Но главная ошибка Иерархии та самая, первая: они настолько недооценили Иных, что попытались жестоко уничтожить их. И скоро мы заставим их заплатить за это.

Уилл похолодел, но постарался сохранить нейтральный тон.

– Не уверен, что понял. Ты хочешь сказать, что на самом деле ваши друзья не заточены в… как они называют это место?

– В Небытии? О да. Они были там пойманы. Уничтожены. Их больше никогда не видели.

– А как они связались с вами?

– В снах, разумеется, – сказал Франклин, словно этот ответ напрашивался сам собой. – Сначала мы с доктором Эйблсоном вместе испытали это – медленное проникновение их мыслей в наш мозг. Но наш мозг, мозг гоминидов, заключен в крепкий череп; нам потребовалось немало времени, чтобы понять, что удивительные существа пытаются связаться с нами посредством языка символов и образов, а не слов; постепенно это привело нас к той находке, которой они от нас хотели.

– К чему же? – спросил Уилл.

– К более прямому способу общения, – как о самой обычной вещи, сказал Франклин, хватая шнур, присоединенный к занавесу. – С помощью прибора, который они оставили специально для этой цели. Они сконструировали своего рода маяк, вроде черного ящика в современных самолетах. Такой маяк подает слабые сигналы, воспринять их может только человек, настроенный на их частоту. На ту частоту, которую впервые почувствовал Иен Корниш, когда прибыл сюда и которую тщетно искал внизу все эти годы. На ту частоту, которую наконец нашли Лемюэль, доктор Джо и я.

Франклин отдернул занавес. За ним оказалось окно, ведущее в небольшое соседнее помещение величиной со шкаф. На платформе стоял какой-то объект.

Это была старинная медная астролябия, которую Уилл однажды видел в подвале замка. Больше той, что дал ему Франклин, когда впервые открыл свою сущность, – той, что стояла на столе в его спальне, – но абсолютно точная ее копия, насколько он мог судить.

– Надень-ка вот эти очки, – сказал Франклин, ласково положив руку ему на плечо. – И посмотри снова.

Выскочив из-под душа, Ник быстро оделся и схватил рюкзак, куда заранее уложил все предметы из списка. У двери он прислушался, глядя на часы. Считал секунды, пока не прошло семь минут. Потом приоткрыл дверь и выглянул.

Брук за столом не было. Сердце у Ника екнуло; он осмотрелся и нигде ее не увидел. Бутылка с водой стояла на столе, наполовину пустая; это означало, что она выпила более чем достаточно, чтобы это подействовало.

Ник осторожно прошел через гостиную и заглянул на кухню. Здесь ее тоже не оказалось. И тут он заметил, что дверь в комнату Брук приоткрыта.

Ник неслышно прошел по комнате. Уже собираясь открыть дверь, он услышал за собой шорох – движение. Из тени у камина выскочила Брук, вытянув к нему руку. Ее лицо, перекошенное от ярости и ненависти, стало почти неузнаваемым.

Не позволяй ей прикоснуться к тебе. Вот все, что ему сказали. Все, что ему необходимо было услышать.

Ник выполнил обратное сальто, приземлился ногами на диван и снова спрыгнул с противоположной стороны, так что диван оказался между ними.

– Что ты сделал? – невнятно крикнула она.

– Что?

Брук, шатаясь, направилась к нему; ее координация движений явно пострадала, она отчаянно пыталась устоять на ногах и кричала все громче:

– Какого дьявола ты со мной… сделал?

Она споткнулась о скамеечку у дивана и упала, потом опять поднялась, держась за подушки.

– Я ничего не делал, – сказал Ник.

– Не лги мне!

Все, чего касалась Брук, любой предмет, до которого она дотрагивалась, – все увядало и съеживалось, лишалось цвета, света и жизненной силы, выцветало, темнело, усыхало. Когда Брук удалось встать и она, обезумев от ярости, пыталась удержать равновесие, Ник спрятался за обеденным столом.

– Не понимаю, о чем ты, – сказал он.

– Понимаешь!

Она снова бросилась к нему, ухватившись за спинку стула, чтобы не упасть. Ее ногти впились в древесину, из-под руки поднялся пар, деревянная планка лопнула, и Брук рухнула на стол. Она упала обеими ладонями на столешницу, впилась в нее ногтями и съехала обратно, процарапав крышку стола.

