Ладно, ты можешь бояться этого, если тебе все ряпно. Если хочешь стать бухгалтером, шофером, киномехаником, садоводом... Да мало ли кем! Но если...
Тоник лег щекой на подоконник. Звезды были яркими, белыми, холодными. Август не то, что середина лета. Нет еще десяти часов, а уже совсем темно. Опустилась ночь, по-осеннему черная и по-летнему теплая. Пахнет сухим нагретым асфальтом и мокрыми доски ми причалов-с реки. Светофор-мигалка все шлет и шлет в темноту перекрестка желтые волны. И звезды каждый раз съеживаются и тускнеют...
- Ложился бы ты.- Это вошла мама.- Каждый день носишься до темноты, а потом засыпаешь, где попало... Укладывайся, лохматый.
Она подошла сзади и ласково запустила пальцы в его нестриженные волосы. Запрокинув голову, он посмотрел в мамино лицо. Но сейчас не могла помочь и она.
Тоник сказал:
- Не хочется спать.
Он встал.
- Куда еще?- забеспокоилась мама.
- Я быстро.
- Куда это быстро? На ночь глядя!
- Ну, к Тимке. Надо мне там...- пробормотал он, морщась от того, что сейчас приходится врать. И повторил с порога:
- Я быстро!
- Вот погоди, папа узнает...
Он не дослушал.
Теперь Тоник думал только об одном: пусть Женька Мухин будет у себя на месте. Он должен сегодня ночевать в будке. Тоник слышал, как он говорил:
- Дома Наташка ревет, бабка ругается. А здесь тихо, прохладно Долбай себе физику хоть всю ночь.
Может, и вправду долбает?
До стадиона два квартала. В заборе нет одной доски.
Здесь!
Наспех сколоченная фанерная будка светится всеми щелями.
Вышку прятала темнота. Лишь высоко-высоко горела затянутая красной материей звезда. Это не украшение - Тоник знал. Это ЛПР самолетов.
Вобрав рассеянный свет звезды, чуть заметным красноватым пятном плавал там купол парашюта. Женька не снимал его, если ночевал не стадионе и если ночь была безветренной и ясной.
Тоник подошел к будке. Фанерная дверца уехала внутрь, едва он коснулся пальцами,-без скрипа, тихо и неожиданно. Свет ударил по глазам.
Мухин лежал на спине, поверх одеяла, закрывавшего топчан. Он спал. Одна рука опустилась и пальцы уперлись костяшками в земляной пол. На каждом пальце, кроме большого,-синие буквы: Ж-Е-Н-Я. Он был в черной майке-безрукавке. Открытый учебник лежал у него на груди. Грудь поднималась короткими толчками. Развернутые веером страницы вздрагивали, словно крылья больших белых бабочек.
В другом углу, спиной к двери, сидел на чурбане незнакомый светловолосый парень в шелковой тенниске. Он поставил на дощатый столик локти, обхватил руками затылок и замер так над книгой.
Тоник растерялся. Он стоял у порога, не зная теперь, что делать и что говорить.
Парень вдруг отпустил голову и обернулся.
- Что там за привидение? Ты зачем?
Тоник, жмурясь от света, шагнул в будку. Снова посмотрел на Мухина. Шепотом спросил:
- А он... спит?
- А ты не видишь?
Женька неожиданно открыл глаза. Качнул головой, провел по лбу ладонью и снял с груди учебник. Потом уставился на Тоника.
- Ты зачем здесь? Гость из ночи...
- Я думал...- начал Тоник.- Если ты один... Может быть, можно сейчас. Темно ведь и никого нет...
- Прыгнуть?- громко спросил Мухин.
- Да.- Тоник сейчас не волновался. Было уже ясно, что Женька не разрешит. Он смотрел на Тоника долго и молчал. Наверное, подбирал слова, чтобы как следует обругать его за позднее вторжение.
Вдруг Женька легко вскочил.
- Пойдем!
Что-то ухнуло и замерло внутри у Тоника.
Приятель Мухина медленно закрыл книгу.
- Женька,- сказал он тихо и очень серьезно.- Не валяй-ка дурака, дорогой мой.
- Ладно тебе,- ответил Женька. И засвистел кубинский марш.
- Что ладно?- вдруг разозлился парень.- Потом опять будешь...
- Потом не буду, - сказал Женька. - Успокой свои нервы.
- Я успокою. Я расскажу в клубе.
- Ничего ты, Юрочка, не расскажешь. Разве ты способен на cвинство?
- Для твоей же пользы! Это будет свинством?
- Да!- жестко и незнакомо произнес Мухин.- Надо знать, когда проявлять благородство. Сейчас - не надо.
Тоник смотрел на него чуть испуганно и удивленно. Мухин стал какой-то другой. Не похож он был сейчас на знакомого Женьку, ко торый со всеми ребятами на равной ноге.
Или этот свет яркой лампочки так падал на его лицо? Оно былс резким и строгим. Лоб до самых глаз покрывала тень от волос. В этоН тени сердито блестели белки.
- Не волнуйся. Юра,- сказал Женька.
- Дурак,-сказал Юра. И обратился к Тонику:- Слушай, парень. катись домой. Пойми ты...
- Никуда он не покатится. Он пойдет со мной,- перебил Женька, и подтолкнул Тоника к дверям.
После яркого света ночь показалась абсолютно черной. Огни были скрыты забором стадиона. Лишь звезда на вышке да белые высокио звезды неба горели над темной землей.
Тоник понял, что вот сейчас придется прыгать. Очень скоро. Череп минуту. И словно кто-то холодными ладонями сдавил ему ребра. Тоник вздохнул. Вздох получился прерывистый, как при ознобе.
- Сюда.- Мухин подтолкнул его к ступенькам.- Ну, давай. Марш вперед.
Тонкие железные ступеньки вздрогнули под ногами. Они казались легкими и непрочными. Интересно, сколько их? Спросить бы у Женьки Но Тоник не решился.
Они поднимались молча. Казалось, что вышка начинает тихо гудеть в темноте от двойных металлических шагов. Тоник плотно, до боли в пальцах перехватывал холодную полоску перил.
Чем выше, тем реже и прозрачнее становилась темнота. Черная земля уходила вниз, из-за высокого забора поднимались огни города. Их становилось все больше.
Тоник шагал, очень стараясь не думать, что между ним и уже далекой землей - только тонкие пластинки железа... Оставались внизу площадки и повороты. И наконец над головой смутно проступил квадрат люка. В нем горели звезды.
Тоник выбрался на площадку и встал у края люка, не выпуская перил. Красная звезда светила над ним совсем низко, метрах в трех. Она оказалась громадной. Купол парашюта навис багровыми складками.
Мухин, оказывается, сильно отстал. Его шаги раздавались глубоко внизу.
- Женя,- сдавленно позвал Тоник.
- Не шуми ты. Иду,- глухо ответил он из черной дыры люка.
Тоник ждал. Он не смотрел вокруг, потому что было страшно. Лишь краем глаза он видел большую россыпь огней.
