Выбравшись из озера, потянулся, чувствую приятную лёгкость во всем теле. Заметил, что мой человек, вжавшись в стену и укутавшись в шкуры животных, которые служили моей кроватью, со страхом и в тоже время с любопытством наблюдал за мной. Не стесняясь своей наготы, приблизился к человеку, от нетерпения покачивая хвостом. Опустившись на кровать, схватив человека за лодыжку, подмял под себя, и с удовольствием уставился на расширенные от ужаса глаза. Человек дёрнулся, и колокольчики в плетёные в его волосы, отозвались недовольным перезвоном, а его ладони упёрлись в мои плечи. Он был слабее, и он это понимал, как понимал, что я не такой, как он.
Мы долго смотрели друг другу в глаза, человек расслабился, понимая, что я никаких больше попыток движения не принимаю. Он коснулся своей горячей ладонью моей щеки, погладил, приятно, из моего горла раздался урчащий звук. Человек в страхе замер, а я поддался щекой к его руке и сам потёрся об неё. Он, неуверенно улыбнувшись, продолжил поглаживать увереннее. Его другая рука коснулась моего уха, он заинтересовался заострённым кончиком. Я ему позволял. И он уверенно стал ласкать меня руками, трогая моё лицо, приподнимая мои губы и трогая кончики моих клыков, шею, плечи, грудь, а я ластился к нему, издавая урчащий звук. Так приятны ощущения прикосновений, когда не пойми сколько лет никто тебя не касался. Его рука коснулась кончика моего хвоста, и я тут же её обвил, человек с интересом рассматривал мой хвост, потом провёл рукой по моей спине, и сжал пальцами основание моего хвоста. Это было слишком интимно и приятно. Тихо простонав я прогнулся. Шкура животного, которая нас разъединяла сползла, и человек увидел, что я возбуждён. И вскрикнув, попытался от меня отползти, но я не позволил, прижавшись к его горячему телу, стал тереться об него.
– Не…надо… – Человек пытался уйти от моих прикосновений, но я его прижимал к кровати, потираясь и обвиваясь вокруг него. Горячий, вкусно пахнущий, и я его хотел.
Вдыхая его запах у основания шеи, теперь я его изучал, лаская руками, осторожно касаясь его ногтями, зная какая нежная кожа у человека. Тёрся своим возбуждённым органом об его бедро, с сожалением отмечая, что человек совсем не возбуждён и более того, он явно меня боится. Своими нежными руками он пытался меня оттолкнуть, но у него ничего не получалось.
И тогда я припал к его к шее, кусая, впуская в его кровь мой яд.
Яд тут же стал действовать, разгоняя его кровь. Температура его тела поднялась ещё больше, и он покрылся испариной, руки его ослабли и безвольно легли мне на плечи. Человек тяжело дышал. Его возбуждённые глаза ярко сверкали, и он хватал ртом воздух. Колокольчики в его волосах восхитительно звенели. Опустил руку ему на пах. Теперь его плоть была возбуждена. Хоть это из-за моего яда, но всё равно приятно.
Когда я коснулся его, он прогнулся, протяжно прокричав «Нет», но его тело говорило об обратном, прижимаясь к моей руке, он невольно просил меня о большем. Свободной рукой взяв его руку, опустил её на свой член, заставляя обхватить его.
Из его глаз лились слёзы, он извивался и двигался синхронно с моей рукой. Ритмично двигая рукой, смотрел в его лицо, раскрасневшись, он постоянно облизывал свои губы. Он сейчас такой горячий, красивый, живой и мой. Теперь понял, что уже не расстанусь с ним, и он будет целиком принадлежать мне. Ритмичные движения. Мы с ним вдвоём. Красиво и чувственно. Его стон, подмахивания, он ужом извивался, и, ничего не понимая, прижимался ближе.
Оргазм взорвался яркими красками, мой человек, закричав, забился подо мной, от одного вида, я излился и сам.
Человек от переизбытка чувств, отключился, и я прижал его, такого маленького и нежного, слизывая остатки слёз с его щёк.
Проснулся я неожиданно, развернувшись из клубка, в котором спал, потянулся. Давно так не высыпался. Неожиданный грохот, заставил меня подскочить на все четыре лапы и задрать хвост. Найдя объект, потревоживший мой сон. Успокоился. Мой человек, со страхом на меня смотрел, держась за края каменного стола. Я, нахмурившись, стол был немного сдвинут. Зачем человеку нужно было двигать его? Потом взглянув на потолок, хмыкнул. Выход из моего дома был в потолке. Глупый человек всё равно не смог бы до него добраться. Высота моего потолка была, примерно, в три с половины метра. Человек самостоятельно выбраться из моего дома не мог. Люди, в отличие от ящеров не могли перемещаться по стенам.
