Эйвар стоит у окна, смотря куда-то вдаль, будто у него есть какой-то неразрешимый вопрос. О небо, небо, что же мне делать?  Может быть ты, прекрасная нецеломудренная луна, знаешь ответы на мои вопросы, а может, ты, ослепляющее злое солнышко? Или ты, тупая консервная банка на асфальте? Стены кружатся. Я отдаю ему честь. Другие присутствующие здесь видимо уже отдали ее. Стоят по стойке смирно, молодцы. Только такая суровость у всех на лицах, что даже не сразу найдешь трусов среди них. Трус не опознан. Нужно сделать анализ ДНК, чтобы найти этот триплет, отвечающий за трусость. Здесь их десять человек, все из разных стран, все военные, привезли своих утырков - творцов Неба. Эйвар все смотрит в окно, хотя все уже собрались. И только лишь, когда стрелка часов на стене выпрямилась на отметке ровно шесть часов, он повернулся. Он сделал это так плавно, что остался единственной статичной структурой в моем скрученном мире.

- Завтра нас ожидает тяжелая битва. Возможно, последняя битва среди магов. Все вы видели, что Падальщики обрели большую силу в последние дни. Так же сотрудничество с Творцами из Сладострастия делает их эффективнее. Тем не менее, победа будет на нашей стороне. Мы сильнее духом, мы обеспечены куда большим запасом гармонии, мы лучше вооружены, а главное, мы превосходим их численным количеством в несколько раз, и мы сражаемся за правое дело. Мы, защитив себя и своих близких, не позволим им больше убивать наших братьев, не позволим нести разрушение в наш мир. И мы накажем предателей, потерявших наше доверие, в лице Юдит и всего Сладострастия. Помните, это война на уничтожение. Пленных брать мы не собираемся. Каждый из них подлежит только уничтожению.

Эйвар особенно выделял слова «мы», «нас» и «наш».  Создание ощущения единства. Даже захотелось обняться со всеми, почесать за ушком.

- Более того, - продолжил Эйвар после небольшой паузы, - Я собираюсь найти себе заместителя. После  завтрашней бойни, а по-другому это не назовешь. Я какое-то время буду улаживать положение наших дел в мире, очищенном от всех неугодных Небесному Строю. Позже я собираюсь частично отойти от дел. Завтра будет решающий момент в моем выборе.

Я надеялся, он блефует. Хочет, так сказать, поднять наш боевой дух. Если Эйвар хотя бы немного ослабит свое правление, все полетит к чертям собачьим. Что могло заставить его это заявить? Неужели хочет проводить время с украденной девчонкой? Нет, этого не может быть, совершенно не может быть! Эйвар закружился вместе с комнатой. Он просто хочет, чтобы мы дрались еще злее, а умирая, думали, что Эйвар смотрит на нас. Все вдумчиво кивнули, почувствовав себя избранными. Эйвар кинул взгляд на меня и едва улыбнулся. Нет, вряд ли, наверное, его скривило искажение, как и все окружающее периодически вертело.

- Каждый из вас будет руководить отрядом из Творцов из областей, откуда вы прибыли. Вести же вас будет Кнуд. Все указания он уже получил. Новые поступят в случае необходимости. Вы обязаны будете ему подчиняться, самоволие в ваших рядах будет наказано. Но я, надеюсь, такого не произойдет.

А вот тут я все понял. Эйвар думал, мы проиграем. Он оставлял  возможность нашей победы, но знал, что большинство из нас сдохнут. Он ни разу не упомянул, что сам появится на место сражения. Наверняка, он будет смотреть на все откуда-то со стороны. И дело было даже не в том, что он собирался в случае появления древних ужасных, мать их, богов спрятаться на Небе. Не-а, это не первое. Он боялся, что выжившие будут винить в этом его. Выставив меня командиром, он спускал всех собак на меня. Ведь это я буду метаться по полю боя, орать на всех и приказывать кидаться на врага, даже если это бесполезно. Значит, это я буду ассоциироваться с их потерями, ранами и страхом.  Я с улыбкой во всю пасть приму эту роль. Меня не раздерут, нет, не допрыгнут. Может в ногу вцепятся своими острыми зубками, да только слабая у них хватка, мне ничего не стоит их всех отодрать. Любить меня все равно не станут меньше, ненавидеть больше тоже вряд ли. А вот у Эйвара совсем другая роль.

- Есть возражения?

