Вдруг Яна сама открыла глаза, и резко села, распираемая кашлем. Лида опять вскрикнула, я подскочил на ноги. Хотелось отойти от нее, она не казалась живой, но сейчас она совершенно точно пыталась побороться за жизнь. Я преодолел свой испуг и стал стучать Яну по спине. Она сплевывала воду, но приступообразный кашель все никак не мог прекратиться, будто бы она еще не вся вышла из нее. Кашель прекратился, когда в ее руке, приставленной ко рту, оказалась мертвая пчела. Яна подняла на нас взгляд.

***

Яна.

У меня не получилось умереть. Это меня расстроило, я думала закончить свои мучения в Улье. Но это невозможно, вот я в новой галлюцинации, довольно странной, потому что передо мной Лида, которая почти моя подруга, и Илья, который друг урода, утопившего меня. Они просто склонились надо мной и смотрели удивленными глазами, ничего страшного не делали. А я смотрела на мертвую пчелу в моих руках и скучала по Таддеушу. Пока я лежала и умирала, я слышала его голос, вспомнила о нем, и даже понадеялась, что он меня спасет, и мы будем вместе счастливо жить.

Лида и Илья продолжали на меня смотреть,  как будто бы я здесь была страшным чудовищем, а не они. Я ждала, что кожа с их лица спадет, а под ней окажутся насекомоподобные монстры. Или что-то типа того.

Мне надоело ожидание, хотя это был и отдых.

- Бу, - сказала я без какой-либо экспрессии, но у обоих расширились глаза от испуга.

- Что с тобой произошло? Когда я вытаскивала тебя из воды, я думала, ты труп. Я переживала! - наконец сказала Лида.

Мне не хотелось отвечать. Я не знала, стоило ли играть по законам Улья или, наоборот, стараться идти наперекор, но подыгрывать им я не собиралась. Пусть все развивается само. Лида действительно обеспокоено смотрела на меня. Но чем больше я молчала, тем больше в ее взгляде появлялось требовательной раздражительности.

- Ты не можешь разговаривать?  - почти ласково спросил Илья.

- Что с тобой произошло? - еще раз повторила Лида.

Хотелось  изобразить, что я действительно не могу говорить. Странно было то, что я не чувствовала их власти надо мной, не было ощущения загнанности, безвыходности и ужаса. Из-за того, что начиналось все так легко, мне стоило ожидать самой хреновой развязки. А пока можно ловить момент.

- Я решила поплавать.

На самом деле вышло не так весело, как я предполагала. Я вдруг поняла, что мой язык очень холодный, шевелится с трудом, и к тому же еще и колется. Стоило мне об этом подумать, как я ощутила это по всему телу. Все тело кололо, я задрожала, а ноги стало сводить в судорогах. Было очень больно. Меня задергало, я сложилась пополам, обняла ноги, пытаясь их растереть ледяными руками, которые едва меня слушались. Я даже запищала.

- Что с тобой? Тебе плохо?

Лида обняла меня, и я прижалась к ней настолько сильно, насколько хватало сил. Она была теплая, и мне становилось лучше.  Я настолько отчетливо ощущала боль в своем теле, а Лида была так естественно тепла, что мне показалось, что все происходит по-настоящему.

- Ты дрожишь от холода? Я могу помочь, - Илья тоже волновался.

- Не видишь, что ли сам?! Мы достали ее из холодной воды, как ты думаешь, как ей?

Я увидела руки Ильи у своего лица, потом он повел их дальше вдоль моего тела, не прикасаясь ко мне. Я почувствовала тепло. Мне стало совсем хорошо. Я подняла голову с колен Лиды и увидела то, что должно было стать апогеем ужаса в нынешней галлюцинации. Рядом со мной лежал мертвый страшный Таддеуш. То есть, он был мертвее всех мертвецов, которых я давным-давно сегодня видела в сражении. Даже мертвее тех, которым отрезало голову, потому что их кожа еще не успела потерять цвет, а текущая кровь была самой уходящей жизнью. Таддеуша же жизнь покинула насовсем, не оставив ни единого напоминания о себе. А ведь совсем недавно я слышала его голос, хоть отчаявшийся, но живой. И казалось, он станет моим героем.

- Не расстраивайся сразу так сильно, у него не бьется сердце, но у него сохранились зрачковые рефлексы. Если это так можно назвать, - запинаясь, сказал Илья, попутно, наверное, осознавая, как глупо звучит его утешение.

