Не выдержав, я начинаю вырываться, но хватка у неё железная, а острые ногти уже поцарапали одну щеку. Чакра вокруг циркулирует просто с бешеной скоростью и мне непонятно, куда она меня привела. В ядро Земли, быть может? Хотя, навряд ли бы мы выжили в таких температурах. Мои плечи поникли, когда я поняла, что сбежать не могу. Раньше, быть может, что-нибудь и получилось бы, все-таки, немного, да тренировалась, а теперь — я слепая, не тренировалась и огромной чакры у меня нет.

— Из кого? — истерически шепчу, с силой хватая ту за хрупкие запястья. Она в ответ хмыкает и перемещает одну из рук на волосы и тянет за собой. Боль растворяется в моей голове, расходясь после по всему телу. Я всегда была слишком чувствительной.

— Ты думаешь, ты одна такая? Принцесса, выбранная призывом. Вы все такие смешные, надеетесь на особенность и полную индивидуальность. Хотя, если честно, я ставила на то, что ты не выдержишь и умрешь ещё несколько лет назад, — я шокированно распахиваю глаза, когда вижу, кто отдает чакру. Такие же подростки, как я, как и Какаши, как и Обито. Есть парни, девушки, даже пара детей, — я правлю Кланом уже три сотни лет. Прийдется, конечно, забрать твой унылый облик, но это маленький минус в огромном поле плюсов.

Она яростно толкает меня в пучину всего этого и я пытаюсь выбраться, но меня что-то схватывает, кристаллизуясь. Она что-то бормочет о том, что нужно успеть забрать из меня джинчуурики и о том, что будет несложно сыграть безумство, ведь она это уже делала. Ноги онемели от холода и уже не слушаются. Я пытаюсь раздолбать руками этот лед, но он слишком твердый. Слишком… так заманчиво сейчас перестать бороться и, наконец, опустить руки. Возможно, я отдохну? После такого сложного приключения длиной в несколько лет. Лед перемещается по моей груди прямо к горлу и я поднимаю голову, пытаясь вздохнуть как можно больше кислорода. Руми смеется, захлебывается в собственном смехе, когда меня полностью заковывает в гребанный лед и полностью отнимаются конечности. Прикрываю глаза и понимаю, что совсем ничего не вижу.

Только писк, от которого у меня начинает болеть голова и меня дергает в сторону, когда я пытаюсь вздохнуть как можно больше воздуха. Чувствую, как меня бьет сильным разрядом тока и думаю о том, что она просто забирает у меня чакру. Её же у меня мало. Кто-то кричит рядом со мной и боль простреливает по всему телу. Вдохнуть, как ни странно, получается. С трудом, конечно, но получается.

Перед глазами все искрится и плывет. Мне кажется, что я просто попала на солнце. Мне стало так жарко и так сильно захотелось пить, будто я не делала этого несколько лет. Внезапно передо мной видится дефибриллятор и я недоумеваю, откуда и когда в мире шиноби успели появиться эти электрические штуки.

— Мы успели, — почти на грани истерики шепчет медсестра, сжимая мою ладонь. Прикосновение приятно холодит мою нагретую от температуры кожу.

— Анна Семенова, — передо мной появляется лицо староватого мужчины. Голос доносится до меня, будто через толщу воды. Я смотрю на него замутненным взглядом и пытаюсь понять хоть слово из того, что он говорил. Он сказал, Анна? Что… неужели я вернулась? Поворачиваю, с сильной болью, конечно, но что поделать, голову к рукам и понимаю, что да. Вот мое тело — шрамы от царапин кота, знакомая бледная ладонь. И это все мое.

Черт возьми, я вернулась. Черт, мать твою, возьми.

Улыбаюсь пересохшими губами и, кажется, случайно делаю на них несколько ранок. Сколько же меня не было, раз они так радуются?

— Ей нужен отдых, — строго говорит врач, улыбаясь мне одними глазами, — ну что вы, поправляйтесь. Негоже старого кота одного оставлять. Медсестры сейчас воды принесут.

Да. Негоже старого кота одного оставлять. Неужели все, что было со мной, мне всего-лишь привиделось? Иллюзия умирающего мозга, или как там… Как же я рада жить в этом обычном мире. Видеть обыкновенных людей, которым не нужно убивать каждый день врагов.

Неимоверно захотелось спать, но пить хотелось сильнее.

Как же я люблю все обычное. Как же я рада, что я вернулась.