Я не возражал. Другие ни хрена не поняли. Напрягли свои черепные коробки, думают, как бы завтра не облажаться или не сдохнуть. А те, кто поумнее, как бы подставить других и выйти вперед. Я смотрю на Эйвара, не улыбаюсь, не положено, но даю понять, что все понял. Без какого-либо коварства, просто даю понять, что я исполняю свою роль. Он смотрит на меня, задерживает взгляд дольше, чем обычно. Не знаю, удалось ли наше невербальное общение. Мороз по коже. Он перестает кружиться. Если сдохну, это наша последняя встреча.

- До скорейшей встречи, господа! - говорю я, когда нам было разрешено расходиться.

 Я всегда рад поболтать, но сейчас не хотел вопросов. Поэтому быстро ушел в противоположную сторону ото всех. Пусть думают, что я такой занятой. Сегодня нужно было выспаться и протрезветь. Думал, сразу свалить, но потянула меня нелегкая к Илье. Комнатные собачки дерутся наравне с большими псами, или их оставляют скулить дома? Интересно. Наваливаюсь на дверь в его кабинет, и она плавно заносит меня внутрь. Илья вздрагивает и чуть не роняет бумагу в руках.

- Ты чуть не выломал мне дверь, - в его голосе нет обвинения, наоборот, будто он даже немного извиняется за меня.

- Тебе следует мне за это врезать.

Опираясь руками на его стол, я заглядываю в его четырехглазое лицо. Боже мой, да что же тебе от меня надо, думает. Он отодвинулся  от меня, положил свою папку на стол даже с каким-то вызовом и закурил сигарету, громко щелкнув зажигалкой.  Вот оно, тестостероновое бешенство. Я вытаскиваю из его кармана пачку и тоже закуриваю. Ну же. Илья, я залез в зону твоего комфорта. Он дымит в сторону, я дымлю ему в лицо, и мне вдруг надоедает провоцировать его.

- Завтра что? Полезешь вперед всех рвать глотки врагам? - спросил, вышло даже серьезно.  Выпустив еще раз дым, отодвинулся от него. Ломается, думает отвечать честно или соврать. Но знает, что я почую вранье.

- Эйвар сказал мне завтра  отвести Лиду на Небо. Я не появлюсь на поле боя.

Подло, подло, подло. С кем бы еще оставить свою женщину, кроме как с Ильей. Я бы дочь ему свою доверил, и может, даже разрешил жениться. Если бы она жива еще была. Только суть была видимо в том, что не одну Лиду Эйвар хотел сохранить.  Дослужился, сосунок. Слишком хороший, чтобы погибать. Слишком трусливый, чтобы быть на поле бое. Хотя, может, это я ошибаюсь на его счет. Может, этот слюнтяй и не такой трус, каким кажется на первый взгляд. Есть такое свойство у хороших людей, у русских людей, пожертвовать собой, вынося из горящего дома незнакомцев. Этот хрен возможно из таких. Я не почувствовал злости, но будто мои органы в груди уменьшились и наполнились чем-то гадким, давящим. Карма - расчетливая  стерва.  Все правильно, все правильно, таких нужно сохранять. Такие как я, сами выберутся. Ха. Остальные - массовка, нет никакой разницы, что с ними будет.

- Ты все равно бы только под ногами путался. Еще чего доброго разревелся бы, как девчонка, посреди поля. Разревелся бы, а? Скажи, если тебе поранят, в обморок бы свалился от переизбытка эмоций или все-таки бы разревелся?

Закатывает глаза. Я заливаюсь смехом.

- Нет, тем не менее, я не хочу никого убивать. Я знаю, что ты побывал в десятках сражениях, но, знаешь ли, я тоже вырос не в мирное время, и имею некоторое представление о...

- Ты же был калечным и не участвовал во Второй Мировой,  - прерываю его я.

- Да, был. Но я все равно знаю, что война - это страшное бесполезное дело. Сейчас она оправдана еще тем, что этой войной мы защитим мир.

- Мы защитим мир. Ты будешь нянчиться с девкой Эйвара.

Он замолкает. Обиделся. Я подхожу к двери.

- Пора мне. Если я сдохну завтра, значит, все остальные тоже будут мертвы. Так что пожелай мне удачи в бою, пожелай  мне удачи.

Я поворачиваюсь к нему. Его лицо остается обиженным и холодным. Оделся в маску. Потом вдруг будто осознает, что этот момент требует от него проявления теплоты. Ему стало неловко, поправил очки.