Тут он вспомнил, как они с женой делали ремонт и он случайно порезал палец, а Нюра, охая и причитая, лечила его. Как потом вечером, держа его руку в своих руках, плакала от жалости и сочувствия к нему, а он ее успокаивал, без конца повторяя, что ему не больно и что уже все почти зажило. Но она лишь качала головой, гладила его руку, и продолжала плакать. Вспомнилось, как в первый раз пошел Артемка, как хохотала Нюра, и светились от счастья ее глаза, как он обнимал ее вместе с сыном и дарил им теплые нежные поцелуи.

Вдруг он отвлекся от воспоминаний, заметил в уголке рта покойной черную пенящуюся жидкость, ее скопилось слишком много, чтобы спуститься струйкой вниз. Петрович встал и направился в спальню. Там, в шкафу, лежала стопка хлопковых платочков. Порывшись среди белья, он вытащил подходящий, и уже собирался закрыть шкаф, как вдруг услышал пронзительный скрежет из комнаты, где была покойная. У него подкосились ноги, во рту пересохло. Звук был отчетливый и громкий. Сергей Петрович прислушался, с кухни было еле слышно, как тикают настенные часы, от напряжения у него зазвенело в ушах. И вдруг скрежет повторился, он был ещё резче и ещё отчетливее. Преодолев слабость и страх, Петрович на ватных ногах заставил себя возвратиться назад в комнату с покойницей.

Там все осталось без изменения, все также горела и потрескивала свеча в мертвых руках. И все было на своих местах. С дрожью в коленках, Петрович подошел к своей супруге и протянул руку, чтобы стереть черную жидкость с ее лица. Черное вещество оказалось вязким и никак не хотело впитываться в платок. Вдруг, при легком нажатии, голова Нюры резко повернулась в сторону Сергея Петровича и ее мертвые глаза приоткрылись, неподвижно уставившись на него. У Петровича подкосились ноги, не в силах дальше стоять, он отошел на шаг и опустился на скамейку, стоявшую рядом с гробом, не отводя своего взгляда от глаз покойной. В его ушах пульсировала кровь. Неожиданно из дальнего конца комнаты по направлению к нему прокатился вязкий, шумный вал воздуха. Это напоминало снежный ком, который из маленького снежка превращается в огромную глыбу. Свеча в мертвых руках погасла. На кухне зазвенела посуда, слышно было, как упала чашка со стола и разбилась.

В спальне раздался громкий стук в стену. Создавалось такое впечатление, как будто били молотком. Сергей Петрович в дальнем углу комнаты начал замечать темное пятно, которое разрасталось, клубилось, занимая все больше и больше пространства. От него разносились мерзко чавкающие звуки. Не веря в суть происходящего, часто моргая и дыша, он попытался встать, чтобы выбежать из дома, и не видеть этого кошмара, но ноги стали совсем ватными, онемели и он понял, что ему не подняться! Из-под гроба покойной раздался все тот же ужасный скрежет. Теперь черная жидкость сочилась из глаз, ноздрей и рта покойной прямо на белоснежную подушку, заливая ее мерзкой жижей. Петровичу стало ужасно плохо. Нереальное черное пятно уже занимало полкомнаты, отвратительно клубясь. У Петровича закружилась голова, и он понял, что теряет сознание. И перед тем, как погрузиться в небытие, он услышал ужасный хрип покойной Нюры.

Утро выдалось теплым, солнечным с веселым щебетанием птиц за окном. Петух назойливо прокричал уже в пятый раз, давая понять, что дальше спать – это дурной тон. Андрей потянулся в своей постели, нежась среди мягких подушек. Тани рядом с ним уже не было – они с мамой бодро звенели посудой на кухне. Еще немного понежившись и потягиваясь в кровати, он поднялся, натянул брюки и направился прямиком на кухню.

– Эй, хозяюшки, а ну-ка накормите меня, гостя дорогого, да повкуснее! – Воскликнул Андрей на ходу.

Таня обернулась в пол оборота, зажмурилась и вытянула губки для поцелуя. В руках она держала деревянною кулинарную лопатку. На плите, возле нее на сковородке жарились аппетитные сырники, источая божественно соблазнительный аромат. Она была в стареньком синем в цветочек халатике, перевязанном потертым, видавшем виды фартучком.

– Ну, что тут у нас? – Смачно чмокнув ее в губы, наигранно спросил Андрей.

– А у нас завтрак с сырниками и медом, с дяди Сережиной пасеки. – Нежно промурлыкала Таня.

