Как выяснилось, Рауль Норт-Ларрмайн был того же мнения.

— Безнадежен, — со вздохом обронил он вполголоса. — И от дракона шарахается, такому даже десять лет в седле не помогут.

— Но, ваше высочество, Аморет…

— Его верфи обойдутся нам слишком дорого, Натан.

— Я понимаю, однако, может быть…

— Не может, — прервал его принц. — Наездника из бедолаги не выйдет, а если он еще и убьется, храни нас боги, — вообще не расплатимся.

Коротко чиркнуло по бумаге перо. Сначала один раз, потом другой. Герцог эль Виатор, рискуя заработать косоглазие, все-таки исхитрился незаметно кинуть взгляд на лежащий перед его высочеством список и недоуменно шевельнул бровью: напротив строки «Байнс, Террен», рядом с жирным крестом, стояли знак вопроса и короткая стрелочка. Что это? Зачем? «Но если ты решил, что перед Байнсом-старшим я один буду оправдываться, — мрачно подумал герцог, — то у меня для тебя плохие новости…»

— Где результаты предыдущих экзаменов? — вдруг услышал он.

— Которых, ваше высочество?

— Письменных, разумеется, несчастный Террен определенно бегает еще хуже, чем летает… Угу. Дай-ка сюда.

Шорох бумаг, невнятное бормотание, очередной несколько удивленный «хмык». А следом за ним торжествующее:

— Ну вот, уже лучше. По крайней мере, мозгами эта трясогузка шевелить умеет. Взгляни.

— Позвольте, ваше высочество… Вы про это? Да, интересный ход!

— И я о том же. С точки зрения купца, разумеется, но тем и ценен, не мечами едиными, в конце концов… Вот что, как здесь закончим, пришли ко мне батюшку этого молодого дарования. Думаю, королевская счетная палата взамен Даккарая их обоих вполне удовлетворит.

— Не сомневаюсь, ваше высочество, — в негромком голосе графа Бервика промелькнула улыбка. А Герхард эль Виатор только бессильно взвыл про себя, поняв, как лихо его обошли на повороте. Счетная палата! Прямиком под теплое крылышко королевского казначея, пусть даже одним из помощников-учеников — да старший Байнс обеими руками за такой шанс ухватится!.. «И предоплату с меня обратно потребует, — едва удержавшись, чтобы не скрипнуть зубами от досады, подумал он. — До последней монеты, уж верно, и еще дважды пересчитает… Тьфу, чтоб тебя разорвало! Такая рыба прямо из рук ушла!» Мысленно призвав на голову его предприимчивого высочества все кары небесные, герцог поднял сумрачный взгляд на манеж. Там уже стоял следующий претендент. Точнее, стояла.

— Д’Элтара, — коснулся ушей его светлости насмешливый голос принца. — Я так погляжу, Натан, в этом году дебютантки через одну рвутся в бой?..

Бервик тихонько фыркнул.

— Не скажу за всех, ваше высочество, — отозвался он, — но нынешние дамы и впрямь несколько охладели к вечным ценностям, предпочитая лично брать быка за рога.

— И ради кого же, интересно, если брать во внимание пример очаровательной герцогини, сюда явилась дочь соляного барона?

— Боюсь, что тут обратная ситуация, ваше высочество. И тоже, в некотором роде, семейные традиции…

Граф еще больше понизил голос, наклонившись поближе к принцу, и как ни напрягал слух глава Даккарая, он ни слова не смог разобрать. Зато кожей почувствовал на себе заинтересованный взгляд сразу двух пар глаз — хоть и не подал виду. Ну, ясно! Чьей племянницей является Кассандра Д’Элтара, все знают. Как и то, кто ей теперь приходится теткой.

— Вот как, — пробормотал его высочество. — Любопытно.

И улыбнулся стоящей перед ним девушке. Герхард за ним повторять не стал: пройдет племянница Астора Д’Алваро последние испытание, нет ли, какая разница? Графство уже у него в кармане. И принц при всем желании не сможет ткнуть главу школы носом — не во что… Хоть какое-то утешение, подумал герцог эль Виатор, кивнув мастеру-наезднику.

