, - говорю я ему. - Время летит, а плачу за него я. Провентилируйте мне мозги по-быстрому, док.

- Хорошо, я ногу все сделать очень быстро, - говорит он. - Советую вам поразмыслить над старинным изречением: "Негоже человеку быть одному". Подумайте об этом. Надеюсь, вы сумеете сообразить, сколько будет один и один.

Потом он добавляет этак невесело: "Несчастная женщина"... То ли это поговорка такая в этом году, то ли он о другом пациенте подумал - мне невдомек. И опять добавляет:

- С вас три куска, выражаясь по-вашему.

- Спасибо, док, - говорю я. Отсчитал ему три сотни долларов и двинул вон. Этот спец по мозгам прямо в точку попал, в самую сердцевину.

Непременно надо мне сыскать себе компаньона.

Этого парня я приметил в баре у Грогли. Я сразу усек, что он мне в самый раз. Ростом он был в половину меня, зато в остальном - вылитый я. Точно два ботинка с одной ноги. Одет шикарно, только на фасаде кое-где кровь подсыхает. Ну, у Грогли это со всяким может приключиться, пяти минут хватит. Ребята, но до чего же мы с ним были похожи, ну что твоих два близнеца) Я уже наперед знал, что он на меня так похож.

- Э-хе-хе! Настоящие фугасы... - говорит мой новый компаньон с этакой грустинкой в голосе. Это значит: "Ну, братец, такой денек выдался, что на всю жизнь лая наслушался". В стакане у него было фэнси, а глаза сверкали, точно разбитое стекло.

- Он тут парочку раз схватывался на кулачках, - шепчет мне Грогли. Только ему не везло. Уж очень медленно он кулаками машет. Я так думаю, что у него какие-то неприятности.

- С этим покончено, - говорю я Грогли, - он мой новый компаньон.

Тут я хлопаю своего нового компаньона по спине со свойственным мне добродушием, и из него вылетает один зуб, - плохо держался, наверно.

- Конец твоим неприятностям, Роско, - говорю я ему, - отныне мы с тобой компаньоны.

Он смотрит на меня вроде как-то болезненно.

- Меня зовут Морис, - говорит он. - Морис Мальтраверс. Ну, а как там делишки в пещере? Вы ведь троглодит, сэр, не так ли? Троглодиты всегда появляются после шакалов. Впервые мне захотелось, чтобы шакалы вернулись поскорей.

Чертова уйма народу меня троглодитом называет.

- Лишенный сочувствия человечества, - говорит этот Морис, - я, кажется, обретаю сочувствие низших подвидов. Интересно, сумею ли я втиснуть в ваши уши... ого-го! Вот эти корыта - это уши?! Что за устрашающий отологический аппарат!.. мда, сумею ли я втиснуть в них все бремя моих забот?

- Я же тебе сказал, Морис, - конец твоим неприятностям, - говорю я. Валяй за мной и займемся нашими компанейскими делами.

Тут я беру его за шиворот и выволакиваю из бара Грогли.

- Я сразу усек, что ты моего склада парень, - говорю я ему.

- Моего склада парень, - вторит он мне. - Ну и шутник же! Точь-в-точь, как я.

- Мои мыслительные структуры столь сложны и так ориентированы, говорит этот Морис, когда я его отпускаю и даю ему поразмять конечности, что я превратился в замкнутую систему, непонятную для экзокосмоса, а уж тем более для такого хтонического существа, как вы.

- Я такой понятливый, что аж страшно, Морис, - говорю я ему. - Нет такой штуки, которая нам с тобой была бы не под силу.

- В данный момент мои неприятности состоят в том, что университет запретил мне пользоваться компьютером, - говорит мне Морис. - Без компьютера я не могу кончить свою Универсальную Машину.

- У тебя будет такой компьютер, - говорю я ему, - что все красные лампочки на университетской машинке позеленеют от зависти.

И вот мы с ним приходим в мою хибару, про которую один репортер напечатал, что это "перестроенное из бывшей конюшни и, наверное, самое необычное и неприспособленное под научную лабораторию помещение в мире". Я завожу Мориса туда, но он чего-то суетится, словно курица, которой голову отрубили.

- Вы живое ископаемое! - верещит он. - Я не могу работать в этом раю для жеребцов! Мне нужна вычислительная машина, компьютер, понимаете?!

Тут я слегка постукиваю себя по черепушке шестифунтовым молотком и улыбаюсь своей знаменитой улыбкой.

- Вот он, весь тут, внутри, Морис, - говорю я ему, - самый лучший компьютер в мире. Когда я работал у Карнивалов, они меня рекламировали как Гениального Кретина. Они мне скачки устроили - с лучшим компьютером города наперегонки. Двадцатизначные числа пришлось умножать в уме, ну, и прочие там мелкие фокусы. Я, правда, словчил немного. Изобрел себе приставку и в карман сунул. Эта приставка все реле их лучшего компьютера могла заклинивать и на целую секунду замедлять. А ежели мне секунду форы дать, так я что угодно в мире в каком угодно деле обгоню. Одно было плохо довелось мне языком молоть и вообще держать себя, как Гениальному Кретину положено, уж таким они меня выставляли. Для человека моего интеллекта это слишком.

- Охотно вам верю, - говорит Морис. - Хорошо, можете вы справиться со свернутыми Маймонид-подобными матрицами из чисел третьего типа последовательности Коши, одновременно относящимися к вневременной области множества Фирши?

- Морис, - говорю я ему, - я не только могу с этим справиться, но я еще могу одновременно жарить яичницу на закуску. - Потом я подхожу к нему и смотрю на него в упор. - Морис, - говорю я, - не иначе, как ты хочешь рассчитать аннигилятор?

Тут он глядит на меня, будто в первый раз берет меня всерьез. Он вынимает из пиджака кучу чертежей, и я вижу, что он, в самом деле, рассчитывает аннигилятор, этакую славную штучку.

- Это не совсем обычный аннигилятор, - замечает Морис, хотя я и сам уже вижу, как дело обстоит. - Какой еще аннигилятор способен выдвигать и обосновывать категории? Какой другой способен выносить моральные и этические оценки? Какой еще способен к подлинному различению сущностей? Это будет единственный аннигилятор, способный делать полные философские заключения. Можешь ты мне помочь его закончить, Проконсул? [название одного из видов вымерших обезьян, предполагаемых предков человека; в древнем Риме - звание]