Было несомненно, что она все делает своим делом. Как — судя по тому, как она поглядывала на меня — было несомненным и ее предположение, что он может интересоваться мужчинами, в частности мной. Я бы не удивился, если бы она мне подмигнула.

— Да, абсолютно не ваше, — сказал я с улыбкой, которая контрастировала с моим тоном. — Я был бы очень благодарен, если бы вы показали мне номер.

— О, да. — Она уловила намек и по пути к моему номеру болтала только о том, что происходит в Скоттсдейле. — Это отдельная комната. Сегодня вы здесь единственный гость, а мы с Биллом живем в другом конце дома. Вас не побеспокоит ни один звук.

— Спасибо. — Я открыл дверь и, закатив внутрь чемодан, увидел, что весь мой личный багаж был доставлен.

— О, их привезли вчера, — сказала Нола, кивая на пластиковые контейнеры для хранения. — Мы занесли их сюда, но конечно же не заглядывали внутрь. Я не хотела любопытничать.

Это сообщило мне о том, что она сунула нос в каждый. Она все еще говорила, но у меня было не так много времени.

— Спасибо. Мне правда нужно отдохнуть. Это был долгий день.

— Ох, конечно. Не обращайте на меня внимания. Я известная болтушка, — сказала она со стариковской улыбкой. — Во сколько вы бы хотели поужинать?

— О, сегодня ужин не понадобится. Однако спасибо.

— О.

Она подождала объяснения, которое я не намеревался давать.

— Что ж, ладно. Во сколько вы желаете позавтракать?

— В семь, если это удобно.

— Да, да. Очень удобно. — Она мечтательно вздохнула. — Должна сказать, это замечательно — встретить кого-то вашего возраста, кто разговаривает должным образом. Молодежь в нынешние времена…

— Спасибо, Нола. С вашего позволения мне нужно воспользоваться уборной.

— Ох! — сказала она и быстро шагнула за порог. — Какой вы любезный. А я-то вас отвлекаю.

Закрыв за ней дверь, я все еще слышал, как она говорит, спускаясь по лестнице. Я упал на кровать, которая оказалась на удивление мягкой и удобной, и громко вздохнул, наслаждаясь благословенной тишиной. Я солгал, сказав, что мне нужно в уборную, но не солгал о том, что это был насыщенный день. Не только потому, что я встретился с профессором Тиллманом и мне предстояло по-настоящему освоить все, что он рассказал, но и потому, что встретил Джека Брайтона.

И каким-то образом заполучил свидание с ним.

Я, Лоусон Гейл. Выдающийся ум и ботаник. Парень, которого никогда не приглашали на свидания, который никогда не встречался. Я не был евнухом, но и… неразборчивым тоже не был. Я никогда не притягивал взгляды красивых незнакомцев. Черт, да и вообще никаких. Но он вопреки всему проявил ко мне интерес.

Жаль, что мы не обменялись номерами телефонов. Я бы позвонил ему и посоветовал не заезжать за мной. Разумеется, я был в состоянии пройти по главной улице и встретиться с ним подальше от любопытствующих глаз Нолы Блум. Еще я мог бы спросить его, как мне одеться для ужина. Я ведь понятия не имел, куда он меня поведет: на пятизвездочный ужин в Лонсестоне или в парк на пикник.

Мне и правда нужно было об этом спросить. И правда не следовало быть таким наглым, чтобы предложить ему сделать сюрприз.

Несмотря на все, я принял душ и к шести оделся в то, что, как я надеялся, было подходящей одеждой. Джек подъехал, как только я вышел.

— Минута в минуту, — сказал он, когда я сел в машину. В самую первую очередь я заметил его улыбку. А во вторую — теплый, пряный запах его лосьона после бритья: легкий, однако волнующий.

— Я надеялся избежать миссис Блум, — объяснил я. — Я не разузнавал у нее о вас, но она точно разузнавала. Сказала мне, что по слухам вы не встречаетесь с женщинами. Мне жаль, если вы считали свои личные дела личными, но похоже, что миссис Блум сделала их… неличными.

Две долгих секунды он смотрел на меня, а потом громко расхохотался.

— Нола Блум — городская сплетница. И я не скрываю тот факт, что я гей. Никогда не скрывал. Насколько я знаю, обо мне в курсе весь город, и Нола была бы очень расстроена, если бы обнаружила, что официально узнала об этом последней.

