Но даже внутренний циник Каласа, его «меланхоличная тень», как выражались Лунные Волки, не мог устоять перед обычной похвалой от великого Хоруса.

Мортарион никогда не говорил подобного.

Тем временем примарх выделял других героев, мгновенно находя каждого в толпе. Имена и описания деяний воинов так же свободно слетали с губ Луперкаля, как и приказы, которыми он направлял их в битву всего две недели назад. Тифон аплодировал и смеялся, кивал или грустно качал головой, следуя общему примеру. Калас не мог да и не желал противиться той атмосфере братства, что объединяла его со всеми присутствующими в стратегиуме. Каждый из них, от могучего Хоруса до нижайшего рядового фаланги, принадлежал к единому войску, направляемому гением командующего.

Через некоторое время примарх ушел к Морнивалю, оставив простых бойцов группировки возмездия общаться между собой. Смятенный Тифон предоставил Виоссу вести беседу с Лютером и его Темными Ангелами. Что касается воинов Калибана, то разговаривал в основном их командир, а подчиненные лишь кратко поясняли детали кампании или конкретного сражения, если к ним обращались напрямую.

Неожиданно за плечом Каласа раздался знакомый голос:

— Командующий расхвалил тебя, капитан Тифон.

Обернувшись, космодесантники увидели боевого брата в темно-сером доспехе, выделявшегося даже среди грозных Легионес Астартес. Его бритую голову покрывали крошечные буквы, что складывались в строчки благочестивых текстов и догматов Несущих Слово. Глаза воина, острые и яркие, как ограненные алмазы, смотрели словно не на Каласа, а внутрь него.

Но Тифон хорошо знал этого легионера. Рассмеявшись, он притянул Несущего Слово к себе и с размаху хлопнул по плечу:

— Эреб! А говорили, будто ты погиб при захвате платформы «Пять». Как хорошо, что это оказалось пустыми слухами! — Повернувшись к остальным, Калас уже спокойнее произнес: — Эреб из Несущих Слово, ты встречал Лютера с Калибана?

— Еще нет, — отозвался первый капеллан.

Он протянул руку, и Темный Ангел быстро пожал ее.

— Мои советники, — сказал Лютер, поочередно представляя спутников. — Старший библиарий Израфаил и брат Захариил из библиариума. Мерир Астелян, магистр капитула. И мой адъютант, лорд Сайфер.

— Приветствую вас всех. Хотелось бы познакомиться с вами поближе, но у меня известия для командующего. — Странно посмотрев на Лютера, Эреб бросил взгляд на Тифона. — Скоро увидимся, Калас.

Не дожидаясь ответа, первый капеллан растворился в тенях, скрывающих Морниваль. Тифон не мог разобрать, что именно там происходит, но видел, как Эреб и Абаддон напряженно общаются, размахивая руками. Наконец Лунный Волк отступил в сторону, пропуская Несущего Слово к Хорусу. Всего через несколько секунд примарх снова вышел на свет. От Луперкаля как будто разошлись волны тишины, и он заговорил уже в абсолютном безмолвии.

— Нам выпала большая честь, — объявил Хорус.

По его голосу беззаботный слушатель подумал бы, что все идет в соответствии с планом. Но, как заметил Калас, офицеры Морниваля выскользнули из стратегиума, когда гости отвлеклись на примарха.

— Вскоре к нам присоединится один из моих братьев, — добавил Луперкаль.

Несмотря на важность ситуации, воины начали оживленно обсуждать новость. Ничего больше не поясняя, примарх вступил в разговор с общиной техножрецов Регула.

Через несколько минут вещательная система «Духа мщения» приветственно затрубила. Тифон обернулся было к высоким дверям стратегиума, но ему перекрыли обзор несколько терминаторов Шестнадцатого в громоздких доспехах. Калас заметил только, что капитан Янипур поспешно расставляет у входа почетную стражу из ветеранов Лунных Волков. Еще минуту спустя воины взяли «на караул», салютуя прибывшему полубогу болтерами, пушками «Жнец», волкитными аркебузами и мелта-орудиями.

