Может быть, Штиль и не любил тратить время на мытье полов, но все же оставался культурным и аккуратным человеком. Все вещи лежали на своих местах, книги на полках были выставлены по размеру, а в ванной нашлись два ящика моющих средств.
Еще там висел прозрачный шкафчик, в котором располагались двенадцать одинаковых по цвету и форме флаконов. От горлышка каждого отходила трубочка, на конце которой располагалась резиновая груша. На флаконах были разноцветные этикетки. Две бутылочки – с рисунками головки чеснока и вареной курицы – были наполовину пусты. Флакон с изображением розы был запечатан, груша лежала отдельно от трубочки. Маша не стала трогать шкафчик, она успела проголодаться, поэтому поспешила проверить, что делается на кухне.
Холодильника не имелось, в кухонном шкафу стоял пакет гороха, подсолнечное масло на донышке кривой стеклянной бутылки, банка кофе и две коробки с надписью «Каменная соль» и «Каменный сахар». Еще в кухне на полке была большая коробка из-под обуви, забитая всевозможными таблетками, но Маша не стала в ней рыться. Таблетки выглядели почти как в нашем мире, только все они были в стеклянных пузырьках, ни одной – в пластмассовом пузырьке или блистере. На стене в кухне висело зеркало, рядом был приклеен листочек с подписью «Жаркое навынос». Жизнь Штиля выглядела бесконечно одинокой. Его быт составляли только пыль, книги, однообразная еда. Маше даже стало его жаль настолько, что действительно захотелось помочь ему с уборкой.
Убираться в доме, заполненном только книгами, оказалось не очень сложно. Пустые столы и полы легко протирались тряпкой, веничек из длинных перьев смахнул пыль с книг, в узком коридоре девочка просто бегала взад и вперед, толкая перед собой швабру.
– Что это за жидкая грязь? – внезапно Штиль нарисовался в кухне и указал пальцем на только что вымытый Машей пол.
– Я пол мыла! – возмутилась девочка. – У вас очень много пыли!
– Да, с уборкой вас перехвалили, – Штиль обескураженно рассматривал пол, переступая ногами в поношенных тапочках. – Может, с готовкой будет лучше. Что в меню?
– Я не умею готовить еду из гороха и кофе! – ответила девочка.
– Тогда зачем вы мне нужны?
– Я просилась только на ночлег, – ответила девочка. – И просилась не к вам. По крайней мере я старалась… Если вы недовольны, я пойду поищу другой дом, на улице еще не так темно. Верните мне свисток.
– Ах да, свисток… Он мне еще, 000000000000000000000000000000000000000000, нужен, – замялся Штиль. – Вы не оставите его у меня?
– Это мне подарили! – рассердилась девочка. – Я без него не уйду!
– Тогда вы можете остаться, – печально вздохнул Штиль. – Я постараюсь закончить до утра, чтобы утром вы могли освободить дом от своего присутствия. Можете занять комнату за кухней, она дальше всех расположена от моего кабинета. Не хотелось бы вас видеть и слышать до утра, пока я буду работать над вашей вещью.
– Да уж, пожалуйста! – у Маши даже слезы показались на глазах от обиды. – Втащили в дом, свисток отняли, заставили пол мыть, вместо «спасибо» обругали да напоследок еще и едва ночью на улицу не выгнали, присвоив мою вещь! Оставили, скрепя сердце, ради свистка, спасибо и на этом! Не удивительно, что вы живете один! Всех распугали, видимо!
Штиль окаменел. А Маша бросилась из кухни, но запуталась в длиннющем кривом коридоре и стукнулась лбом о стенку за один поворот до отведенной ей комнаты. Здесь были диван и книжный шкаф, девочка едва могла различить их в сумерках. Она щелкнула выключателем на стене, но тот не работал. Синий фонарик на шапочке колокольцев был очень слаб из-за света фонарей за окном. Маша села на диван и уставилась в окно, где видела только небо и каменные стены с желтыми окнами, свет которых трепетал из-за расположенных на подоконниках ветряков. Диван был скользкий и жесткий. Судя по всему, ей предстояло на нем спать, да еще и на пустой желудок. Она щелкнула пальцами, чтобы приманить ломтик хлеба из дома, но магия, видимо, рассудила, что хлеб принадлежит родителям, а не Маше, либо в этот мир кем-то загадочным было запрещено приносить свои продукты, поэтому у девочки ничего не вышло. Это ее расстроило настолько, что она даже всхлипнула от жалости к себе. Мелькнула мысль вернуться в дом Дениса, но, во-первых, ленточка была на свистке, хотя, конечно, можно было забрать свою вещь у Штиля. Но он же над ней работал… И честно говоря, мешать ему не хотелось. А во-вторых, Маша вспомнила пахнущую валерьянкой маму Дениса, ее причитания, и поняла, что не хотела бы выслушать их еще раз. Оставалось одно – дождаться утра, а там можно будет получить свисток, выпросить карту города и попытаться найти более гостеприимное место. Маша обхватила руками колени и принялась смотреть в окно. Звезды загорались медленно, закат все не уходил. До ночи было далеко, а до утра – еще дальше…
Вдруг в комнате стало светлее. Осторожно покашливая, вошел Штиль. В руках у него был поднос с маленькой свечкой и стаканчиком «Жаркого навынос», над которым струился пар.
