Горячий душ помог девушке окончательно проснуться. Ей сейчас не хотелось ни о чем думать. Впереди ее ожидали два прекрасных дня с семьей. И она не собиралась омрачать их постоянными раздумьями о том, что ее напарник по съемкам влюблен в нее. Ни за что. Их разговор может и подождать.

Милли быстро запихнула себе в рот какой-то холодный сэндвич, который валялся в холодильнике, и запила это все противным заварным кофе с молоком. Накидав в чемодан только самые необходимые вещи и собрав волосы в пучок на затылке, девушка посмотрела на экран телефона. Одно новое сообщение.

“Пусть это будет Пейдж или Чарли”, - взмолилась про себя Браун, вводя короткий пинкод. Но сообщение было не от ее сестры и не от ее брата. Сообщение было от Финна.

Сердце бешено заколотилось, щеки залились румянцем. Может, он просто желает ей доброго утра? Или спрашивает, почему она не пришла на съемки. Хотя, скорее всего, Дафферы уже сообщили всему касту, что ее не будет пару дней. А может, ее друг просто решил пожелать ей приятной поездки или спросить, когда она вернется?

Она однозначно не хотела знать содержание этого сообщения. Может, когда она приедет домой, выспится, отдохнет, то тогда и прочитает. А сейчас… Это может только все усложнить.

Милли нажала на кнопку питания, телефон потух.

Около получаса девушка просто лежала на кровати в ожидании такси, мельком поглядывая на телефон. Любопытство просто сжигало ее изнутри, но она понимала, была уверена, что, прочитав это сообщения, будет думать все выходные о Финне, о той ночи, о том, что он сказал.

Раздался автомобильный гудок, извещая актрису о том, что за ней приехали. Милли окинула комнату быстрым взглядом, проверяя, не оставила ли она что-то важное. На столике стояла фотография в рамке. Фотография, на которой она в ярко-красном блестящем платье обнимает Финна в зеленом костюме. Недолго думая, девушка подошла к столу и, взяв фотографию, засунула ее в рюкзак. Хотя бы какая-то частичка, напоминающая ей о съемках. Напоминающая о тех временах, когда она была маленьким ребенком, который даже не думал, не догадывался о том, что обнимает человека, который испытывает к ней далеко не детские чувства.

Браун плюхнулась на заднее сиденье такси. За рулем сидел молодой мужчина лет тридцати пяти, который, как только она оказалась в машине, попросил дать автограф для его маленькой дочери. Милли понравился этот мужчина, поэтому она, не задумываясь, подписалась на каком-то блокнотике и нарисовала маленький велосипед и большую вафлю eggo, окружив это все сердечками разных размеров.

Когда до аэропорта оставалось совсем недалеко, машина встала в пробку. Девушке было откровенно нечем заняться. Несколько раз она брала телефон в руки, то включая, то выключая его. И наконец Браун решила, что просто обязана прочитать это сообщение. В конце концов, рано или поздно она все равно сделает это. Так чего тянуть?

Холодными пальцами она разблокировала телефон и нажала на уведомление об одном непрочитанном сообщении.

