- Как хорошо, что ты смогла приехать. Вот тебе мой план на вечер: сейчас пойду покричу детей домой. Им и Гунару дам по куску пирога, и всех отправим на боковую. После напьемся чаю и будем болтать, сколько влезет, а ты еще, может быть, поешь... Мне нужно об одном деле с тобой посоветоваться... А если Гунар спать не пожелает, усажу его смотреть видео. Вообще-то, он так устает в лесу, что любит ложиться рано. Да ты не беспокойся - в любом случае стать нам помехой ему не позволим, и точка.
Гунара-Хельвига удалось обнаружить в гараже и напоить-накормить до полной отключки. Все, как Оленька и планировала. А вот дети из леса так и не откликнулись, хотя начало смеркаться. Я забеспокоилась и приняла решение самой отправиться на поиски малышей, несмотря на абсолютную безмятежность подруги по данному поводу. Конец сентября, а теплынь просто отменная. Чудо, да и только, в этом году. Весь день можно проходить в шортах, майке и босоножках. Лишь под вечер становится прохладно, и листья вокруг сплошь золотые, зеленых совсем не осталось. Пуще горной козы я взбиралась все круче и круче, но детишки даже следа не оставили. Может быть, они, действительно, где-нибудь на соседнем участке, а то и в гости к соседям заглянули? А как в сентябрьском лесу хорошо! Запах-то какой: спелости, ветра, грибов, пряных листьев - все вперемешку. Да разве в лесу можно нервничать? Тут надо вкушать блаженство и истому дня да большими кусками их заглатывать вместо пирогов, от которых недолго и растолстеть. Завтра попробую тут грибов поискать, а у Оли не забыть выяснить: в ее курнике грибочки покупные или вот из этого лесочка. Отчего бы не присесть на пенечек, не проветрить после поезда отяжелевшую голову? Помню, в Москве в сентябре была традиция: ездили с подругами в розарий Ботанического сада. Боже, каких только роз там не расцветало в это время года! А до чего же некоторые были странными и по виду, и по цвету, и по головокружительности аромата. Помню, например, лилово-черную игольчатую с запахом ландышей. После роз шли кормить павлинов. Павлины в Ботаническом саду жили разборчивые и всем другим лакомствам предпочитали Бородинский сорт хлеба.
Расслабленная и умиротворенная лесной тишиной и прозрачностью вечерней прохлады, я поднялась с благородного пня и направилась к дому подруги. На этот раз лесной, а не морской Эол - вездесущий бог - вседержитель ветров, принялся развевать кудри на моей бедовой головушке.
Ребятишки давно были дома, я растроганно перецеловала их по очереди. У моих глазки совсем закрывались, и Оля быстро увела всех троих наверх, где принялась хорошо поставленным томным голосочком напевать им колыбельную про волчка. Наконец она спустилась и облегченно вздохнула:
- Ну все, вроде всех угомонила. Теперь посидим.
Разливая чай из музыкального чайничка в чашки с мерцающими в них ликами прекрасных японок (часть чашек Борька разбил - разве убережешь от такого беса!), лучшая подружка еще раз радостно выпалила начинающими розоветь губками:
- Да, теперь живем!
Вдобавок к пирогам Оленька еще умудрилась соорудить сливочно-бисквитный торт с цукатами. Я попробовала и тут же запросила у нее рецептик тающего во рту чуда. Любезная моя сильно призадумалась, и дополнительные сиреневые тени то ли усталости, то ли озабоченности моментально легли кругами под ее газелеподобные, несмотря на их некоторую современную заплывистость, глазки. Сразу стало заметно, что торт был сложен в исполнении. Как-никак в нем семь различных слоев.
- Рецепт я тебе напишу завтра, ты пока просто ешь. Знаешь что, подруженька дорогая, мне до зарезу нужен твой совет по одному делу.
Тут на Олино лицо окончательно легла мало его украшавшая тень озабоченности, и я моментально насторожилась, решив, что речь пойдет о каких-нибудь очень глубоко скрытых пороках Гунара-Хельвига. Но Ольга завела речь совершенно об ином.
В гости к ее родителям зачастила ее бывшая свекровь, которая отчаянно старалась выпытать у них новый адрес любимых сношеньки и внучка. У Оленьки всегда были самые распрекрасные отношения с мамой ее бывшего русского мужа.
