— Куда они направятся вероятнее всего?

Вот теперь Тулли бросил на неё отчаянный взгляд.

— Ты знаешь? — спросила Пианфар, то ли притворяясь, то ли нет. Тулли вечно сбивал её с толку. — Тулли, чёрт тебя возьми, говори.

Он повернулся к Сиккуккуту:

— Я не знать. Я думать, люди идти на Центральная. Я думать, Золотозубый знает.

— Ккккт. Да. Я тоже так думаю. И Актимакт, который вытряс эти сведения из твоих соплеменников. Захватив их корабль, между прочим, в пространстве махенов. В конце концов, правда приходит оттуда, где её совсем не ждёшь. А ты смешишь меня, Тулли. Ты всё время меня смешишь. Да, но что же мне делать с Кейей?

— Друг, — спокойно произнес Тулли. Своё любимое слово. Своё почти первое слово. Спасительное слово, когда ты попал в беду.

— Но чей?

Последовала долгая пауза.

— Я думаю, что Кейя погостит у меня некоторое время. Возвращайтесь на свои корабли. Я освобожу твой экипаж, Кейя, — со временем. Я не стану нарушать его работу. Я уверен, что твой первый помощник прекрасно со всем справится.

Джик потянулся за папиросой. Его никто не остановил. Он бросил взгляд в сторону Пианфар: «Уходите».

— Хорошо, — прошептала Пианфар. — Как я понимаю, мы свободны, хаккикт?

— Забирай всё, что я тебе дал. Вы полетите на лихтере. По доку ходить нельзя.

— Понятно. — Она встала со стула-многоножки — золотисто-коричневая хейни в чёрных и оранжевых бликах света. Сделала знак своему экипажу и Тахар. Джик закуривал вторую папиросу с таким видом, словно оставался в самой что ни на есть обыкновенной компании.

«О боги, Джик. Чем я могу тебе помочь?»

— Хаккикт обещал выпустить всех, — обратилась к охраннику Пианфар, прижав уши и оскалившись. — Мне нужна раненая хейни. Савуун. Хаури Савуун. Ты знаешь, где она. Приведи её.

Это сработало — они его убедили.

— Да, — сказал охранник, напрягшись. Они чувствовали его враждебность. Но не ненависть. Ненависти не было. Киф согласился исполнить их просьбу — эти чужаки заслужили доверие хаккикта. Только он решал, когда убивать. Когда наступать и когда отступать именем хаккикта. Кифы никогда не совершали двух ошибок.

«Да». — Киф повернулся и отдал приказ.

Молчаливый это был спуск — вниз, в ангар «Харукка». Они вздохнули с облегчением, только когда оказались в большом жилом помещении и к ним спустилась на другом лифте Хаури — одурманенная, на дрожащих ногах, опирающаяся на двух кифов. Увидев своих, Хаури подняла голову, навострила уши, её карие глаза расширились, выдавая замешательство, но потом она овладела собой, взгляд стал спокоен, она поняла, где находится и кто стоит возле неё. Только боги знали, о чём она думала, когда её везли в лифте. И все же было видно, как она напряжена, эта мрачная, спокойная хейни, давно уже привыкшая к кифам. И вечно ведущая с ними игру, в которой кифы, как правило, оставались живы.

— Нас отпускают, — сказала Дюр Тахар, когда охранники подвели Хаури поближе. — Как ты?

— Прекрасно, — хрипло прошептала Хаури.

И все. Бросила на Пианфар недружелюбный взгляд и оперлась на свою сестру Тэв, оставив кифов. Её грудь была забинтована, раны закрыты искусственной плазмой. По крайней мере кифы сделали хоть что-то… А вот как они это сделали, это уже другой вопрос.

— Идите, — сказал киф, махнув рукавом в сторону ожидающего их лихтера. — Почтение от хаккикта.

Слова «Хвала ему» застряли у Пианфар в горле. Одарив кифа долгим взглядом, Пианфар встала возле лихтера, засунув руки за пояс, и ждала, пока в него не сядут оба экипажа. Хэрел стояла возле неё. Потом они вместе вошли в лихтер по короткому темному проходу и закрыли за собой люк.