- Да! Про тебя мы тоже сначала подумали, что ты мертвая, а потом ты открыла глаза. Тем более, сама посмотри, - Лида протянула к мертвому лицу Таддеуша руку, подняла его мертвое веко, под которым бился, как бабочка в банке, мертвый зрачок. Странно, нелогично и глупо, но не более, чем думать, что он может быть живым. Мне не хотелось смотреть. Я начинала все понимать. Мое тело слушалось меня уже хорошо, я решила встать, но мне все равно помогли, поддерживая меня за плечи.

Я оглянулась, покружилась  вокруг себя, и теперь точно все-все поняла. То самое озеро и лес, купол, железный мост, следы ботинок на песке. Вот ребристые следы берцев, мои от кед, большой след от упавшего тела, то есть моего тела. Кровь на песке, рядом валяется нож, а вот к воде идет широкая полоса. Рядом снова следы берцев. Чуть поодаль натоптанные следы мои, Таддеуша и блондинки из Строя, а рядом с нами, еще следы, Ильи и Лиды видимо. Я чувствовала запах застоялой воды, мокрого песка и Иван-чая. Слышала щебетание птиц, шелест листьев. Звуки сражения слышны не были, значит, оно уже закончено. А главное, я не слышала завываний Вопящего Роя. Я была жива, в своем мире.

И я поняла, никуда я из него не уходила. Все, что я видела, страшная сказка, порожденная моим сознанием из-за слухов среди Падальщиков. Улей был моей выдуманной агонией, ничего-то на самом деле не было. Если бы Лида и Илья не пришли, я бы просто умерла, но в те секунды, пока я задыхалась, я насмотрелась всякого. Наверняка, если сейчас же пойти в лес, еще можно догнать Кнуда. Мне просто повезло, Таддеушу нет. Он утонул быстро.  Может быть, в этом виноваты наркотики. И теперь его у меня нет.

- Может быть, ему еще можно помочь, - снова попытался утешить меня Илья. Странно с его стороны, ведь, во-первых, я не плакала, а во-вторых, мы враги. Я не ответила.

- Яна, может быть, ты все же расскажешь, что произошло? - Лида говорила очень осторожно. Наверное, вид у меня был тот еще, иначе с чего их взгляды и речь были, как будто бы они пытаются наладить контакт с буйно помешанным.

Я почувствовала в себе силы говорить и рассказала им все до момента, как я отключилась. Мою сновидную агонию им знать не обязательно. Это слишком личное, как эротический сон или фантазии о своих похоронах. Они стали задавать много вопросов. Много ли осталось живых? Когда мы забежали в лес, наверное, меньше половины. А жива ли Адель? Я видела, как она заставляла всех бездумно бросаться в бой, а потом танцевала в красном платье. А Дациан? Видела лишь, что он позволил нам с Таддеушем сбежать. Был ли Эйвар? Я не знаю даже, как он выглядит. А кто побеждал? Кажется, проигрывали все. А что насчет Юдит?  Она пыталась остановить бой, а потом убивала врагов. В конце концов, мне надоело отвечать на вопросы.

Лида сказала, что мы должны пойти посмотреть, что там происходит. Илья сказал, что за Таддеушем мы вернемся позже. Обязательно, Яна. Я не сказала, о том, что не хочу туда возвращаться, что там нас, скорее всего, убьют. Хотя и выстрелов слышно не было. В общем-то, мне все равно.

Мы прошли через пролесок и оказались на поле. Там было много трупов. Точнее, там были только они, никого живого кроме нас. Будто бы произошло невозможное, и все умудрились друг друга убить. Осталась только я. Лида и Илья не в счет, их здесь изначально не было. Мы стали ходить по полю, рассматривая трупы. То есть, я ходила, а Лида с Ильей бегали от тела к телу, всем открывая глаза. У половины зрачки дергались, как у моего мертвого Таддеуша, у  другой половины нет. Илья постоянно спрашивал у меня с Лидой, как мы, но мы обе отмахивались от него, как настоящие подружки. Я - потому, что после того, как я увидела своего мертвого любимого человека и после того, как я насмотрелась, как именно эти люди умирали, мне было все равно, а Лида - потому, что она больно крутая. Вообще, она, конечно, жутко переживала. В итоге она разоралась на Илью и сказала, что ударит его, если он еще раз задаст этот вопрос, и Илья больше не спрашивал.