Идущий к вратам примарх был закован до шеи в черную броню с гравировкой из красноватого золота и яркого серебра. Нагрудник доспеха имел форму оскаленной морды огромной хищной кошки, к ее усыпанной рубинами гриве крепился белый плащ, отделанный по краям темным мехом. На суровом лице великана выделялись пронзительные зеленые глаза. Светлые волосы до плеч, зачесанные назад, удерживал элегантный железный обруч. Полубог был опоясан мечом с навершием в виде орлиной лапы, сжимавшей сапфир размером с человеческий кулак.

Лев Эль’Джонсон. Лев с Калибана. Примарх Темных Ангелов.

Он в одиночестве шагал по коридору, без свиты или охраны, не глядя на почетный караул, стиснув челюсти и кулаки. Тифон почувствовал, что радостное ожидание в зале сменилось напряжением и стратегиум словно омрачился.

Услышав неясное бормотание Лютера, Калас повернулся к нему. Командир отряда Темных Ангелов смотрел на своего господина как на ожившего мертвеца.

Широко ступая, Лев ворвался на балкон, и все бойцы вокруг него опустились на одно колено, будто стебли травы, пригнувшиеся под сильным ветром. Ощутив стремление повиноваться, Тифон не стал бороться с ним и вслед за остальными коснулся пола наколенником.

Только Хорус остался на ногах, но он молчал.

Лютер быстро выпрямился, однако не успел ничего сказать — Лев поднял руку, запрещая ему открывать рот. Сам примарх заговорил, не глядя на подчиненного:

— Скоро я с тобой разберусь.

Калас вздрогнул. Отповедь прозвучала не в его адрес, но опалила Тифона, будто жар от взрывной волны. Лютер, бывший целью угрозы, опустил голову и сжал руки на животе.

— Брат мой, тебе удалось то, чего не сумел добиться ни один враг, — шутливо произнес Луперкаль. — Ты застал меня врасплох.

Эль’Джонсон остановился в нескольких шагах от Лютера и впился взглядом в Хоруса. Калас понял, что искоса поглядывает на обоих примархов и держит голову неподвижно, словно боится выдать свое присутствие. Собравшиеся замерли в молчании, и, хотя Тифон знал, что на главном мостике все идет своим чередом, ему казалось, что стратегиум окружил пузырь тишины.

Гвардеец Смерти чувствовал, как всех вокруг него охватывает неуверенность — неуверенность и страх. Гости ощущали себя добычей, замеченной хищником. Пусть страх не мог пробраться в сердца космодесантников, но в тот момент несколько десятков Легионес Астартес застыли в чем-то, очень похожем на ужас. Они мечтали только о том, чтобы оказаться подальше от железного балкона.

— Где же «Непобедимый разум», брат? — спросил Луперкаль. — Печально, что я не смог подготовить тебе достойную встречу.

— Я предпочел явиться без церемоний. — Лев по-прежнему не смотрел на своих легионеров. — Случайно оказался возле Зарамунда. Представь же мое удивление, когда я увидел калибанские корабли во флоте Лунных Волков.

Его брат развел руками в извиняющемся жесте:

— Возникла неотложная нужда в бойцах. К чести твоих сыновей, они ответили на мой зов, достойно и храбро сражались во имя Императора.

— Хорус, ты не вправе тратить жизни моих воинов как звонкую монету. Покупай себе победы кровью своих Волков, но не моих рыцарей.

Луперкаль не стал огрызаться в ответ, но Лев этого и не ждал. Он обратил взор к Лютеру и другим Темным Ангелам. Примарх не повышал голос, но его гнев был почти ощутимым, и за тихими словами скрывалась едва сдерживаемая ярость.

— Я отдал четкие распоряжения, подробно разъяснил ваши задачи. Вам было приказано оставаться на Калибане. Вы подчиняетесь только мне и самому Императору.

— Именно так, повелитель, — ответил Лютер.

Это произвело на Тифона сильное впечатление. Кто-нибудь менее достойный начал бы объясняться или извиняться. Калибанец, несомненно, мог бы указать на важность кампании Хоруса, на то, что сохранение Согласия на Зарамунде имело приоритет над любыми действующими приказами и повседневными обязанностями. Лютер не стал оправдываться, но спокойно встретил свирепый взор Льва. Подобная решимость, очевидно, была возможна только из-за почти родственных отношений между ними. Сам Калас в похожей ситуации едва не расплакался как ребенок, услышав от Мортариона, что библиариум — нечестивая мерзость и его переводят в боевую роту легионером первого класса.