Позвольте, юрист, который курировал договоры с Гамбургом? Так это же я! Получается, я должна идти к Железнову? Одна?
– Интересное начало, – хмыкает Миша. – Выходит, начальники у нас больше не котируются, а исполнители должны быть всегда в тонусе? А Юля первая попадает под раздачу? Юль, а ля гер, как говорится!
– Но пасаран, – рассеянно отзываюсь я, пребывая в высшей степени озадаченности. Что значит «все бумаги», рабочая переписка, что ли?
– Юль, надо идти, – напоминает Юрий Львович. – Железнов ясно дал понять, что ни я, ни Елена Станиславовна ему не нужны. К тому же Елена в мэрию уехала…
– Конечно-конечно, я иду, – поспешно говорю я и хватаю папку с документами. – Посмотрю, что там за новое руководство. А то в четверг только тень мелькнула…
– Это была очень выразительная тень! – вставляет Наташа.
Я смеюсь вместе со всеми и вообще стараюсь выглядеть уверенно, хотя у меня немного трясутся руки пока я отбираю нужные файлы – чертов зам заразил меня своей нервозностью.
Впрочем, если подумать, что особенного случилось? Руководству требуются документы, составляющие важную часть той сделки, о которой я упоминала. И вполне логично, что Железнов хочет иметь под рукой человека, который может дать необходимые пояснения. Я эти договоры почти наизусть знаю, так что не о чем беспокоиться. А своим намерением общаться с непосредственным исполнителем Железнов, возможно, хочет продемонстрировать демократичный подход и близость к подчиненным. Полагаю, именно к такому стилю он привык во время своей работы в Германии.
Георгий Дмитриевич Железнов – новое для нас лицо. Для нас, но не для организации в целом. Когда-то он трудился в московском филиале, потом несколько лет проработал за границей, и недавно его снова заманили в «Атлант». Около трех месяцев он провел в Москве, а теперь прибыл к нам в качестве директора по развитию. В прошлый четверг он вместе с гендиректором обошел кабинеты и был официально представлен сотрудникам, вследствие чего всякая работа, во всяком случае на нашем этаже, была приостановлена как минимум на час. Мужчины, в том числе и те, кто сроду не прикасался к сигарете, дружно захотели получить порцию никотина, а дамская часть коллектива испытала настоятельную потребность утолить жажду в компании ближайших коллег. Уж не знаю, что именно обсуждалось в курилках – возможно, неприличная молодость нового начальника, – а вот распитие чая сопровождалось восторгами по поводу привлекательной внешности и неженатого статуса господина Железнова.
В пятницу все утихли и стали ожидать свершений Железнова на деловом поприще, дабы вынести ему окончательную оценку. Судя по всему, я дождалась первой.
Со стопкой документов в руках и маской официальности на лице я вхожу в приемную на шестом этаже. Там уже толпится несколько человек, но Таня при моем появлении сразу кивает на кабинет Железнова. Я успеваю заметить, что это производит определенное впечатление на окружающих, и чувствую, как у меня слегка перехватывает дыхание.
Хватит, юрист не должен быть таким нервным. Я спокойна, я совершенно спокойна. Я энергичная деловая женщина, я ответственный, квалифицированный специалист, я хорошо выполняю свою работу, я готова к диалогу на любом уровне…
Уф, кажется, отпустило. Сделав глубокий вдох, я открываю тяжелую дверь и решительно шагаю внутрь.
Георгий Дмитриевич сидит за огромным столом темного дерева. Перед ним компьютер, рядом ноутбук, планшет и смартфон. Скрип двери заставляет эту жертву электронизации оторваться от монитора. Слегка поджав губы, Железнов рассматривает меня. Не могу сказать, что с удовольствием. Наоборот, как-то тяжело и даже мрачно.
Что это с ним? Несварение желудка или просто похмелье?
От удивления я забываю бояться и вполне уверенно произношу:
– Доброе утро. Я – Юлия Смолкина, младший юрист, занимаюсь контрактами с Гамбургом. Вы хотели их видеть?
– Да, садитесь, пожалуйста, – Железнов указывает на кресло для посетителей.
