Типичное имя для города из ушедшей эпохи. Значит, за дюной должно быть хоть что-то. Какие-то развалины, место, чтобы укрыться. Может быть, даже отряд людей, держащих оборону. Нам сейчас подошло бы что угодно – топливо было на исходе. Машину придется бросить, а потом как-то добираться до запасов торговца на своих двоих. Правда, по словам Джоза, его тайник был где-то неподалеку.

Амир окончательно убедился, что толку от меня нет, и решил двигаться напролом. Мотор взревел, машина тяжело поползла вверх по склону. На вершине дюны Амир притормозил. Мы, на всякий случай поудобней перехватив оружие, изучали открывшийся вид.

Во весь горизонт раскинулась зеленоватая ширь Безмятежного океана. Раньше на ней обязательно была бы видна россыпь пестрых яхт, изготовленных по персональному заказу, и прогулочных кораблей обтекаемых форм. Сейчас водная гладь была так же пуста, как и большая часть пустыни, захватившей материк. Волны мерно накатывались на полоску чистого песка, из которой вырастал Серенити-хай. Точнее, то, что от него осталось.

Когда-то здесь был один из типичных курортов, разбросанных по всему побережью. Пара десятков вилл, окруженных садами, пляж, набережная с променадом, застройка первой линии, выполненная в едином стиле. Чуть поодаль тянулся к небу маяк. Практического смысла в нем, конечно, не было – любая из здешних яхт спокойно обходилась собственной системой навигации. Но он создавал ту самую «атмосферу благородных традиций» и хорошо смотрелся на рекламных картинках. К тому же наверху была смотровая площадка. Наверняка отличный вид, если не поленишься забраться. Все-таки самая высокая точка в округе. И сейчас, видимо, самая безопасная.

Впрочем, былой облик города я скорее угадывал, вспоминая рекламные материалы и редкие выходные в компании бдительных провожатых. Каждому из таких поселений полагалось радовать глаз состоятельного джентльмена на свой лад. Некоторые были выстроены в сверхсовременном стиле, другие, как Серенити, имитировали старую земную архитектуру. Приятное разнообразие там, где жизнь чересчур размеренна и не слишком богата сюрпризами. Катастрофа все уравняла – теперь это были почти одинаковые опустевшие руины, занесенные песком. Большинство из них волна накрыла в одно мгновение. Она вышибала окна и двери, срывала крыши, мутным потоком выносила из уютных особняков драгоценное содержимое вместе с их парализованными страхом владельцами.

Теперь пустые проемы зияли чернотой, стены были покрыты трещинами и высохшей грязью, улицы завалены равномерным слоем сгнившего мусора. Если кто из жителей и спасся от цунами на крышах и последних этажах, то, когда прилив закончился, выжившие бежали в глубь материка в страхе, что волна вернется. Мне пару раз доводилось встречать таких беглецов. От пережитого ужаса они так и не оправились, хотя, надо сказать, потом им пришлось повидать вещи не менее страшные.

Мотор надсадно закашлялся. Амир направил нашу колымагу вниз, и он окончательно заглох еще на середине спуска. До границы опустевшего города мы докатились уже по инерции. Сверху мы не заметили никакого движения и, выйдя на одну из улиц, тоже не увидели ничего, кроме полнейшего запустения. В городе было удивительно тихо, только вдали монотонно шумел океан. Взвалив на себя остатки консервов и боеприпасов, которые сообразительный Амир второпях накидал в машину еще в лагере Похитителей, мы осторожно двинулись к центру. Под ногами шуршала черная пыль, оставшаяся от высохших водорослей, кое-где нога вышибала на свет чьи-то бурые кости.

Мне это место не нравилось. Явно нам тут вроде бы ничто не грозило, но я себя чувствовал как на разоренном кладбище, где прах подняли из земли и раскидали как попало. Правда, океанский бриз приятно остужал кожу, свежий воздух наполнял легкие, а остатки домов по-прежнему хранили тень, так что мне постепенно становилось лучше. Последствия контузии проходили, голова прояснялась, тело отдыхало после бесконечной тряски.