– Вы голодны, барышня, как я понял. Я позволил себе предложить вам то же, что и сам ем.
– Спасибо, – с удивлением ответила девочка, принимая поднос.
– Простите за свечу, обычно я не слежу за всеми моими ветряками. Я живу один, и, когда стемнеет, провожу время в основном в кабинете или на кухне. В других комнатах мне не нужен свет. Ну, вы же знаете этих сыновей ветра – нипочем не станут крутить ветряки, на которых нет игрушек, как дети малые…
Маша только молча кивнула, догадываясь, что ветряки, видимо, нужны для электроэнергии в этом мире.
– Я желаю вам спокойной ночи, – Штиль направился к выходу, но вдруг остановился и, не оборачиваясь, сказал. – Нет моей вины в том, что я одинок. Скорее, это моя беда. Если бы я мог рассказать вам о моей семье… Но в одиночестве действительно портится характер, потому что отпадает необходимость придерживаться этикета. Я прошу прощения, если показался вам чересчур прямолинеен. Однако у вас такого оправдания нет, насколько я понимаю, вы явно любимый ребенок в семье. Уличные бродяжки выглядят иначе. Тогда почему вы столь несдержанны? Мне кажется, вам тоже следует передо мной извиниться.
– Извините, – Маша сказала это немного более резко, чем хотела, потому что была очень сердита, причем не столько на хозяина квартиры, сколько на себя. Но Штилю было достаточно и такого извинения, он обернулся и слегка поклонился.
– Можно мне еще спросить у вас? Не сочтите за любопытство, но… Зачем вы причинили горе вашим родителям? Зачем вы ушли из дома?
– Не по своей воле, – ответила Маша. – И знаете, честное слово, – в этом мире я тоже одна, как и вы. Я смогу вернуться домой, только если… Ну, в общем, мне нужно кое-что сделать, чтобы вновь увидеть родных.
– Можно еще спросить, откуда вы? – начал было Штиль, но Маша все еще не чувствовала к нему доверия и потому постаралась прервать его расспросы.
– Простите, боюсь, я слишком устала, не могу много рассказывать. Пожалуйста, закончите со свистком до утра. Мне придется утром уйти и взять его с собой.
Штиль медленно вышел из комнаты. Маша попробовала содержимое стаканчика – было весьма вкусно. Мясо с картошкой, морковкой, грибами и луком, для голодного человека лучше не придумать. На секунду она задумалась о том, что это за мясо и грибы, но вспомнила три мусорных мешка с пустыми стаканчиками на кухне и решила, что бы это ни было – еда абсолютно безопасна и грибы точно не ядовитые.
Свечка, хоть и была маленькой, горела долго, и Маша решила при ее свете покопаться в книжном шкафу. К ее удивлению, почти все книги были о ветрах. «История возникновения ветряной цивилизации» в восьми томах, «Большая энциклопедия ветров», «Приливы и отливы как результаты соревнования между Эврушкой и Зефирием», «Редчайшие свидетельства объединений Нотара и Борейки», «Ураган Алина – невеста Зефирия?», «Уникальность каменных городов», «Сто способов заставить ваш ветряк вертеться в два раза чаще», «Отец Ветров и его двойники», «Принцип размещения круглиц в Каменном Сердце, Большой Куче и Мраморном лабиринте», «Архитектура Большого Торта», «Причины возникновения борейкашля» – все это были скучные фолианты в кожаных обложках и с пожелтевшими страницами. Лишь одна книга привлекла Машино внимание: «Сказка о Радужном ветре». Однако содержание ее весьма разочаровало.
