Близким другом Рерихов был Степан Степанович Митусов, сын тетки Елены Ивановны от первого брака. Он тесно сошелся с Николаем Константиновичем и чувствовал себя своим в его семье. Юрий и Святослав звали его «дядя Степа» и очень были к нему привязаны. Степан Степанович был музыкантом. В его доме Рерихи познакомились с известным композитором Игорем Федоровичем Стравинским, который много работал совместно с Митусовым над аранжировкой своих ранних произведений. Музыка занимала большое место в жизни Рерихов. Елена Ивановна прекрасно играла на пианино. Ее тетка – Евдокия Васильевна, мать Степана Степановича Митусова – кончила Петербургскую консерваторию по классу пения. Бабушка Юрия и Святослава по матери – Екатерина Васильевна – любила вспоминать о знаменитом русском композиторе М. П. Мусоргском, который приходился родней Голенищевым-Кутузовым, часто гостил у них в имении, где иногда работал над своими музыкальными эскизами. Сам Николай Константинович много занимался оформлением театральных постановок, в том числе опер и балетов. В Школе Общества Поощрения художеств[20] им был организован хор, которым управлял С. С. Митусов. Музыка и пение постоянно раздавались под гостеприимным кровом Рерихов.
Среди двоюродных братьев и сестер Елены Ивановны были видные администраторы, военные, врачи, педагоги, лица духовного звания. Все они поддерживали знакомство с семьей Николая Константиновича и в совокупности с его друзьями – художниками, учеными, литераторами – составляли интересное окружение, влияние которого не проходило бесследно для младшего поколения. Так, например, Юрий, рано увлекшийся историей Востока, мечтал в детстве также и о военной карьере, изучал историю войн и воинские уставы, собирал военную литературу.
Святослава с малых лет больше всего привлекала сфера деятельности отца – его тянуло к бумаге, карандашам, краскам, глине для лепки. Однако этому сопутствовали и многие другие интересы, особенно в области природоведения. Тяга к познанию окружающей жизни была замечена у него в самом раннем детстве. Елена Ивановна писала находившемуся в отъезде мужу: «Светкина любовь ко всему живому простирается и на дождевых червей, улиток и прочих мерзостей. Набрал этой гадости целую массу, все ведерки и банки заняты этой коллекцией, и не позволяет выбрасывать».
В 1906 году отец Юрия и Святослава возглавил Школу Общества Поощрения художеств в Петербурге и поселился в директорской квартире принадлежащего этому обществу дома. В нем размещались выставочные залы, школьные и служебные помещения, студии. Квартира Рерихов находилась на втором этаже и выходила окнами на набережную реки Мойки. Центральную часть квартиры занимал просторный кабинет Николая Константиновича, сообщавшийся со служебными помещениями и отделенный длинным коридором и вестибюлем от жилых комнат, расположенных вдоль фасада. Из окон этих комнат открывался вид на заключенную в гранитные берега речку Мойку и на Мариинский дворец с частью обширной Исаакиевской площади.
Красота окружала Юрия и Святослава с первых шагов их жизни. Слово «прекрасно», пожалуй, наиболее часто раздавалось в семье Рерихов и навсегда заняло в богатом лексиконе Святослава Николаевича самое видное место. Николай Константинович и Елена Ивановна любили народное искусство, древности, старинную живопись, старинную мебель. Собрание картин Рерихов включало произведения известнейших мастеров живописи. Николай Константинович был одним из первых русских художников, обративших внимание общественности на ценность древнерусской иконописи. Старые иконы и картины родители Юрия и Святослава любили расчищать сами, и вызволение из потемок красоты отмечалось как большой семейный праздник.
С величественной красотой Петербурга, многократно воспетой поэтами и художниками, Юрий и Святослав соприкасались ежедневно. Ведь жили они именно в той части города, где сосредоточены его самые знаменитые архитектурные ансамбли: Зимний дворец, Адмиралтейство, Сенатская площадь с памятником Петру Великому, Исаакиевский собор, набережная Невы с видом на Петропавловскую крепость, Академию наук, Академию художеств, Университет. Все это находилось по соседству, воспитывало вкус, стимулировало детскую любознательность.