Минут через двадцать мы вышли на небольшую площадь, от которой широкая каменная лестница спускалась вниз – к набережной. Площадь была окружена аккуратными домиками, которые раньше, наверное, выглядели совсем игрушечными. Сейчас же они были похожи на игрушки, выброшенные на помойку после доброго десятка лет в детском приюте. Одно из зданий было выстроено в виде старинной балтийской ратуши и заканчивалось башенкой с циферблатом механических часов. На нем не было стрелок, а от делений осталось не больше половины. Вечеринка закончилась, пробила полночь, карета Золушки превратилась в тыкву, которую тут же раздавили сапогами. Интересоваться временем здесь было уже некому.

Мы по-прежнему не замечали никаких следов опасности и начинали потихоньку расслабляться. В городе не было видно ни людей, ни тварей. Пора было задуматься об отдыхе: шутка ли, все эти дни мы неслись по пустыне, почти не останавливаясь. Нужен был привал, и место лучше, чем одна из заброшенных вилл, придумать было сложно.

А их было здесь немало. Не столько вилл, конечно, сколько развалин, зато на любой вкус. Какие-то особняки в английском духе, пагоды на стальных балках, неброские на вид холмы с комфортабельными норами для любителей экогармонии. Были и подобия античных храмов, окруженные обломками мраморных статуй, так что теперь было непонятно, задумывалось ли это изначально для большей живописности или раньше скульптуры были целыми. От некоторых домов остались лишь груды строительного мусора, другие неплохо сохранились. Во всяком случае, так казалось издали.

Мы выбрали поместье, расположенное чуть выше других, – его не должна была сильно задеть волна, и вода наверняка затапливала не все этажи. Дом выступал из склона тремя этажами строгих кубов бетона, металла и растрескавшегося стекла. Наверху кое-где даже остались неповрежденными окна высотой во всю стену, теперь потемневшие почти до полной непрозрачности.

Мы пересекли двор, в центре которого зиял провал высохшего бассейна, занесенного пылью. Дно было усеяно мусором, в углу скрючился мертвый паук, сухой и поблекший. На первом этаже было так же бесприютно. На полу лежал толстый слой песка вперемешку с высохшими водорослями и илом, из былой роскоши сохранилась лишь барная стойка, выточенная из цельного осколка метеорита. На стене когда-то висела коллекция охотничьих трофеев, доставленных с Земли, теперь там виднелась лишь пара витых рогов и морда зверя, узнать вид которого с ходу уже не смог бы и профессор биологии. Какой-то шутник прибил чуть пониже человеческий череп с характерной дырой в виске. Судя по тому, каким слоем пыли он успел покрыться, случилось это явно не вчера. Мы насторожились, но других признаков чьего-либо присутствия нигде не заметили.

Второй этаж тоже не слишком радовал, зато на третьем было что-то оставшееся от роскошных прежде диванов и кроватей – пересохшие бесформенные матрасы на сломанных каркасах. Но и это было несравнимо лучше, чем трясущийся кузов джипа. Особенно если в него так и норовят запрыгнуть пауки-гиганты. Первым дежурить вызвался Джоз, остальные рухнули как убитые.

Закрыв глаза, я в очередной раз инстинктивно просканировал окружающую местность. Не заметив никаких передвижений в опасной близости, я тут же провалился в тяжелый сон. Мне казалось, что я снова лечу на космическом корабле сквозь черную бездну. Прочь из этого ада. Но почему-то я был уверен, что направляюсь не к Земле, а в сторону прежней Утопии, которая осталась только в воспоминаниях и попасть куда считалось неслыханным счастьем. Наверное, это был не космолет, а какая-то машина времени, несущая меня назад – подальше от сегодняшнего кошмара, к навек утерянному покою.

Когда я проснулся, Джоз с Амиром тихо переговаривались, встревоженно поглядывая в мутное панорамное окно. Что было за стеклом, разобрать у меня не получалось. Кажется, опустились сумерки, но утро это было или вечер, понять было нельзя.

– Эй, пси, давай пожмурься чуток, погляди, что вокруг делается. Сумеем по темноте нормально добраться?