- Мы с Наташей, свекровь звали, как тебя, и она строжайше требовала обращаться к ней только по имени, всегда вместе ходили красить волосы. Именно она приучила меня каждые два месяца то блондинкой появляться, то шатенкой, то рыжей. Стерва она вообще-то порядочная, но ко мне относилась хорошо. Воспитывала: женщина всегда должна быть, как новая, и сиять, как золотой полтинник, вот тогда и мужу никогда не надоест. Отчего все мужские измены? Да сами женщины опускаются донельзя, индивидуальность свою теряют, растекаются, распускаются, что твоя творожная масса, а потом канючат: "Я мать его детей, кормлю, стираю, готовлю, а он..." Моя свекровь не потерпела бы подобное, а посему следила, чтобы я держала форму. Она теперь хочет написать дарственную на Бореньку, чтобы ее дача в Крыму стала бы его собственностью. Покойный свекр, а он был адмирал флота, дачу себе отгрохал отменную, что и говорить: огромный кусок пляжа огорожен высоким забором, каменный домище в три этажа с водопроводом, горячей водой и всеми прочими удобствами; сад, правда, заросший и старый, но зато фруктов полно. Нынешней весной с дома часть крыши снесло ураганом. Чинить денег нет, а продавать она не хочет. Предлагает отписать дачу Бореньке. Свекровь всегда была от внука без ума. Я рассказала Гунару, а он, упрямый, заладил: "Теперь это мой ребенок, и он ни в чем не нуждается". Ему что Крым, что Кольский полуостров - едино. Олух царя небесного! России боится как огня. Вот сижу и никак не придумаю, как же быть? Такая шикарная дача, и свекровь продаст! А у Бореньки, когда вырастет, мог бы быть неплохой капиталец, а? Крышу мой отец запросто починит... Что ты, солнышко, думаешь по этому поводу? Как же мне поступить?
- Заманчиво и даже очень. И если на берегу моря в Крыму - мечта! Дорогая, очень дорогая вещь. Да Гунару такие суммы и не снились. Только как тут насчет твоего бывшего, Наташиного родного сына? Так он и пропал окончательно в своих Аргентинах-Америках? Поди ведь тоже может претендовать на родительскую собственность, судись с ним потом. Хотя я не юрист и точно не знаю.
Никакой новой информации об Олином прежнем муже не поступало. Для нее он сгинул, и все. Всем был бы хорош парень: высокий, веселый, а до чего красивый - глаз не отвести, анекдотами сыпал и шутил - заслушаешься; но страшный мот и бабник. И это еще цветочки. Ревнивый мужик был до одури. Телеграфный столб мог запросто разметать в щепы, если, не дай Бог, Оля взглянула мимо, не в ту сторону. Приличное нижнее белье на работу в детский садик не позволял надевать. Псих, что тут поделаешь! Что же я могла посоветовать Оленьке, если ее нынешний господин так категорически уперся. Конечно, иметь в Крыму дачу здорово и отказываться от нее из-за чьей-то дури - идиотизм сам по себе. Почему бы это моей тезке, Боренькиной бабуське, и в самом деле не обожать своего единственного внука. Такой прелестный мальчуган! Гунар-Хельвиг в вопросах Крыма и Кавказа, равно как и во всех прочих, несколько туповат, и потому его слушать, только...
Я вовремя спохватилась и честно призналась Ольге, что все еще обижена на Гунара за те его малолестные обо мне высказывания в стародавней беседе с многоуважаемым рисорским падре. Да разве я могу ему забыть, как много раз смущенно краснела и опускала очи, случайно встретя священника на улице? Разве мое "типично русское" стремление спаивать окружающих, приобщать их к курению и прививать последним любовь к кое-чему более горяченькому, чем эротика, не есть вымысел "лесного пенька"? В глубине души я знала, что Гунар такое мог выдать только в состоянии запальчивости. На самом деле ему нет дела ни до меня, ни до моих вконец испорченных вкусов, стремлений и намерений. Падре в России бывал и был знаком с традициями русского гостеприимства. Однако, несмотря на несомненные знания умного священника, я все равно всегда спешила смыться от него, хотя бы на другую сторону улицы. Ко всему, он еще приходился братом моей домовладелицы. Нет, не могу я Гунара простить!
