Горбачев пришел к власти в тот момент, когда советская страна созрела для перемен и жаждала их. За 70 предшествующих лет, советская власть превратила страну неграмотных крестьян, в страну почти 100% грамотных, преимущественно городских, жителей. Сделав это, она заложила фундамент для установления более цивилизованного общества. К середине 1980-х годов, большинство населения стало понимать, в чем состоят преимущества правового государства, свободы слова, регулярных выборов, и прочих демократических институтов. Советским народом нельзя было больше управлять так, как на протяжении веков управляли крепостными крестьянами цари. История дала Горбачеву шанс создать такое цивилизованное демократическое правовое общество, основанное на советской гуманистической эгалитарной традиции - и он этот шанс упустил.

Когда Горбачев объявил Перестройку, советский народ с энтузиазмом поддержал его лозунги ускорения научно-технического прогресса, построения правового государства и введения гласности в государственных делах. Вряд ли есть основания сомневаться в добрых намерениях Горбачева. Но его трагедия состоит в том, что в самый критический момент на посту Генерального Секретаря оказался человек пусть и с благими намерениями, но по масштабу личности не соответствовавший вставшим перед ним титаническим задачам. Ему предстояло сражаться сразу на нескольких фронтах. С Западом, желавшим поражения СССР в холодной войне и низведения его до статуса второстепенной и неядерной державы. Со сталинистами внутри страны, желавшими возврата страны в сталинисткое прошлое. С православием, желавшим разрушить советскую атеистическую культурную традицию и снова стать государственной религией. С потомками "бывших", желавшими возврата в дореволюционное прошлое. С националистами, желавшими разорвать страну на куски. С мафией, не желавшей установления правового государства. С вороватыми чиновниками, желавшими "прихватизировать" народное добро. Все эти сражения он проиграл.

Сегодня уже бессмысленно гадать, что было бы, если бы на посту Горбачева оказался более способный руководитель, и был ли шанс на победу в этих сражениях. Ясно, что к концу 1980-х годов СССР оказался в критической точке. В ней все сошлось воедино: внутренние экономические проблемы СССР, как неизбежные, вызванные объективной динамикой роста, форсированной индустриализацией страны и гонкой вооружений, так и субъективные, порожденные идеологическим догматизмом. К экономическим проблемам добавился идеологический кризис, вызванный как идеологическим догматизмом, так и общемировым кризисом гуманистической идеологии. Было ясно, что дальше в том виде в каком СССР существовал до этого момента, он уже существовать не сможет. Должен был произойти фазовый переход, трансформация в иную форму существования. Но из критической точки можно попасть в очень разные состояния: можно выйти на новый уровень развития, а можно и скатиться в хаос. Причем для того, чтобы выбрать тот или иной путь достаточно иногда малейшего толчка в том или ином направлении. (Мне очень нравится аналогия с мячом на вершине горы - малейший толчок может предопределить, по какому склону он покатится, и в зависимости от направления этого слабого толчка мяч может попасть в совершенно разные места, отстоящие друг от друга на сотни километров). Толчком, предопределившим направление, по которому мы покатились, оказался крестовый поход Рейгана против "Империи Зла". Рейган предпринял все меры к тому, чтобы тогдашнее советское руководство выбрало именно его рецепт преобразования страны.

5.6.5.2. Рецепты Рейгана и идеология "перестройщиков"

5.6.5.2.1 К чему приводит демократия, не ограниченная идеократией.

Рецепт процветания страны, любой страны, по Рейгану был прост до идиотизма. Он основывался на вере в бога, в "невидимую руку" рынка, и в мудрость народа, осуществляющего выбор посредством всеобщего демократического голосования. Похоже, что Рейган был довольно простодушным человеком, и искренне верил в эти немудреные идеологические догмы, забывая о том, что религия до реформации и после реформации - это, с экономической точки зрения, две совершенно разные вещи; что "невидимая рука" не спасла США от Великой Депрессии начала 30-х годов; и что всеобщее голосование появилось в самих Штатах далеко не сразу первоначально имели право голосовать только белые мужчины, обладавшие немалым имуществом (так называемый имущественный ценз). Всеобщим избирательное право в США стало лишь после того, как была построена пропагандистская машина для промывания мозгов избирателям.