Кассандра Д’Элтара сунула ногу в стремя. А его светлость, опустив глаза, сверился со списком — таким же, как тот, что лежал перед его высочеством — и подавил тяжкий вздох. Восемьдесят вторая. Значит, еще примерно столько же, почти на три десятка больше, чем в прошлый раз. «До самого вечера провозимся, — без удовольствия подумал он. — И потом еще торжественный ужин в честь нового поступления… Если, конечно, кое-кто не выкинет очередной фортель».

Бросив мимолетный взгляд в сторону наследного принца, герцог без всякой надежды качнул головой. Рауль Норт-Ларрмайн в последнее время стал щедр на сюрпризы — и, к большому сожалению главы Даккарая, боги почему-то были на его стороне.

* * *

Солнце уже закатилось, напоследок опалив алым пламенем золото пустоши, и уступило место бледной луне. Налитое чернилами небо раскинулось над Даккараем, скрыло очертания гор, расцвело мириадами звезд и звездочек — и невыносимый зной растворился во тьме вместе с хлопотами и суетой почти прошедшего дня.

Ежегодные вступительные испытания завершились. Те, кому не повезло, покинули школу сразу после оглашения списка избранных, а оставшиеся счастливчики теперь прощались у распахнутых ворот с родными и близкими. Час был поздний, недавним сопровождающим предстоял долгий путь домой, усталость и былые волнения давали о себе знать, но каждый медлил, оттягивая неизбежную разлуку. Чуть захмелевшие не столько от вина, выпитого на торжественном ужине, сколько от гордости за своих чад матери и отцы сжимали в объятиях растерянно улыбающихся новоиспеченных кадетов, а те, конфузясь, оглядывались на новых товарищей: что-то они подумают?..

Кассандра по сторонам не смотрела. Впрочем, как и на отца — она стояла перед ним, уставившись в землю, и молчала. Барон Д’Элтара, чей экипаж уже подали, тоже искал и не находил слов. Они оба словно отвыкли за эти несколько дней друг от друга: они делили одну повозку, говорили каждый день «Доброе утро» и «Доброй ночи», бок о бок пересекли четверть страны — рядом, но не вместе. Последний разговор в ночь отъезда из дома стеной встал между ними, и ни отец, ни дочь, впервые по-настоящему столкнувшись лицом к лицу, не знали теперь, как ее разрушить.

Кассандру приняли. Последнее испытание она выдержала достойно, легко оседлав дракона и без помех подняв его в воздух — пусть и с небольшой помощью страхующего позади мастера. Она ни разу не покачнулась в седле, не взглянула вниз, оба круга прошла ровно, не дергая попусту повод, и посадила зверя на манеж не хуже других. Опыта ей, конечно, недоставало, однако та самая теория, единственный ее багаж, Кассандре все-таки пригодилась, а ночные тренировки с бревном тем более. К тому же, на лошади она всегда держалась прекрасно, и поводья ей были не внове. Кассандра справилась, пусть не блестяще, как та же Кайя Освальдо, но справилась.

Руэйд Д’Элтара не мог сказать, рад он этому или нет: с одной стороны жертва шурина все-таки не стала напрасной, но с другой… Там, в Большом загоне, сидя на трибуне и глядя, как его дочь поднимается в воздух верхом на драконе, он вдруг почувствовал необъяснимую горечь утраты, словно его маленькая Кэсси отрывалась не от земли, а от него самого. Он, замирая, смотрел на распахнувшего крылья зверя, на то, как черный штурмовик плавно кружит над головами, а видел только дочь — крепко держащую в руках натянутые поводья, непривычно серьезную, до странности взрослую, какую-то незнакомую, почти чужую, — и непонятное щемящее чувство стискивало его сердце. Нет, он не корил себя за то, что в тот злосчастный вечер дал волю гневу. Он говорил тогда чистую правду, и сейчас сделал бы то же самое, случись нужда. Но он впервые осознал, что теряет.