- Здрасте... - сказал Борька.
- Нету макулатуры! - заговорила бабка голосом, неожиданно чистым и громким. - И железа нету! Ничего нету!
- И не надо, - поспешно сказал Борька. - Мы к вам, бабушка, по другому делу.
- И никаких делов нету! Хулиганство одно, - неприступно отвечала бабка Наташа, зачем-то подбирая с земли хворостину, похожую на гигантский крысиный хвост.
Стасик жалобно сказал:
- Никакого хулиганства. Мы совсем наоборот...
- Ну и шагайте отседова, раз наоборот. И нечего собаку со двора сманивать! Брысь! - Она подняла хворостину, и Родька пушечным ядром влетел в ящик. Стасик и Борька зажмурились, но остались на месте.
- Непонятно вы говорите, - начал Борька, приоткрывая один глаз. - При чем тут хулиганство? Разве можно считать хулиганами всех людей?
- Я про людей и не говорю, - ворчливо ответила бабка. - А вас еще сколько надо палкой учить, пока людями станете.
- Не все же палкой. Можно и по-хорошему, - ввернул Стасик.
- С вами-то?
- С нами, - твердо сказал Борька. - Мы к вам по хорошему делу пришли. Починить что-нибудь, если надо, помочь где-нибудь. У нас пионерское звено для этого создано. Шефская работа.
- И чего это мне помогать... - неуверенно сказала бабка.
- Мало ли чего! - перешел в наступление Борька. - Забор починить или крыльцо... Или вон дверь на сарае! Ну, что за дверь!
- Чихнешь - и отпадет, - сказал Стасик.
Дверь и правда была никудышная. Три кое-как сбитых доски висели на одной петле.
- Мы бы вам такую дверь отгрохали, - мечтательно сказал Стасик.
- "Отгрохали", - опасливо повторила бабка. - Еще стянете чего-нибудь из сарая-то.
Братья Дорины оскорбленно вскинули головы.
- Во-первых, - сказал Борька, - мы не жулики...
- Во-вторых, - сказал Стасик, - было бы что тянуть! Золото, что ли, там спрятано?
- Там у меня коза, - с достоинством ответила бабка Наташа.
Борька вздохнул и устало спросил:
- Бабушка! Ну подумайте, зачем нам коза? В велосипед запрягать?
Бабка смотрела то на ребят, то на дверь. Дорины с обиженным видом ждали. Родька опять вылез из ящика и тявкал на Маргарина.
- А... почем возьмете-то? - поинтересовалась бабка Наташа.
- Да что вы, бабушка! - хором сказали братья.
Дверь делали у себя во дворе. Доски для нее собрали старые, разные, но Борька прошелся по ним фуганком, опилил концы, и они заблестели - одна к одной. Потом их сбили двумя поперечными брусьями. Стасик притащил из своих запасов две тяжелые дверные петли и щеколду. Сережка у себя в чулане оторвал от старого сундука узорную медную ручку. Вика отыскала полбанки оранжевой краски, которой покрывают деревянные полы. Краска осталась от ремонта дома.
Один Джонни бездельничал. В начале работы он треснул молотком по пальцу, и его отправили "на отдых". Сказали, что, во-первых, он именинник, во-вторых, испачкает свою форму, а в-третьих, кто его знает: может быть, в другой раз он стукнет не по своему пальцу, а по чужому. Джонни сидел на Викином крыльце и канючил, что хочет работать.
Потом, когда развернулись главные события, Джонни поэтому и отвоевал себе основную роль. "Хватит заджимать человека, - сказал он. - Тогда не дали работать и сейчас не пускаете?" И его пустили... Но это было после. А пока друзья возились с дверью.
Они унесли готовую дверь в бабкин двор, приладили к сараю и взялись за кисти. Через полчаса дверь снаружи полыхала оранжевым пламенем. Сияла на солнце. Бабка Наташа тоже сияла. Вся ее суровость растаяла, как эскимо на солнцепеке.
- Голубчики, - повторяла она. - Работнички! Я вам конфеточек... - И она заспешила к дому.
- А ну, пошли, ребята, - распорядился Сережка. - А то еще правда начнет конфетки совать.
Они побежали на улицу.
Джонни задержался в калитке. Опустился на колено. Его заторопили.
- Идите! - откликнулся он. - Я догоню! Только сандаль поправлю! Ремешок порвался...
Вся компания, кроме Джонни, устроилась на крыльце у Вики. Вика чинила Борькину рубашку. Борька, сидя на корточках, чистил бензином штаны Стасика. Стасик оглядывался и давал советы. Сережка зачем-то старался укусить свою ладонь.
- У-ик-то-о-ориа-а! - доносилось изредка из дома. - Почему ты не идешь обедать? Я напишу папе и маме!
- Ах, как у меня болит голова, - деревянным голосом сказала Вика.
- Джонни куда-то исчез, - озабоченно заметил Сережка. - А тут еще эта заноза...
- Ты имеешь в виду мою тетю? - спросила Вика.
- Я имею в виду настоящую занозу. В ладони сидит..
- Вот он, Джонни, бежит, - сказал Борька.
Встрепанный Джонни подлетел к друзьям и перевел дух.
- Викинги? - спросил Сергей.
- Братцы, - громким шепотом сказал Джонни. - Липа взбесилась.
Борька приоткрыл рот и вылил на Стасика бензин. Вика воткнула в палец иголку. Сережка лязгнул зубами и проглотил занозу.
Липа взбесилась! Все знали бабкину Липу как пожилую мирную козу. Что случилось?
... Случилось вот что. Хитрый Джонни услыхал от бабки про конфеты и решил не упускать случая. Поэтому и застрял в калитке, а никакой ремешок у него не рвался. Ребята ушли, а Джонни сидел на корточках, теребил у сандалии пряжку и поглядывал на крыльцо.
Появилась бабка Наташа, но без конфет. На Джонни она не взглянула, видно, не заметила. Бабка побрела к сарайчику, полюбовалась дверью, осторожно открыла ее и медовым голосом позвала :
- Иди сюда, голубушка, иди сюда, сладкая...
Появилась "сладкая голубушка" Липа. При свете солнца особенно заметно было, какая она худая и клочкастая. Бабка распутала у нее на рогах веревку.
- Пойдем, матушка, я тебя привяжу, травки пощиплешь.
Липа ничего не имела против. Сонно качая бородой, она побрела за хозяйкой. Но тут нахальный петух Гарька боком начал подбираться к открытой двери. У бабки, видно, были причины, чтобы Гарьку туда не пускать.
- Брысь, нечистая сила! - гаркнула она. Оставила козу и побежала к сараю. Петух развязной походкой удалился в курятник. Бабка Наташа прикрыла дверь и заложила щеколду, приговаривая:
- Сейчас, сейчас, моя Липушка.
Липа лениво оглянулась...
И увидела дверь.
Никто никогда не узнает, что произошло в ее душе. Козья душа потемки. Но Джонни видел, как Липины глаза вспыхнули желтой ненавистью. Липа сразу как-то помолодела.
