Богиню ни вид, ни запах знаменитой реки, как видно, не беспокоил. Стоя рядом со мной на берегу, она вглядывалась в зеленоватую воду так, будто видела перед собой ту самую Раннвейг из легенд, гордую и прекрасную. А может, просто отражением своим божественным любовалась, почем мне знать?
Я тоже посмотрела в воду и досадливо поморщилась. Стылый осенний ветерок с одинаковым бесстыдством задирал и белоснежный плащ богини, и мой оборванный подол, вот только у Светлейшей богато расшитое платье выглядывало, а у меня - рваные чулки и сбитые грязные колени. И в таком вот виде я предстану перед будущей спасительницей мира! Куртка по швам расползается от старости, меховая оторочка капюшона вся в проплешинах, вышивка лохмами висит, а из капюшона косы растрепанные торчат и лицо непонятно чем перепачканное. А сапоги! Мужские, здоровенные, да еще и голенища веревками подвязаны, чтоб не сваливались. Красавица! Хоть портрет пиши, да в столицу его, к Императору. Как раз сгодится вредителей из Храмовых садов гонять.
Не то чтобы меня это так уж сильно заботило, но все же...
- Она близко...- прошелестела Богиня чуть слышно, то ли Великой Раннвейг, то ли хмурому осеннему небу, но уж точно не мне.
Я завертела головой, ожидая увидеть.. ай, да не знаю, что! Хотя бы золотые Врата, что вот-вот распахнутся под завывание труб и грохот барабанов и выйдет оттуда воительница, сильная и прекрасная, как Рагнхильд Разящий Клинок. Нет, лучше пусть едет верхом на огромном белоснежном жеребце... ну, или кобыле, все равно, только чтобы с золотой гривой! А еще, еще...Как там было то? "Сияние ее доспеха солнце затмевает, и алый плащ по ветру реет, будто знамя, и сотни тысяч воинов ее приказа ждут..." Ну а что, вон в легендах у самого захудалого героя есть стотысячное войско, а у тех, кто посильнее, так даже стосотентысячное. Чем наша Избранная хуже? Путь тогда стостостосотентысячное, мне не жалко!
Настоящее явление последней надежды обреченного мира, спасительницы, хранительницы, и прочая и прочая, я чуть было не пропустила. Ай, было бы на что смотреть! Обидно даже стало, как будто обещали праздничное шествие с факелами, а пришел патруль городской стражи. Вместо золоченых врат - еле заметное дрожание воздуха, вместо труб и барабанов - тихий хлопок, будто сушеный рыбий пузырь ножом проткнули. Ну и Избранная не лучше: тощая и бледная, будто травинка, в подполе выросшая. От воительница в ней разве что рост был, а остальное вообще никуда не годилось. Ручки тонкие - такими и ложку-то, наверное, держать тяжело, куда уж за меч хвататься. Ножки как у жеребенка новорожденного. Тельце худенькое, вот-вот посредине переломится... А волосы! Ярко-рыжие с алыми и золотыми прядями, как дикое пламя на закатном ветру. В нашей глуши дитя с эдаким костром на макушке еще в колыбели удавили бы по-тихому, чтоб беды не накликать. Да и в столице, пожалуй, тоже. А наряд! Тут лоскут, там оборочка, а посередке ремешок да тесемочка. Мне даже любопытно стало: из постели бедняжку вытащили мир спасать, или у них это непотребство за одежку сходит?
- Приветствую тебя, Избранная! - поплыл меж тем над водой божественный голос и невыразимая скорбь звучала в нем. Плавным жестом Богиня обвела неприглядный серый берег, стылую воду и затянутое низкими тучами небо: - Узри же, что стало с некогда щедрым и прекрасным миром! Тоска и агония овладели им, и...
- Вижу, не слепая, - перебила вдруг наша будущая спасительница. - Не Монте-Карло и даже не Геленджик. И че?
- ... и лишь одно вселяло надежду в измученные сердца обреченных его обитателей, - как ни в чем ни бывало продолжала Светлейшая: - Предначертано было: в час величайшей скорби явится та единственная, чья сила и чистота вернет надежду гибнущему миру...
И как тут не поразиться ее терпению? Вот это я понимаю, Божественное Чудо!
- А покороче никак нельзя? - снова влезла единственная надежда, капризно надув и без того пухлые губы, - Я тут, как бы, замерзла уже! Бла-бла, мир в опасности, бла-бла, я Избранная и должна его спасать. Стандартный набор, короче. Ты можешь нормально по пунктам мне сейчас разложить, чего делать надо и что мне за это будет? Дальше я как-нибудь сама разберусь, не дура.