Теоретически возможны такие условия, при которых демократия сможет приносить пользу, как всему обществу, так и отдельным его членам. Необходимым (но, возможно, недостаточным) условием для этого является наличие среди населения не менее 51% очень хорошо образованных людей, способных принимать ответственные решения на основании понимания того что для них объективно выгодно, а что нет, не поддаваясь при этом давлению пропаганды. (Как показала история Перестройки, в нашей стране это условие не выполнялось).

С другой стороны, бывают такие условия, при которых демократия способна превратиться в орудие диктатуры. Возьмем такой "теоретический" пример. Допустим, в некоторой демократической стране имеется некая "олигархия", составляющая менее одного процента населения, но захватившая контроль над средствами массовой информации, прежде всего телевидением (это не противоречит предположению о том, что страна демократическая процесс монополизации средств массовой информации может происходить в силу чисто экономических причин, никак не связанных с политическим строем страны). Допустим также, что кроме этого одного процента населения существует еще 10-15% процентов населения получающего какие-то, пусть даже незначительные, выгоды от того, что у власти находится "олигархия". Назовем эти 10-15% процентов социальной опорой режима. Среди любой популяции всегда найдутся еще 10-15% населения, легко поддающихся внушению и "промыванию мозгов" с помощью телевидения. Власть "олигархии" может быть объективно невыгодна этим легко внушаемым людям, но они все равно будут поддерживать режим по принципу: "нынешняя власть отняла у меня все, но я благодарен ей за то, что она дала мне свободу!". Если сложить "социальную опору" с "внушаемыми", получим 25-30% политически активного населения, которое обязательно придет к избирательным урнам и проголосует за власть "олигархии". А если теперь еще учесть политическую апатию остального населения (старательно культивируемую "олигархией"), в результате которой на избирательные участки приходит меньше 50% от общего числа избирателей, то эти 25% политически активных сторонников "олигархии" оказываются в большинстве. Таким образом, формально ничуть не нарушая принципов демократии, 10% населения легко могут осуществлять диктатуру над остальными 90%.

Отечественные чиновники, будущие "прихватизаторы", увидели для себя в такой "рыночной демократии" большие перспективы. К концу 80-х годов основными направлениями "реформ" стали не ускорение научно-технического прогресса (о нем прочно забыли), и не строительство правового государства (это было им уж и вовсе ни к чему), а приватизация (то есть раздача государственного имущества в собственность тем, кто это имущество не создавал) и государственная поддержка религии (прямо по Марксу - если есть антагонистические классы, то нужна и религия как "опиум народа"). Чиновники жаждали сбросить с себя "намордник" коммунистической идеократии, не дававший им воровать всласть. Только так можно объяснить тот парадоксальный факт, что газеты и журналы, контролировавшиеся коммунистической партией, во время перестройки начали вдруг печатать антикоммунистические статьи.

Народ, в массе своей не понимавший, что коммунистическая идеология в первую очередь защищает именно его права, ограничивая произвол бюрократии, не воспротивился такому повороту, тем более, что он уже был соответствующим образом воспитан передачами "Голоса Америки" и "Свободы". На последовавших "свободных" выборах большинство народа голосовало так, как ему сказали против коммунистов. Но даже при всем при этом, на референдуме о сохранении СССР народ проголосовал за обновленный СССР. Народ хотел именно этого - обновления СССР, а не его разрушения. Но остановить запущенный механизм разрушения было уже не под силу никому. Разыграв в августе 1991 года потешный "путч", номенклатура, жаждавшая вырваться из ограничений накладываемых на нее коммунистической идеократией, использовала его в качестве предлога для того, чтобы потребовать роспуска коммунистической партии. Распустив партию, Горбачев лишился реальных рычагов управления страной. С этого момента его судьба и судьба всей страны были предрешены. Страна рассыпалась на части. Тут совпали интересы Запада, который желал ослабления, а если можно, то и уничтожения СССР, интересы местных националистов, которые всегда этого желали, и интересы местной бюрократии, получившей возможность создать множество новых доходных мест - ведь теперь каждой из пятнадцати республик нужны были свои государственные органы, заменявшие единые центральные органы, свои посольства за рубежом, погранпосты и таможни на границах между республиками и т.д. и т.п. В одной только Российской Федерации численность чиновников, управляющих государством в три раза больше чем в СССР, хотя сама РФ в два раза меньше Советского Союза. Мафия также хорошо погрела руки во всеобщем хаосе и при отсутствии ясных законов.