Именно такое переживание содержится в понима–нии Христа как предтечи. Если Христос – предтеча нашей культуры, тогда Он погружен в нее и растворен в ней. Что с того, что Он был ее глашатаем, но сам Он ее не сотворил? Он был только ее знамением и симво–лом. Он провозглашал приход нового века. Однако сам Он не был этим новым веком. Сам Он не ввел ни хри–стианской нравственности, ни демократического строя, ни социальных отношений, основанных на любви. Поэтому и свет свой Он получает не от себя, но с вы–сот современной культуры. Христос как предтеча мо–жет быть понят и оценен только в связи со всем про–цессом истории. Исторический процесс перегнал Христа: он вырос, а Христос умалился. В связи с совре–менной культурой мы вспоминаем Христа так же, как и святого Иоанна Крестителя в связи с Христом (с.92). Таким образом Христос превращается в одну только клетку нашего исторического развития.
Поэтому антихрист Соловьева справедливо полага–ет, что если Христос – предтеча, то смысл Его заключается в подготовительной работе. Он не завершает исто–рического процесса, он его только опровергает. Завер–шение никогда не содержится в руках предтечи. Для завершения истории появляются другие движущие силы, более могущественные, нежели предтеча. Анти–христ Соловьева таким завершителем считает себя. Благодаря ему современный мир поддерживает разви–тие культуры, которая все больше обостряет нравствен–ное сознание человечества, все чаще поднимает вопро–сы единства и мира, все властнее направляет землю к вселенскому согласию. В любом случае завершение мира не в руках Христа. Христос был всего лишь предтечей. Развивающаяся история перегнала Его и оставила дале–ко позади – за две тысячи лет, как оставила она и рим–ское право, и медицину Гиппократа, и арабскую мате–матику, и стратегию Ганнибала. Правда, идеи всех этих предтеч живут и сегодня. Но сегодня они уже включены в высшую действительность, в высшую совокупность, которая есть плод всего исторического развития, а не предтеч. Идеи Христа сегодня тоже живы. Но и они уже включены в высшие единства, в более могущественные дeйcтвительности, нежели та, которую Он сам провоз–глашал и, возможно, в которую даже верил. Если Хри–стос – предтеча современной история, то эта история как раз и была тем сильнейшим, более могущественным, нежели Он, началом, которое должно было прийти. Поэтому история возрастала, а Христос умалялся (с.93).
Такие выводы обязательно последуют, если Хри–ста считать предтечей. Они возникают потому, что в понимании Христа как предтечи Христос исключа–ется как Последний, как конец всего, как Омега (см.: Откр.22, 13).
Христос – не предтеча, но Первый и Последний, начало и конец. Он не глашатай и не предзнаменование новой действительности, но – сама эта действительность, ее начало, ее развитие и конец. Его подвиг распространяется в истории. Он и сам это провозглашал, сравнивая свое Царство с горчичным зерном, «которое, хотя меньше всех семян», но «ста–новится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф.13, 32). Однако это распространение происходит не по закону истори–ческого развития, но могуществом самого Христа че–рез Дух Святой. Как зерно, посеянное в землю, растет и живет жизнью не земли, а своей собственной, так и Церковь Христова. Земля дает зерну лишь вещества, лишь условия для действия внутренней силы зерна. Так и история в соотношении с Церковью. История – только сцена, на которой происходит драма Христа. Мир – только почва Церкви. Она может быть плодо–носной и каменистой. Семя Христа может упасть на утрамбованную дорогу, на места каменистые, «в терние», а может упасть и на «добрую землю» (см.: Матф.13, 4–8). Но в любом случае это семя падает сверху. В любом случае это семя – продукт не дороги, не скалы, не шиповника и не удобренной почвы. В каж–дом случае в нем содержится все будущее дерево. Семя не является предтечей дерева. Оно есть само дерево: его начало и его конец. Тот, кто его поливает и удобряет, не выше его (с.94). Он не является той будущей дей–ствительностью, для которой семя только глашатай и возбудитель. Семя есть действительность, вся действи–тельность, более высокая, нежели вода, которой оно поливается, и более высокая, нежели удобрения, ко–торые питают ее.