“Миллс, мне очень жаль, что я заставил тебя идти со мной непонятно куда в середине ночи, сказав, что это очень важно. Я мог бы начать оправдываться тем, что делал все под действием алкоголя, но это было бы просто глупо и бессмысленно. Да, в абсолютно трезвом состоянии у меня вряд ли хватило бы смелости сказать тебе то, что я сказал. Но, поверь, я говорил правду. Знаешь, когда я впервые понял, что влюблен в тебя? Во время съемок той сцены, где ты выходишь из комнаты в странном парике и платье. Тогда я впервые почувствовал, что хочу все время быть рядом с тобой, оберегать тебя. Я был маленьким и не понимал этого чувства. Не понимал, почему мой пульс каждый раз учащался, когда ты находилась рядом, а губы сами по себе растягивались в счастливой улыбке. В перерыве между съемками первого и второго сезона я много думал о том, что все это значит. И я решил, что это просто детская привязанность к другу. Но потом, когда появилась Сэди, я понял, что это было нечто большее, потому что при появлении Сэди мое сердце не начинало совершать пируэты в груди, хоть я и по-дружески привязан к ней. И вот тогда я по-настоящему понял, что люблю тебя. А во время съемок Снежного бала… Мне хотелось бы, чтобы это все было правдой. Я хотел бы пригласить тебя на танцы и плавно двигаться под the police. На какое-то мгновение я даже вышел из роли, видя в тебе не Элевен, а Милли. Предупредил тебя, что приближаюсь. А когда я взял тебя за руку на глазах у всей массовки, то решил, что это и впрямь могло бы стать правдой. Я просто видел, как ты улыбаешься, и тоже улыбался, мечтая, чтобы этот момент длился вечно. А потом, когда началось все это сумасшествие с Филли, я не на шутку испугался, что ты поймешь, что я к тебе чувствую. Но, смотря тебе в глаза, я не находил там ничего, кроме дружеской симпатии. Я боялся, что, когда ты все поймешь, то решишь прекратить общение со мной. А ты - луч света в моей жизни, Миллс. И, если я потеряю тебя, то навсегда застряну в непроглядной темноте. В принципе, это все, что я хотел сказать тебе. Если ты не разделяешь моих чувств и не захочешь контактировать со мной нигде, кроме съемочной площадки, я пойму это и полностью соглашусь с твоим выбором. Но дай мне знать о своем решении, ладно? Не надо сразу меня избегать. Нам все-таки стоит еще раз поговорить.”

Милли утерла тыльной стороной руки выкатившуюся из глаза слезу. Ей хотелось рассмеяться, но в то же время расплакаться. Ей хотелось прыгнуть на шею Финну, сказав, что он самый прекрасный человек, которого она знала когда-либо.

Ей было тринадцать, когда ее сердце впервые разбили. Она думала, что все взаимно. Ей хотелось в это верить.

“Что произошло между этими двумя?” - спрашивали все вокруг, глядя на то, как Финн Вулфард и Милли Бобби-Браун постепенно прекращают свое общение. Глядя на то, как их когда-то крепкая дружба рушится. Глядя на то, как Финн отталкивает девушку во время всех интервью.

А дело было в том, что они оба были по уши влюблены друг в друга. Какая тут дружба, когда внезапно накатившие чувства просто сносят голову? “Лишь бы никто не узнал”, - думали про себя подростки, бросая друг на друга робкие взгляды. Но излишнее внимание со стороны фанатов сделало свое дело, заставив их шарахаться по углам, оказавшись в одном помещении. Они не могли нормально жить под взорами тысяч объективов, которые улавливали каждое их движение, каждое слово, каждое прикосновение, каждый мимолетный взгляд.

И, когда Финн в очередной раз оттолкнул ее, Браун строго решила для себя, что ей нужно найти кого-то, кто сможет быть рядом и заботиться о ней. Кого-нибудь, но не Вулфарда. И тут очень кстати под руку подвернулся Джейкоб Саториас, которого Милли смогла по-настоящему полюбить. Это не была какая-то месть своему напарнику, она не пыталась никому ничего доказать. Просто, когда ей нужны были тепло и любовь, Джейкоб оказался рядом, давая ей все то, о чем она не могла и мечтать. А потом что-то случилось. Чувства к певцу постепенно начали ослабевать, вновь разрывая не до конца зажившую рану.

И сейчас сердце девушки отбивало быстрый ритм в груди. Теперь она могла позволить своим чувствам вырваться наружу. Она могла больше не сдерживать себя. Плевать, что будут говорить. Плевать на всех в этом мире. Сейчас ей просто хотелось оказаться рядом с человеком, который открыл для нее трепетное чувство первой любви. Обнять его с уверенностью в том, что он не станет снова отталкивать ее. Ведь теперь, когда все известно, ему не нужно делать вид, что близость девушки ему неприятна. А ей не нужно убеждать себя в том, что она любит Финна только как друга. Она может разрешить себе снова чувствовать.

- Мы можем вернуться обратно, - слишком громко крикнула Браун, подскочив на сиденье.

- Простите? - переспросил водитель, глядя на нее в зеркало заднего вида. - Ваш самолет улетает через пару часов, мы не успеем в аэропорт, если я разверну машину. У вас все хорошо? - нахмурился мужчина, глядя на тушь, размазанную по лицу Милли.