Я опять вернулся к машине, вынул лопату из багажника, выкопал аккуратную ямку, сняв кусок дёрна, и перенёс туда свои улики. Потому что понимал, что по анализу слизистой криминалисты смогут определить, что убийца – мальчик. А то, что убийцу будут искать, сомнений нет.

Никто ведь не знает, что этот человек – маньяк и педофил! Наверняка покойник был примернымй семьянином, работалет где-нибудь, был на хорошем счету.

Интересно, сколько на его счету маленьких замученных детишек? Уже не спросишь!

Закончив уничтожать улики, я сунул лопату в багажник, предварительно помыв её в речке, оделся в свою «сиротскую» одежду и целиной пошёл к ближайшей деревне, высмотренной на карте.

По дороге я мрачно проводил «разбор полётов».

Вот бы об этом узнал папа! У меня даже задница зачесалась.

Надо же! Столько учиться защищаться и убивать, и чуть не угодитьл в лапы какого-то жалкого педофила! Со стилетом в руке! Парализованный ужасом! Мама, бы от горя, что вырастили такую бестолочь, с ума бы сошла… окончательно.

Что заставляет детей, как кроликов перед удавом, следовать за мучителем? Иногда есть возможность убежать, даже дать отпор! Хуже ведь не будет! Привычка подчиняться старшим?

Понятно, ребёнок, пойманный в запертой машине, долго сопротивляться не сможет, но я обученный мальчик, я могу убить человека любым подвернувшимся предметом, и вот, такой жалкий результат.

Только Лиска, встряхнувшая меня, спасла меня от жуткой участи.

Я шмыгнул носом, и повертел головой, разминая задеревеневшую шею. Придуманная мною игра с Лиской начала принимать мистические формы. На этот раз за Лиску говорил не я, а будто она сама!

- Лис! – позвал я.

«Ну, что, Саша?», - я так и не понял, это я сам с собой разговариваю, или душа сестры?

Тогда я закрыл глаза, представил Лизу своей ровесницей, обнял её мысленно, и крепко поцеловал в губы. Лиска хихикнула, высвобождаясь из моих объятий:

«Что это было?»

«Я люблю тебя, Лис! Ты мне одновременно мама, сестра, и единственная любимая девочка».

«Единственная?» - хитро прищурилась Лиска».

«Я ещё не созрел до любви к девочкам», - смутился я.

«Но дружишь с ними!»

«Они для меня такие же, как мальчишки, только думают немного иначе».

«Мы, девочки, по крайней мере, думаем! Не стой, как истукан, ты выглядишь глупо!».

Я открыл глаза и огляделся. Никого не было вокруг, только вдалеке брехали собаки. Там, скорее всего, нужная мне деревня.

Повернув в ту сторону, я пошёл, несколько успокоенный. Конечно, ещё хотелось отхлестать себя по щекам за проявленную трусость, но не век же себя казнить? Этак и комплекс неполноценности заработаешь! Встряхнувшись, я зашагал бодрее, царапая голые ноги подлеском.

Домик в деревне.

Выбрался я из леса прямо на полянку на окраине деревни, где, держа в руках велосипеды за рули, стояли два мальчика, примерно моего возраста, и девочка.

- Привет, девочки! – поздоровался я, стянул с натруженных плеч тяжеленный рюкзак, бросил его на траву и без сил опустился на отполированное многими штанами бревно.

- Ты чего мальчиков оскорбляешь? – подошла ко мне девочка, ведя велик за руль.

- Мальчиков? – тупо спросил я.

- Ну, да! – показала она на мальчишек.

- Я только тебя заметил! – соврал я, улыбаясь. Девочка смутилась:

- Ты откуда? Ой, исцарапался как!

- Турист! – попытался гордо сказать я, вышло, правда, как-то жалобно.

- Почему один? Где взрослые? Заблудился? – я кивнул, радуясь, что не приходится объясняться.

- Мне бы переночевать где-нибудь. Устал неимоверно. Меня Саша зовут, - представился я.

- Лена. А это – Славка и Борька. Мы у бабушки Мани живём, нас сюда родители отправили.

- А мы – вот, в турпоходе!

- Тебя, наверное, ищут? – обеспокоилась девочка.

- Пока нет, у меня карта. Утром сориентируюсь, выйду на условленное место, там встретимся. Здесь же диких зверей нет?

- Зверей нет, но в лес нас не пускают, говорят, здесь дети пропадают.