Христос не сравнил свое Царство с Римской импе–рией, начало которой было положено Ромулом, воз–двигнувшим город, который в ходе веков развился в огромное и сложное государство. Он сравнил свой подвиг с горчичным зерном, с закваской, то есть с та–кими началами, которые развиваются благодаря сво–ей собственной внутренней силе. Это закон природного развития. Произведения культуры не растут подобно семени, ибо каждое из них завершено в себе. Произве–дения культуры развиваются постоянным их воссоз–данием заново. Созданные раньше служат образцом, который в процессе культуры преступается и сохра–няется как историческая редкость. В процессе культуры нет онтологического тождества. Оно есть только в природе и в сверхприроде. Поэтому и Царство Христа возрастает не как культура, то есть оно не воссоздается постоянно заново в процессе истории, но возраста–ет естественно, как семя при постоянном воздействии той самой внутренней силы. Царство Христово неотделимо от Христа, как отделима от Ромула Римская империя, как отделима она и от Цезаря, и от Августа, и от Юлиана, которые развивали ее, заботились о ее процветании и защищали ее. Царство Христово есть сам Христос. Оно достигает зрелости не под солн–цем мировой истории, но в жаре Святого Духа. (с.95) Его не продолжают ни Петр, ни Павел, ни Тит, ни Григорий или Пий, но сам Христос… Вся религия Христа напол–нена присутствием Его самого: наполнена в своей иерархии, в своих таинствах и в своем учении. Хри–стос учит, Христос правит, Христос посвящает.
Именно в этом и заключается главное отличие Церкви от всякого творения человека, в котором нет и не может быть личного присутствия автора. Всякое творение выражает его творца только символически в образе знака. Произведение культуры всего лишь обозначает творца, но оно не является самим творцом. Между тем Церковь есть действительность Христа. Церковь – не символ Христа или фигура, не внешняя форма, как, скажем, арка Ноя – форма Kpещения. Церковь есть экзистенция Христа в истории… Сам Христос начинает Церковь, ведет ее и завершает. Он – не предтеча ее, но Он Сам есть Церковь, сама церковная историческая действительность, сам Космос, соединенный с Богом и искупляющий. Между Христом и Церковью нет различия, как нет различия между жизнью семени и жизнью дерева. Христос есть Церковь, сосредоточенная в личной действительности, а Церковь ecть Христос, раскрывшийся в исторической действительности (с.96).
Таким образом, считать Христа предтечей означа–ет включить Церковь в исторический процесс, воспри–нимать ее распространение не как распространение Духа Святого, но как некий результат деятельности земных веков. Это означает поставить ее на уровень всех других творений человека, иначе говоря, придать ей чисто человеческий, культурный характер. Вот в ка–ком смысле идея предтечи опровергает божественность Христа. Быть предтечей – сущностное призвание человека. Бог никогда не предтеча. Бог есть всегда весь сразу. Под мыслью о предтече кроется исключе–ние Божества. Тот, кто считает Христа предтечей, отри–цает Его как Бога. Христос как предтеча есть Христос только как человек: гениальный человек, человек ве–ликого сердца, глубокой прозорливости, прекрасно знающий жизнь, но все-таки только человек. Он дей–ствительно существовал в истории, действительно пре–терпел от иудеев и умер. Однако на этом и закончи–лась вся Его личная деятельность. В истории Он живет всего лишь своим творением, как и все другие люди. А это Его творение, называемое Церковью, тоже чело–веческое, следовательно, подчиняющееся всем исто–рическим законам и всем историческим условиям. Это творение развивается так же, как и всякое человече–ское творение. История выше его. История преобра–зовывает его, дополняет, исправляет, совершенствует и приспосабливает.