- ... и предсказано было, что в день Перехода отворятся Врата Богов и зло будет исторгнуто из этого мира навеки, - Лучезарная и не подумала прервать речь: - Знай же, Избранная, что лишь тебе под силу отворить эти врата. Дорога твоя будет полна опасностей, но не страшись, дитя, ибо милость моя пребудет с то...
- И чего, и это все, что ли? - фыркнула будущая спасительница мира, - Миссия-шмиссия, какую-то дверку открыть. Ай, ладно, по фигу. Раньше сядешь раньше слезешь. Веди, Мак-Дак! Или как там? Ну, в смысле, показывай уже, чего там открывать надо.
Чтобы не расхохотаться в голос, мне пришлось пребольно ущипнуть себя за руку. Что за прелесть эта Избранная! Сразу видно - воспитана как следует. А уж внимательная какая, просто чудо. Сокровище! Так и просится в сундук...
Богиня недовольно скривила рот, будто пива прокисшего хлебнула, но окорачивать нахалку не стала. Вместо этого сделала мне знак приблизиться:
- Узри же, Избранная, вот проводник твой на пути Предназначения, - божественная рука невесомо коснулась моего рукава, будто пылинку смахнула. Я едва удержалась, чтобы не отпрыгнуть с воплем - таким холодом от божественной руки повеяло. Куртка насквозь промерзла в момент. Избранная как раз успела оглядеть меня с головы до ног и недовольно поджать губы, но сказать ничего не успела - Сиятельная Госпожа уже махнула рукой, словно муху прогоняла:
- Все дела здесь ты должна завершить до полудня. Иди же!
И я бегом припустила по петляющей между камней тропе, очень уж хотелось поскорее оказаться подальше от богини и ее дурно воспитанной Избранной. Тянуть с отъездом аж до полудня? Ха, нашли дурочку! И так время упущено, а еще помедлить, так последний караван уйдет за перевал и будем мы с деликатнейшей из смертных вдвоем карабкаться в горы наперегонки с метелью.
Интересно, почему мир никогда не спасают на юге, где теплое море, сладкие фрукты и восхитительно готовят рыбу на углях?
Глава 2
Спроси любого проводника, с чего начинается путешествие и он ответит: с ритуала единения. Я тоже отвечаю именно так, хоть и считаю этот ритуал глупостью. Ничего трудного в нем нет, но и приятного тоже мало: отправляясь в путь, проводник «дарит дорогам частицу себя» и взамен дороги «принимают его». Ну да, подарить частицу себя значит отрезать что-нибудь не слишком нужное и бросить на дорогу, тогда, якобы, ничего плохого с тобой в пути не случится. Чушь собачья.
Не бывало еще проводника, ступившего на дорогу без этого ритуала, и при этом хорошо если трое из пяти до цели дойдут. Не потому, что кто-то там пожадничал и маловато отрезал, уж поверьте: сама видела, как Вемунд Быстрый Шаг правую руку себе отрубил. Ну, не всю, конечно, а только кисть, но все равно зрелище было то еще. Ух и орал же он! И все равно не дошел куда хотел, да и вообще никуда он не дошел. А вот моя мать, «дарившая» пару капель крови из надрезанного пальца, всегда приходила куда надо, точно в срок и редкого кого теряла в пути. Вот так то.
Как бы то ни было, отлынивать от ритуала я не собиралась. Если и судьба на дороге пропасть, то хоть упрекать себя напоследок не буду, что не все сделала, что могла. И вообще, зря что ли столько лет с теткой из-за дедова ножа воевала?
Откуда в нашей семье взялся этот нож дед толком и не помнил, зато любил рассказывать, как еще мальчишкой стащил его у прадеда, чтобы принести в жертву предкам соседскую бодливую козу, а потом добрых две седьмицы спал только на животе. Вещица и впрямь любопытная: на костяной рукояти еще угадывается резной узор, а лезвие из отличной стали, хоть и сточено изрядно. Да и ножны необычные - не поясные и не засапожные, а с ремешком длинным, чтобы на шею вешать.
Такие вещи, вроде как, старшему внуку передавать принято, но достался нож почему-то мне, в обход старшей сестрицы и многочисленных теткиных сыновей. Ох, что было! Милые родственники крик подняли такой, что до сих пор эхо гуляет. Особенно тетка старалась. И подлая-то я, и беспутная, и к немощному старику в доверие втерлась, и сокровище семейное без спросу украла, и как меня еще земля носит, гадюку. Мне только и оставалось, что громко шипеть тетке в лицо при встрече, да нож прятать, хоть и нужен он мне был, как той гадюке перчатки. До этого самого дня.