— О.

Он, перестав улыбаться, нахмурился.

— Вас не напрягает, что люди знают? Если вас смущает, что кто-то подумает, что у нас свидание…

— Но ведь у нас свидание, да?

— Надеюсь, что так.

— Тогда мне все равно. Если вас беспокоит, открыт ли я, так сказать, то да. С тринадцати лет. В сущности, мне никогда не требовалось сообщать о себе, потому что, глядя на меня, все сразу же понимают…

Он робко улыбнулся мне.

— Что вы потрясающий?

Я почувствовал, что краснею.

— Э, нет.

Джек откинулся на сиденье.

— Ладно. Итак, это свидание-сюрприз, — сказал он. — Мне пришлось потянуть за кое-какие ниточки, но думаю, вам понравится. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

— Я подходяще одет? — Я выбрал синие брюки и белую рубашку в сине-бордовую клетку.

Он посмотрел на мой галстук-бабочку, а затем мне в глаза.

— Идеально.

Сам он надел светло-коричневые брюки и черную рубашку с рукавами, закатанными до локтей. Она сочеталась с его темными глазами.

— Вы хорошо выглядите.

— Спасибо. — Он прочистил горло, завел машину и поехал по главной улице. — Как я уже говорил, мне пришлось попросить кое-кого об услуге. Не хотел вести вас в просто какое-то старое место. — Он остановил пикап недалеко от гостиницы, куда, как я искренне надеялся, мы не собирались идти.

Джек выпрыгнул из машины и подождал, пока я присоединюсь к нему. Потом пошел в сторону гостиницы, из бара которой слышалась музыка и громкие голоса, и я внутренне съежился.

— Мы идем в бар?

— Нет, — сказал он. — Мы идем вот сюда.

Он встал напротив кондитерской, расположенной рядом с почтой, которая была рядом с гостиницей. Существовала только одна проблема…

— Кхм, Джек… Она закрыта. — Свет внутри не горел, а на дверной табличке было четко написано: «Закрыто».

Джек улыбнулся.

— Сюрприз!

Он толкнул дверь, и, к моему удивлению, она отворилась. Шагнув внутрь, он подождал, пока я последую за ним. За стойкой стояла блондинка, лицо которой расплылось в широкой улыбке. Джек глубоко вздохнул.

— Ремми, это Лоусон. Лоусон, это Ремми — моя замечательная подруга и владелица лучшей кондитерской Скоттсдейла.

— Здравствуйте, — сказала мне Ремми. Все ее лицо улыбалось, если такое было возможно. Она быстро взглянула на Джека, и они словно обменялись безмолвными фразами. — Верно. Я пойду. Не забудьте закрыть потом дверь. — Она подхватила сумку и ушла, звякнув колокольчиком над дверью. Джек закрыл за ней, и только тогда я заметил столик на двоих, на котором стояла накрытая салфеткой корзина, несколько бутылок с каким-то напитком и маленькая белая вазочка с единственным цветком.

Должно быть, заметив, куда я смотрю, он тихо проговорил:

— Это местная ромашка. Ботаническое наименование Helichrysum milliganii или цмин Миллигана. Ее открыли здесь, в Скоттсдейле. Я подумал, это будет хорошим штрихом.

Я потерял дар речи.

Джек тяжело сглотнул.

— Я простой человек. Я мог бы отвести вас в лучший ресторан и заказать самое дорогое вино, но вы хотели сюрприз. А я хотел сделать что-то, что покажет вам, кто я. Я обычный парень, а это кондитерская моих друзей. Ремми — француженка, ее муж Нико — португалец. Они делают лучшие пироги и выпечку. И я подумал, что тут мы будем наедине.

— Здесь идеально. — Я посмотрел на него и проглотил ком в горле. — И вы не обычный парень.

Он с облегчением улыбнулся.

— Вам точно здесь нравится?

— Вполне, — кивнул я.

Он выдвинул для меня стул, и, садясь, я снова уловил аромат его лосьона после бритья.

— Признаюсь, я занервничал, когда вы подъехали сюда. Я подумал, что мы пойдем в бар.

Джек сел на стул и одарил меня мягкой улыбкой.

— Почему вы занервничали?

Я разгладил ткань своих брюк.

— Я не отношусь к тому типу мужчин, которым рады в большинстве баров в маленьких городках.