========== Часть 1 ==========

Соулмейты. Родственные души, приносящие счастье друг другу. Но и найти друг друга не так, то просто. Единственная связь между соулмейтами — это их раны. На месте, где у родственной души рана, у тебя вырастет цветок, тот, который понравится и тебе и соулмейту.

Ответа на вопрос, как устанавливается связь между людьми и почему из тела растут цветы, так и не нашли. Поэтому все списали на мистику и магию. Но тем не менее, родственные души не могут не поладить друг с другом. Даже если ранее были врагами.

***

Уже с четырнадцати лет Чуя познал всю несправедливость этого мира. Начиная с того, что ростом он, мягко говоря, не выдался, заканчивая тем, что родственная душа — это не только счастье совместной жизни, но и боль от ран.

С четырнадцати лет, возраст, когда связь соулмейтом устанавливается, что было достаточно удобно, так, как дети младше часто ранились и боль от прорастания цветов была невыносима, цветы прорастали каждый месяц. Каждый месяц, стоило только зажить старым ранам, как на их месте появлялись новые. Розовые стебли оплетали руки, на местах многочисленных порезов, шею, ровным кольцом, как верёвкой, которой душили соулмейта, грудь, росли, создавая силуэт лёгких, и много ещё где. Складывалось ощущение, что связанного с ним человека пытаются убить. Или же он пытается убить сам себя? В любом случае, хотелось лично с ним встретиться и собственными руками придушить. Чуя был более чем уверен, у его соулмейта раны не «цвели». Он был слишком аккуратен для того, чтобы порезаться ножом или споткнуться и упасть, разбив коленку, да и от таких пустяковых ран цветы бы не появились. Нужно было что-то более масштабное.

Он видел, как многие люди специально ранили себя, для того чтобы найти своего соулмейта. Существовали даже целые сообщества подобных мазохистов, готовых на все лишь бы найти родственную душу. Это всегда казалось Накахаре глупостью. Полным абсурдом. В особенности то, сколько суицидов произошло из-за этих дьявольских цветов, а точнее из-за того, что они не проросли ни разу в жизни, а после специальные тесты подтверждали отсутствие соулмейта. Не такой уж и частый, но существующий феномен. Чуя мечтал о том, чтобы и у него не было соулмейта.

Не было недели, когда Чуя не мучился бы с цветами, растущими из ран. Ни у кого из родственников или малочисленных друзей не было подобных проблем, все могли лишь сочувственно качать головами. Ему не нужно их сочувствие. Боль уже вошла в привычку, а тело, в особенности руки, всегда были опутаны бинтами.

Пиком всего это стало время, когда алые розы проросли по всему телу. Весь месяц он провел сначала в больнице, после дома, мучаясь с оставленными цветами ранами.

После раны появляться перестали. Около года Чуя жил спокойной и размеренной, если это можно так назвать, жизнью. Порой казалось, что его соулмейт мёртв, хотя верить в это не хотелось. Все же было некое чувство тревоги за человека, связанного с ним.

Но спокойствие закончилось перед началом нового учебного года. За день перед началом занятий, руки вновь прожгла адская боль. Без какого-либо предупреждения, множество крупных порезов появлялись на руках один за другим. А вслед за ранами, начали появляется ростки цветов, прорывая кожу, сопровождаемые болью и жжением. Шипастые стебли оплетали руки от локтей до запястий. Стремительно распускались алые, словно кровь, бутоны роз. И вот ситуация повторяется. Вновь тело оплетают розы, напоминая, что в этом мире он не один, вновь его соулмейт ранит себя, совершенно не задумываясь о том, что чувствует он.

Да какой же идиот должен стать его родственной душой?

***

Новый учебный год. Новые бинты на руках, скрывающие раны от выдернутых роз и порезов, оставленных соулмейтом.

Среди всех известных ему учеников, появился один единственный новенький. Осаму Дазай. Совершенно обычный, на первый взгляд, человек.

Но, во время переодевания на один из уроков физкультуры, Накахара заметил, перевязанные бинтами, руки и большую часть тела. На первый взгляд странно, да вот только понимая, что он сам выглядят точно так же, все казалось нормальным. Даже вызывало некоторое сочувствие, тоже проблемы с соулмейтом?