– Эко, вы, барин, спать горазды. Вон уже полдевятого, а вы спите и спите. – Шутливым тоном заметила Танина мама. Она стояла у раковины и ополаскивала какие-то тарелки.

– А ему можно, он в отпуске! Он и так весь год в шесть часов вставал! – Заступилась за мужа супруга.

– Да-да, отрок истину глаголет, хоть раз высплюсь за год! – Тоже шутливо заметил Андрей.

Завтрак был просто чудесный. Теплые нежные сырники, вместе с душистым майским медом оставляли неизгладимое впечатление, добавляя краски и ароматы в долгожданный отпуск.

Взяв в руку чашку кофе, Андрей отправился на крыльцо допить его на свежем воздухе. И тут он неожиданно заметил у дома Петровых стоящую «скорую».

– Мам, а чего у соседей «скорая» стоит? – Крикнул Андрей теще.

Тамара Сергеевна подошла к нему, вытирая руки о фартук, посмотрела в сторону соседского дома.

– Сергея Петровича увозят. – Тихо сказала она. – Сердечный приступ, пульса почти нет. Два часа «скорую» ждали. Только приехала из области. От горя совсем обезумел. Светка, его невестка, мне утром рассказала, он там такое наделал ночью, что в душе леденеет. Нюру придётся хоронить без него. Процессию на двенадцать назначили. Я вас оставлю. Вы тут сами пока. Вернусь, черешню окопаем, а пока на пруд можете пойти, искупаться, возьмите с собой что-нибудь из съестного – я корзинку вам сложила. Идите, погуляйте, нечего вам на это все смотреть.

Она повернулась и ушла в дом, а Андрей так и остался стоять на крыльце, ему жутко интересно было узнать, что же такое произошло ночью у соседей и от чего может леденеть в душе? Но спрашивать было неудобно.

Быстро собравшись, Андрей с Таней незаметно выскользнули из дома, и пошли вниз по улице до перекрестка, где свернули на тропинку, ведущую к пруду. А тем временем у дома соседей уже начинали собираться люди. И там уже была Танина мама.

Пруд от поселка был в нескольких километрах. Чтобы до него добраться, нужно было пройти через лесок и несколько пшеничных полей. Вдоль них, как раз и проходила грунтовая дорога. Стоял прекрасный жаркий и сухой полдень. Вокруг щебетали птицы, выделывая кренделя и суетясь. Стрекотали кузнечики. Время от времени срывался сухой теплый ветер, донося стойкий и терпкий аромат полевых трав. Андрей от скуки принялся, шаркая ногами, взбивать пыль на плотной грунтовке, представляя себя мчавшимся в атаку танком!

– Андрей, прекрати! Обалдел совсем, что ли? – Возмутилась на это Таня.

– Я – танк, вперед, ребята, в атаку! – Андрей прибавил ходу, взбивая еще большее облако. – Сколько тебе лет, малолеточка? – С сарказмом спросила супруга.

– Вам, девчонкам, этого никогда не понять! – Заключил он, продолжая пылить. – Мы в детстве с пацанами постоянно так делали, и еще соревновались кто больше пыли поднимет! Круто было, много чего делали, пока вы там, уси-пуси со своими куколками, возились во дворе. Мы с пацанами, как настоящие мужики, по военным мусоркам лазили! Как-то раз, нашли мы там целый ящик просроченных противогазов, представляешь? Лето, жара тридцать градусов, а мы на великах и в противогазах!!! Во, где круто было. – Гордо вспомнил Андрей!

– Ой, блин! – Маленький камешек попал в сандалий Андрея, больно уколов ступню.

– Вот, миленький, а я предупреждала, что так будет! – Поучительно посочувствовала супруга.

Андрей ничего не ответил, переживая мелкую неприятную боль и обиду, он захромал дальше, обреченно неся в руке корзинку с едой.

Вода была восхитительно теплой и прозрачной! Чистый и аккуратный пруд с роскошными пышными ивами по берегам напоминал кусочек рая на земле. Андрей быстро разделся и с разбега нырнул в воду. Его обдало прохладой, смывая полуденный зной с молодого сильного тела. Проплыв пару взмахов в размашку, он попробовал нащупать дно, но с удивлением отметил, что до дна ему не достать и тут уже глубоко. Вальяжно развернувшись, посмотрел на берег. Кто-то из местных выгрузил здесь пару машин желтого речного песка, устроив отличный песчаный пляж.