Я, с опаской, посмотрел на покинутый лес, передёрнул плечами: «больше не будут пропадать».

Девочка Лена поняла меня по-своему:

- Испугался? – я кивнул. К нам уже подошли мальчишки, стояли рядом, слушая наш разговор.

- Так где я могу остановиться на ночь, Лен? Ты же знаешь? – взмолился я.

- У нас и остановишься! – решила Лена, и обратилась к друзьям: - Помогите человеку! Не видите, устал!

Мальчишки взяли мой рюкзак и стали укладывать на багажник одного из велосипедов.

- Тяжёлый! – удивились они, пристраивая моё имущество. Я поднялся, кряхтя, как дед, показал, как надо надёжно привязывать багаж.

- Пошли! – скомандовала девочка, и первой пошла к избам.

Мы зашли во двор одной из изб, сложенных из громадных брёвен, наверное, ещё лет сто назад.

Во дворе бабушка кормила курей. Мальчишки по-хозяйски поставили в стойло своих «коней», отвязали мою поклажу и отнесли в пристройку. Меня же Лена повела знакомить с хозяйкой.

- Ба! – позвала она старушку.

- Да, Леночка? –неожиданно звучным голосом спросила бабушка, улыбаясь. Она посмотрела меня, грязного и исцарапанного, приветливо улыбнулась и мне. Сетка морщин покрывала её лицо, на голове был повязан тёмный платок. Одета она была, как все бабушки: в тёмную кофту и юбку до пят.

- Ба, это Саша. Можно, он у нас переночует?

- Где ты его нашла, такого исцарапанного? – удивилась бабушка.

- Из лесу вышел. Заблудился, говорит. Турист! – с некоторым сарказмом сказала она.

- Ну, турист, так турист, - покладисто сказала бабушка, - устал, небось, и есть хочешь? – обратилась она ко мне. Я шмыгнул носом, опустив глаза.

- Есть, во что переодеться? Баню сегодня не топила, но горячая вода есть, сейчас помою тебя в корыте, тогда и покушаешь. Где тебя только леший водил?

Я тоже не мог понять, где мог так извозиться. Как будто в болото не заходил?

Лиска хихикнула: «Свинья грязи вездесегда найдёт». Она всегда меня отмывала, удивляясь, как ко мне всё липнет. Я вспомнил про сырую девичью одежду:

- А можно потом постираться? – подал я голос.

- Конечно, малыш, постираю всё, - я замялся, но решил не спорить с хозяйкой.

- Иди в избу, - пригласила меня бабушка.

- Я сейчас! – я трусцой побежал в пристройку, куда мальчишки унесли мой рюкзак.

Внутри пристройка была оборудован под штаб, также были устроены спальные места. Видимо, засиживаясь до темна, ребята устраивались здесь на ночь.

Ребята скромно сидели за столом, не задавая никаких вопросов. Видно было, что верховодила здесь Лена. Я развязал свой рюкзак, достал свёрток с Лискиной одеждой, и смену белья для себя.

Переглянувшись с ребятами, пошёл в избу. Там, возле большой русской печки, Лена с бабушкой уже наполняли корыто из оцинкованной жести, которое стояло на небольшом возвышении.

- Раздевайся, и залазь, - скомандовала бабушка, а Лена вышла в горницу, - только смотри, не упади. Мне тяжело наклоняться.

Я скинул одежонку и залез в большое для меня корыто. Ух, как загорелись царапины!

Бабушка начала намыливать мне голову каким-то неизвестным мне жидким мылом. Не иначе, как сама варила. Потом взяла жёсткую мочалку и начала немилосердно ею меня тереть, немного пощадив исцарапанные места. Я терпел. Мыла бабка довольно жёстко. Взяла кисти рук и оттёрла их щёткой, как будто там ещё была видна кровь. Увидела остатки лака на ноготочках, и буркнула что-то под нос. Тщательно вымыла лицо. Потом поставила на ноги и сполоснула чистой водой.

- Лена! – позвала она, - Принеси полотенце и мазь!

Из горницы вышла девочка с полотенцем, без тени смущения начала помогать бабушке.

- Смазывай царапины, - сказала бабушка девочке, - не перепутала мазь?

- Что ты, ба?! – Здесь же написано: «от ран и ссадин».

- Умница, Леночка, смазывай раны и ссадины., - Девочка начала смазывать мои многочисленные царапины, я ожидал, что будет жечь, как от йода, а на самом деле боль от мази сразу стихала.