Но не только созданное человеческими руками оказывало на Юрия и Святослава свое влияние, приобщая их к прекрасному. Николай Константинович и Елена Ивановна проводили много времени среди природы и учили детей любить и понимать этот всеобщий первоисточник Красоты и Мудрости. Каждое лето Рерихи выезжали на несколько месяцев из города, причем предпочтение отдавалось уединенным местам в Псковской, Тверской, Новгородской губерниях. Зачастую выбор места зависел от археологических изысканий или творческих поездок Николая Константиновича. Иногда эти поездки уводили в Прибалтику, Финляндию или дальше в зарубежные страны. Так, первое лето своей жизни Святослав провел в местечке Березка бывшей Тверской губернии, невдалеке от Бологого, а на второе оказался с матерью и старшим братом в Швейцарии.
В деловых поездках Николай Константинович посещал Прагу, Венецию, Вену, Париж, Лондон. Находиться неотлучно с семьей он не мог и в каждом письме заботливо справлялся о детях. Росли они живыми, любознательными и способными мальчиками. Елена Ивановна писала летом 1906 года из Швейцарии во Флоренцию, где проездом оказался Николай Константинович: «Мне ужасно обидно, что я не могла взять француженку, Юсик начинает говорить, делает массу выражений и слов и даже недурно выговаривает. Светка тоже выказыв[ает] большую способн[ость] ко франц[узскому] яз[ыку], говорит „promener, non, que“[21] и очень чисто Юрика называет Юнька, а себя Зветочка»[22].
Родители Юрия и Святослава, считаясь с возрастом и наклонностями сыновей, рано стали вводить их в круг своих занятий и интересов. Какому ребенку не хочется быть «как взрослые», чувствовать себя полезным членом семьи, если, конечно, это не связано с понуждением? Жизнь родителей была для Юрия и Святослава в высшей степени заманчивой, а труд, заполнявший без остатка время взрослых, представлялся столь же радостным увлечением, как и их детские игры. Родители успешно достигали того, что обучение в школе, как и дополнительные внешкольные занятия, оборачивались для детей не утомительной подготовкой к маячившей где-то далеко «настоящей жизни», а полнокровной жизнью сегодняшнего дня, тесно связанной с занятиями отца и матери. Детская комната в просторной квартире Рерихов копировала рабочую студию Николая Константиновича. Полки с книгами, столы и этажерки, заставленные коллекциями минералов, жуков, бабочек, гербариями, – все это собиралось, обрабатывалось, систематизировалось совместно детьми и родителями. Стены комнаты были увешаны рисунками, репродукциями, изображениями любимых героев. Ко всему, что заполняло детскую комнату, так или иначе «прилагались их руки», по поводу каждого предмета дети могли рассказать что-то их занимавшее. «Готовое» или «безразличное» не поощрялось родителями и не загромождало детского кругозора своей чужеродностью. В каждой вещи Юрий и Святослав стремились обнаружить ее смысл и связь с окружающим.
Когда много позже в 1975 году Святослав Николаевич выступал в Ленинграде в Доме ученых, его попросили поделиться воспоминаниями о своем детстве. Среди прочего он сказал: «Наш дом был полон и предметов искусства, и замечательных книг, и коллекций Николая Константиновича ‹…›. Была замечательная коллекция каменного века. Мы все посильно, в том числе и я, помогали собирать эту коллекцию. В Новгородской губернии мы собирали скребки, копья. Все это было неразрывной частью нашей жизни. Я даже сейчас хорошо помню все те орудия каменного века, которые Николай Константинович особенно любил, что его особенно интересовало. Кроме того, у него была большая коллекция картин фламандско-нидерландской живописи. И, конечно, это все очень влияло на нас, то есть на моего брата и меня.
