– Мы случайно познакомились. Я просто ей помог добраться.

– Спасибо тебе. Чаю хочешь?

– Хочу. Я и есть хочу, если честно…

Вообще, она оказалась вполне милой. Простая русская женщина, как о них обычно говорят. Двадцать лишних килограммов, халат на молнии, пища, жаренная в большом количестве масла… Галина Геннадьевна.

– А ты хороший мальчик, – оценила она меня.

В полный восторг я привел её рассказом о том, что в свободное от учёбы время я подрабатываю в патоморфологическом отделении (она не знала, что это морг, а название отделения звучало солидно) и что у меня есть собственная квартира. А еще будущая профессия у меня перспективная. За биоинженерией будущее, заверил я Галину Геннадьевну.

– Ты Аришке позвони завтра, – сказала она вкрадчиво. – Пригласи её куда-нибудь. Она неплохая девчонка, честное слово, хоть и выглядит как чучело, прости господи. Она учится хоть и не то чтобы хорошо, но умненькая, читает много, на флейте играет… Наверно, это всё возраст этот переходный. Проклятущий…

Пригласить куда-нибудь?.. Это очень щепетильный вопрос, несмотря на то что девчонки (из параллели, с подготовительных в институте или те, что встречались мне на концертах или в кино) в принципе симпатизировали мне… Неизменно я записывал номер какой-нибудь новой знакомой, но ни разу никому не позвонил. Ни в одной из них я не видел той, кому можно было признаться в том, что я болен, не предчувствуя мгновенного вежливого отказа.

Я и девственности планировал лишиться с проституткой, но в последний момент что-то пошло не так. Не уверен, что это так уж интересно, но расскажу.

Еще когда мне исполнилось четырнадцать лет, Нина привезла мне свой старый компьютер. Я очень просил. “Для учебы надо”, – говорил.

Интернет, конечно, здорово изменил мою жизнь.

Параллельно с миром любимой полостной хирургии, еще шире открывшимся для меня (книги, статьи, видеозаписи операций), я обрел некое физическое удовлетворение благодаря доступной в интернете разнообразной порнухе. Я подозревал, что этим мне и придется пожизненно ограничиваться, потому что примерно с этого возраста бабушка начала систематически повторять:

– Не вздумай ни с кем спать! Не порти девчонкам жизнь!..

Она убедила Нину больше не возить к нам Иру и Наташу. “А если он с ними переспит? Мало ли что в его спидушную голову придет!” – говорила она Нине. Вскоре и сама Нина свела на нет общение со мной. Она словно не знала, что ей со мной, подросшим, делать. Её краткие визиты постепенно стали полностью подчинены общению с бабушкой.

Мне не были нужны ни Ира, ни Наташа, ни прочие девчонки, с кем я знакомился в интернете и в жизни. Ни одна не сбивала моего дыхания. Кроме того, я хорошо помнил постулат, который с этого же возраста начал вдалбливать мне Санпалыч: перед сексом обязательно рассказать о своем ВИЧ. Презерватив может и порваться, и хоть на препаратах вероятность заразить мала, но всё же она есть.

– Твои партнерши имеют право знать о рисках заранее, – говорил он дежурно.

– Да какие партнерши, – смеялся я в ответ. – Нет у меня никого. И, может, не будет…

Я представлял ИХ лица, когда я им говорю: “У меня ВИЧ”, и все мои желания отступали…

– Тогда только с проституткой, – заключил Рома, выслушав в очередной раз жалобы на мое невыносимое сексуальное томление: “Почти восемнадцать лет, а я еще…”. Странно было слышать от скромника Ромы такой совет, да и показался он мне мало осуществимым, однако засел в подкорке.

Мне всегда казалось, что использовать других людей нехорошо, даже если ты им за это платишь. К тому же от бабушки я знал, что моя мама вплоть до родов промышляла этим занятием, и я смущался от мысли, что могу воспользоваться услугами её коллеги.

Но… Прошел месяц, как умерла бабушка. Из её “гробовых” оставалось пять тысяч. И вот я листаю фотки в специализированной группе “ВКонтакте”. Я выбрал шатенку “Сару” двадцати пяти лет. На лице у неё глубокие кратеры, тщательно подмазанные тональником. Я люблю женщин с несовершенной кожей. Они кажутся мне более настоящими.