Мягко улыбнувшись, поднялся, человек в ужасе дёрнулся, вызвав перезвон колокольчиков в его волосах, и вжался в стену. Я, не обращая на него внимания, подошёл к каменному шкафу. Достав оттуда себе одежду, подумав достал рубашку для человека. Человек, поймав тряпку, настороженно замер, потом неуверенно надел рубашку на себя. Человек был трогательно очаровательный. Маленький, взъерошенный как воробушек, я расплылся в плотоядной улыбке. Мой.
Злая шутка судьбы, или из-за отсутствия других вариантов, я чувствовал в человеке свою пару. Это было странно, но в тоже время в душе поднимался восторг. Теперь не один. Я подскочил к человеку и подхватил на руки, и закружил, не обращая внимание на то, как мой человек задеревенел, в страхе зажмурился. Ничего, скоро пройдёт, привыкнет и не будет бояться. Потянувшись к лицу человека, я начал лизать человека в губы. Странный ритуал, но я знаю, людям это нравится.
– Фу, прекрати! Ты как собака! – человек прикрыл лицо руками. Мда, я увлёкся немного, и одними губами не ограничился.
Я поставил человека на ноги и погладил его по мягким волосам. Человек поднял на меня глаза и тяжело вздохнул:
– Ты меня не собираешься отпускать? – дождавшись моего кивка, уверенно продолжил, – Меня будут искать и найдут!
Я скептически фыркнул и взял руку человека и, заурчав, потёрся об неё. Видно было ему не свойственно долго унывать. Это и хорошо, я не знаю, как бороться с истериками. Люди слишком эмоциональные существа.
Потом я гордо провёл человека по своему жилищу, показывая, что и где. Особенно человек впечатляли вещи, связанные с магией. Из-за технического прогресса, люди лишились своих сил, став на путь саморазрушения. Оставив человека играться с маленьким светильником, который силой мысли можно заставить принять не сложные формы разной расцветки, я поднялся на поверхность. Нужно разобраться со спутниками моего человека. Необходимо чтобы они забыли о нём. Впрочем, пять человек в радостном алкогольном опьянении, которых я нашёл, уже успели позабыть о своём спутнике. Скорректировав им память, я собрал вещи моего человека и немного еды, пахнущие слишком искусственно. Нужно поймать кролика, надо отучать человека от такой еды.
Человек обрадовался своим вещам, но я не позволил ему натянуть на себя синтетическую ткань. Он повздыхал, но потом отвлёкся на еду. Проголодался, бедный. Я с умилением смотрел, как мой человек уплетает поджаренного кролика за обе щеки. Вкусно ему.
Я поднял и отнёс его на ложе. Человек напрягся, но я не дал опомниться и покрыл собой. Человек кричал, вырывался, плакал, проклинал и пытался оттолкнуть меня. Но я не позволял. Я брал своё. Сполна и сразу. Не кусая, не погружая в спасительный дурман похоти. Привыкай, малыш, ты теперь мой и тебе надо научиться добровольно отдаваться. Под конец, человек расслабился, не препятствуя движению, но не способствуя, его орган оставался безучастным к действию. Ничего, скоро тебе будет нравиться, и ты сам будешь хотеть этого.
На следующий день человек был тих и смирен. Без аппетита ел и старался лишний раз на меня не смотреть. А вечером я снова его взял на ложе. Только теперь нежно, пытаясь доставить удовольствие. Под конец утомил его до измождения, заставляя раз за разом выплёскивать семя. Потом человек долго плакал, пытаясь отодвинуться от меня, но я прижимал к себе и тихо урчал. И человек смирился.
Так текло время, человек сначала надеялся на спасение, но спустя некоторое время понял, что это бесполезно. Его волосы почти отросли до плеч. Мой человек был очень оптимистической натурой. Тогда случился приступ агрессии. Человек метался, кричал, выл. Приступы слёз сменялись истеричным смехом, и он не подпускал меня к себе. Потом он пытался вспороть себе вены куском разбитый пиалы, но я остановил, не позволяя ему навредить себе. Притянув к себе, я нежно гладил, а он просил со слезами на глазах, всхлипывая, вернуть его домой. Нет, малыш, теперь ты навеки мой.