Я протягиваю файлы, усаживаюсь напротив и снова ощущаю легкий приступ паники. Стараюсь выглядеть естественно, но осознаю, что моя спина слишком прямая, а руки стиснуты в замок. Украдкой бросаю взгляд на Железнова и немедленно отвожу глаза. Ну до чего же хорош, зараза! Темные волосы падают на лоб, на щеках легкие тени после бритья, прямой выразительный нос, волевой подбородок, идеального рисунка губы…
Но чем же он так страшно недоволен? В четверг он выглядел совсем иначе, даже улыбался. Улыбка у него, скажу я вам…
Господи, о чем я думаю? Только бы не покраснеть. Вечная проблема блондинок с тонкой кожей. Впрочем, я слышала, что рыжим приходится еще хуже. Я деловая женщина, надо вести себя соответственно, вдруг он сейчас о чем-нибудь спросит…
Но Железнов совершенно углубился в чтение, так что минут через пять я даже начинаю скучать. Наконец не отрывая взгляда от бумаг, Железнов набирает короткий номер на телефоне. Раздается противный гудок, затем наступает тишина. Железнов, нахмурившись, смотрит на аппарат, а потом вдруг обращается ко мне:
– Юлия, вас не затруднит позвать секретаря, а то эта техника, кажется, неисправна.
Я с готовностью вскакиваю, распахиваю дверь в приемную, однако секретарши там нет. Секунду раздумываю, стоит ли мне поискать Таню в коридоре, но прихожу к выводу, что это будет выглядеть несолидно.
– Передайте, пожалуйста, Тане, чтобы зашла к Георгию Дмитриевичу, – с важным видом прошу я народ в приемной и снова закрываю дверь.
Железнов по-прежнему занят договорами и никак не реагирует на мое обратное водворение в кресло. От нечего делать я начинаю рассматривать руки Железнова и прихожу к выводу, что они тоже вполне удовлетворяют моим эстетическим требованиям. Длинные тонкие пальцы с аккуратными продолговатыми ногтями. На рояле играть с такими пальцами…
– А где спецификации? – голос Железнова прерывает мой мыслительный поток.
– Что? – вздрагиваю я, отрываясь от созерцания музыкальных пальцев высокого руководства, и явственно ощущаю, как предательская краснота заливает щеки.
– Приложение номер один, спецификации.
– В конце договоров, перед вторым приложением, – по возможности ровным тоном информирую я. Ну, покраснела, что же теперь сделаешь? Может, все-таки отказаться от пучка и носить распущенные волосы? Тогда хоть уши можно будет прикрывать. Правда, уши, кажется, в порядке. Или нет? Мне срочно нужно зеркало!
Так, а что там такое со спецификациями?
– Я не вижу здесь спецификаций, – каким-то зловещим тоном произносит Железнов.
Интересно, как можно не увидеть перечень запчастей на трех листах? Очки он забыл, что ли?
Я беру документы, пролистываю страницы всех экземпляров договоров и прихожу в полное недоумение. Где спецификации? Я же точно знаю, что в пятницу они были на месте! Их кто-то взял и не положил на место? Кто? Зачем?
Чувствуя себя крайне неуютно, я поднимаю глаза на Железнова, как будто надеясь, что он найдет решение загадки, и натыкаюсь на ответный суровый взгляд.
– Так вы знаете, где приложения?
– Они были здесь, – мямлю я, вероятно, с весьма жалким видом. – С этих договоров сделано несколько копий, в них обязательно должны быть все приложения… – к концу фразы мой голос окончательно затихает.
Железнов только выразительно поднимает брови. Затем вздыхает и снисходит до объяснения:
– Меня, видите ли, в данный момент интересуют оригиналы, за целостность и сохранность которых именно вы, как я понимаю, несете ответственность. И тем не менее, не можете дать вразумительный ответ о месте их нахождения, правильно?
Ух ты, мне решили прочитать нотацию. Легкую панику мгновенно вытесняет раздражение.
– Вы понимаете, что отсутствие оригиналов совершенно недопустимо? – продолжает нагнетать Железнов.
Он это серьезно? И что дальше? Наверное, в угоду ему я должна униженно пролепетать «да, понимаю» и посыпать голову пеплом? Может еще лбом о стену побиться? А не лучше ли сразу отправить меня обратно в отдел на поиски? Спецификации не могли потеряться. Да, я виновата в том, что не просмотрела контракты перед тем, как отправиться к нему, но я же мчалась как на пожар! По его собственному требованию! И вообще, не надо преувеличивать, даже если приложения не найдутся, это еще не конец света!