– Боже мой! – воскликнула Сара, пересчитывая купюры. – Ну, если уж с тобой, мальчик, никто бесплатно не хочет, ну тогда я не знаю…

– У меня ВИЧ.

– Да не гони!..

– Это правда.

– Ну и ладно. ВИЧ и ВИЧ. Я знаешь скольких вичёвых знаю. Люди как люди.

– А ты толерантна.

– Что?

– Да ничего…

– Ты ещё и умный, – сказала она, как-то по-матерински потрепав меня по щеке.

И вот после этого жеста я совершено не мог представить себя вместе с ней и решил, что не буду я с ней заниматься сексом…

Сара начала было раздеваться, но тут у нее зазвонил телефон. Она хотела нажать на “отбой”, но я сказал:

– Да ладно, ответь… – на экране высветилось слово “мама”.

– Соска на микроволновке мам… Ну посмотри внимательнее… Да куплю я смесь. И продуктов куплю. Да, привезут. У нас всех кассиров развозят. Ну ладно, мам, я работаю.

Она была похожа на лошадь, в которую влили ведро крепкого кофе и заставляют возить туристов на площади. Поговорила – и опять напускная веселость на лице.

Я перехватил ее руку, устремившуюся к моему ремню.

– То есть я хочу секса, а ты хочешь заработать на покушать и купить ребенку смеси, так?

– Ну так, – она пожала плечами. – Сейчас кризис. Раньше мне хватало не только на покушать. А теперь мало клиентов стало – ну, в сравнении с тем, что два года назад было… Так еще и родила. Ему то одно, то другое надо. Кошмар. Ну чё, начнем? Скоро за мной приедут…

– Ты знаешь, я передумал, – сказал я. – Иди. Я… не хочу…

– Почему?

– А ты мне не нравишься, – не нашел ничего лучше, чем в очередной раз соврать.

– А ты мне понравился, прикинь? Молодой, красивый. Не нахал. Ну не хочешь – как хочешь… Слушай, а можно я полежу?.. Устала, как сволочь.

Она отвернулась к стене и закрыла глаза.

…А когда она уходила, я решил, что драматургия ситуации вполне позволяет ее поцеловать. К тому же я хотел проверить, правда ли, что у проституток действует правило “только не в губы”. На поцелуй она ответила с готовностью и почти с жадностью. Я ей действительно понравился. Или надо было хоть как-то отработать пять тысяч?..

– Ну всё, мне пора. Я бы осталась, но…

– Работа ждёт?

– Ага.

– Сара! – кричу ей в след. – Сдай на ВИЧ…

– Но у нас же ничего не было…

– Давно у тебя эти штучки на коже? Похоже на контагиозного моллюска…

– На что похоже?.. – переспросила она.

– Проблемы с кожей, говорю, давно у тебя? Такое иногда бывает при ВИЧ…

Она озабоченно поскребла щеку.

– Хорошо, сдам – ответила она. – Хотя даже если и ВИЧ, это не самое страшное. Чего со мной только не было… Я уверена, что самое ужасное в моей жизни уже позади. Дагестанский мальчишник. Я потом не верила, что осталась жива. Клиент-шизофреник – не выпускал меня из своей квартиры несколько дней – три пальца мне, помню, сломал… Ещё был бордель в Турции, ой, не буду продолжать. А ВИЧ, что ВИЧ? Есть ведь лекарства какие-то? Ну и прекрасно…

Ушла. Слава богу, подумал я, вновь оставшись один.

А ведь мне могло бы с ней быть хорошо. Но я с детства не научен радоваться жизни. Это надо уметь. Я, видимо, не способен.

На следующий день я позвонил Арине.

– Ой, привет, – сказала она. – Я тебя, правда, почти не помню, но мама говорит, что я должна считать тебя своим ангелом-хранителем. Может, ты меня ещё раз выручишь? Я вчера в этом сраном антикафе флейту забыла. Ну как забыла… Я же этой идиотке пару раз дала флейтой по ее немытой башке, и потом она куда-то делась… А флейта – самое дорогое, что у меня есть. Давай сходим, ты заберешь ее… А то мне стыдно туда заходить…

– Хорошо, – согласился я.

Я чертовски волновался. Ещё раз выбрил голову, хотя что там могло отрасти за сутки. Подправил бородку. Полчаса симметрично закатывал штаны.

Это было не то чтобы свидание, но волновался я так, будто мне придётся сегодня делать ей предложение. Что я за человек? Может, я эту Арину больше и не увижу никогда…