Но все эти чувства пропали уже через пару дней. Осталась лишь конкуренция.

До прихода Осаму в класс, Чуя был единственным отличником среди этого «стада идиотов», как он сам называл одноклассников. И соответственно конкуренцию предоставить ему никто не мог. Только Дазай. Каждый урок превращался в самое настоящее соревнование.

Конкуренция, приправленная чистой ненавистью, продолжалась бы до конца учебного года, если бы не один случай.

Являясь дежурным и оставшись после уроков, дабы прибрать в классе, Накахара наткнулся на одну весьма интересную картину. В школьном туалете, как и во всей школе, быть никого не должно было, разве, что учителя, однако именно там оказался Осаму. Бинты с одной руки были сняты и, даже находясь позади, Чуя видел множество шрамов на руке. Раны, когда-либо оставленные соулмейтом, следов не оставляли, следовательно это его рук дело.

И одна из ран показалась ему уж очень знакомой. Прямая полоса, проходящая вдоль всей руки, явно самая свежая из всех.

Чуя поспешил убраться подальше от одноклассника и вернуться в класс. Осознание реальности медленно проникало в голову, но Накахара не желал принимать ее. Как назло именно в этот момент бинт с руки спал, видимо узел был слабый, открывая такой же длинный след от недавно выросшей розы. Точно такая же полоса, как и у Осаму.

— Нет… Нет, нет, нет! Этого просто не может быть! Это просто совпадение! Глупое совпадение! Это просто не может быть он!

***

Следующие несколько недель Накахара старательно избегал одноклассника. А если встречи и происходили, то Дазай в этот же момент получал множество оскорблений в свой адрес.

Осаму не понимал, с чего вдруг такое ожесточённое отношение к нему со стороны одноклассника. Любая попытка заговорить превращалась в самую настоящую перебранку, если, конечно, не заканчивалось дракой.

Ответ на вопрос пришёл неожиданно. Оставшись после уроков на крыше школы, куда доступ был открыт только ученикам старших классов, Осаму даже не подозревал, что тут он не один. Дазай навалился на сетку, отгораживающую его от края крыши. Он провел по ней рукой, тут же болезненно сморщившись. В том месте где только что была его рука сеть оказалась порвана и как раз за концы оборванной проволки он не сильно, но все же поранил руку. В этот момент Дазай услышал тихое шипение и чей-то обильный поток нецензурной лексики.

Звук привёл его к месту, на противоположной стороне крыши, за входом на неё. И сидел там тот, на кого он меньше всего хотел наткнуться. Накахара Чуя. Парень зажимал ладонью руку, но, несмотря на хватку, через пальцы все равно пробился стебель с распустившимся бутоном алой розы. Присмотревшись к месту раны, которую так упорно скрывал Накахара, Осаму понял, что это именно то место, где находится его порез.

— Чего тебе? — злобно прошипел Чуя. Не дождавшись ответа, парень собирался уйти с крыши, дабы больше не видеть свою «родственную душу», но ему не дали. Осаму притянул его за руку, ближе к себе.

— Ну, куда же ты, Чуя, ничего не хочешь сказать своему соулмейту?

— Не желаю иметь с тобой ничего общего, суицидник! — крикнул ему Накахара, перед тем, как вырвать свою руку из хватки и удалится с крыши школы.

***

Раньше Дазай никогда не задумывался о своем соулмейте. Ему казалось, что родственного человека у него попросту нет. С того момента, как установилась связь соулмейтов, у него не было ни одной раны. Ни одного цветка за четыре года. Осаму просто не верилось, что может существовать такой аккуратный человек. Бывало, ему становилось жаль, что простые раны, наподобие пореза от ножа, пока нарезал что-либо или синяки никоим образом не отражались на соулмейтах.

Он не помнил, в какой момент начал калечить себя. Неудачные попытки суицида, так сказать. Может он хотел таким образом обратить внимание соулмейта на себя. Заставить его хоть раз поранить себя чтобы напомнить Дазаю: «Вот он я! Я живой! Хватит себя калечить». Но этого не происходило и в голову в тот момент закралась одна мысль и не желала уходить.