На мгновение Ник потерял ее из виду. Ради предосторожности он сделал два быстрых шага, пробежал по стене, оттолкнулся от нее, прыгнул и приземлился в центре комнаты.

Оглянувшись, Ник не увидел Брук под столом, где видел ее мгновение назад. Странный черный пар поднимался из разных мест, а стол и стулья выглядели так, словно на них уронили пианино. Ник взял из набора у камина небольшой совок.

– Ради всего святого, Брук, – сказал он. – Ты этими руками прикасаешься к своей матери?

Она внезапно поднялась из-за дивана и снова прыгнула к нему, с поразительной скоростью пролетев по воздуху. Отскакивая, Ник увидел, как открывается входная дверь; кто-то вошел и нацелил правую руку на Брук.

На ее левом плече сзади расцвел яркий красный цветок. Она тяжело упала, обожгла ковер, потом покатилась, привстала и вытащила что-то из своего плеча.

Маленький дротик.

Она посмотрела на него, не понимая, потом упала на четвереньки и наконец уткнулась лицом в ковер. По краям ее тела от ковра поднимался темный едкий пар.

– Вот вам и перепады настроения, – сказал Ник.

В дверях стоял тренер Айра Джерико; он заряжал пистолет новой стрелкой.

– Проверь, что с ней, – сказал Джерико.

– Да ни за что. Я к ней не притронусь, – ответил Ник, по-прежнему держа в руке совок.

– Что, слишком сильна для тебя, Маклейш? Трудно поверить, уж очень она маленькая, – сказал Джерико, подходя к Брук.

– Маленькая? Чувак, да ты не видел, как она тут бесилась. Словно спятивший медоед.

Оба посмотрели на нее. Ник шел за Джерико, держась на безопасном расстоянии. Повернув набок голову с закатившимися глазами, Брук глубоко дышала, ее спина равномерно поднималась и опускалась; девушка была без сознания.

– Связать ее или что? – спросил Ник. – Надо проверить. Она просто сожжет веревку.

– Она теперь несколько часов будет только пускать слюни.

– Что вы с ней сделали?

– Достаточно успокоительного, чтобы усыпить лося, – сказал Джерико, внимательно глядя на Брук.

Ник наклонился ближе, глядя на ее изящные ресницы и курносый нос.

– Я типа рад, что не пришлось хрястнуть ее совком. То есть я хочу сказать: как бы она ни колбасилась, она все равно мой друг, понимаешь?

Джерико посмотрел на него:

– Как скажешь, Маклейш. Ну, готов?

– Можете на меня рассчитывать, тренер.

– Бери вещи. У нас мало времени.

Ник схватил свой рюкзак и тот, что собрал для Уилла, и присоединился у двери к Джерико.

– Наверное, мне нужно по дороге справиться с эмоциональным стрессом, – сказал Ник, бросив последний взгляд на Брук, когда они торопливо выходили в коридор.

Аджай откусил еще один кусок от сэндвича с ветчиной и сыром, который ему принес дворецкий Лемюэль Клегг, и разжевал очередную горсть картофельных чипсов.

– Не пойму, в чем дело, – сказал он, жуя, – но сэндвич сегодня особенно вкусный.

Клегг обычно не оставался и не смотрел, как ест Аджай; на самом деле он не делал этого ни разу с тех пор, как месяц назад Аджай начал работать над файлами.

Черт!

– Вы сами делали этот сэндвич, мистер Клегг?

Клегг продолжал смотреть на него, сложив руки, хмурясь, по обыкновению глухой к любым попыткам очаровать его. Этот человек был постоянно и воинственно антисоциален; Уилл сказал Аджаю, что единственный способ заставить его уйти – заговорить с ним.

– Кажется, на этот раз вы использовали другую приправу? Что-то вроде нарезанных пикулей из корнишонов или стратегически размещенные кусочки японской редьки дайкон?

Клегг посмотрел на часы.

Чего он ждет? Что-то подозревает? Неужели я чем-то себя выдал?

– Прекрасно понимаю вашу скрытность, – с дружелюбной улыбкой сказал Аджай. – Настоящий повар никогда не выдает своих тайн.