В лихтере присутствие охранников было необязательно, слава богам: они больше не могли видеть кифов. Пианфар прошла в тёмный грузовой отсек, где на низких сиденьях бок о бок сидели Шанур и Тахар. Наверху пилот-киф отдавал приказы стартовой команде, шипя, щёлкая языком и издавая гортанные звуки. Пианфар села и пристегнула ремни, когда лихтер качнулся и отделился от корабля. Пилот и его помощник, освещённые тусклым оранжевым светом, были похожи на шевелящиеся чёрные тени. В холодном воздухе стоял запах аммиака и смазки.

Все молчали. Лихтер начало трясти и покачивать, когда он поехал по рельсам грузовой стрелы, и все же скользил он очень ровно и плавно. Хорошее оборудование было на «Харукке». Пианфар вспомнила, как она мучилась с погрузчиком на «Гордости», который ей пришлось терпеть долгие годы. На этом корабле-убийце все работало идеально. Никаких сбоев даже там, где это было допустимо. Такой капитан чего-нибудь да стоил, и Пианфар присоединила эту информацию к тому, что уже знала о Сиккукку-те-ан-никктукктин, инквизиторе Акуккака, провинциале с Миркти, господине и правителе разрушенного Кефка.

Грузовая стрела закончилась, и маленький бронированный аппарат взлетел, когда пилот включил тягу. За окном показался огромный соседний корабль кифов, на котором играли свет и тени, потом он остался в стороне и, когда лихтер, сделав невероятно крутой вираж, повернул, исчез из виду. Лихтер понес их в сторону «Гордости».

«Надо же, какое высокомерие, — подумала Пианфар, раздраженная таким крутым маневром. — Вот в чем твоя слабость. Рисуется перед пассажирами. Сиккуккут за такое шкуру содрал бы. — Тут она вспомнила про страшные украшения на трапе «Харукка». — В прямом смысле. О боги, боги, Джик…»

Кифы о чём-то переговаривались, а внизу уже ничего не было видно. Теперь они летели по инерции, в свободном падении. В дело должна была вступить система управления Кефка — их ожидал самый скверный из всех маневров: подойти к кораблю, стоящему в доке, маневрируя между лопастями и выступами других кораблей, имеющих защиту против любого движущегося тела. Они решили не пользоваться специальными захватами и лебедкой, а просто опуститься на грузовую стрелу «Гордости», используя её энергию. Пришлось дать кифам код, который открывал входной люк и позволял подойти к стреле, — один из ценнейших ключей, открывающих доступ на «Гордость», теперь был известен кифам. Его нужно было немедленно изменить, как только они попадут на корабль. «Только попробуй повредить мой корабль, гад, я тебе все уши оборву».

И всё-таки думать о разрушенном доке или рассекреченных шифрах было легче, чем обо всем остальном. Например, о том, что с «Гордостью» не было связи. «Ваш корабль не отвечает», — сказал киф, когда Пианфар попросила вызвать его из дока. Это означало, что Шур не отвечает. Что она не может ответить. Герен понимала это и, замкнувшись в себе, молча сидела с неподвижным лицом.

Поместье Шанур. Ворота, к которым однажды подошли Герен и Шур, молодые, привлекающие всеобщие взгляды своей изысканной красотой, характерной для всех Анифи. Шур — само обаяние — и Герен, которая угрюмо молчала, даже когда Шур просила лорда Шанур взять их в свой дом. «Следи за обеими, — сказал тогда старый лорд, на Дотон, отец Пианфар. — Следи за обеими». Шур, всегда готовая улыбнуться, и Герен, всегда готовая схватиться за нож.

Нож — вот о чём явно думала Герен. Кровная месть. Пианфар все поняла. Пожевывая усы, она думала о том, что ждёт их на «Гордости», и очень волновалась. Она страдала при мысли, как легко кифы получили секретные шифры «Гордости» и теперь могут спокойно в неё войти. Союзники. Союзники — и неизвестно, что они там делают с Джиком.

«Предатель», — вертелось у неё в голове, когда она думала об Эне Исмехананемин. Сейчас «Бдительность» уже, вероятно, прошла прыжок, «Махиджиру» спешил за ней — и Золотозубый знал, прекрасно знал, в каком отчаянном положении оставил Джика, но он не знал, что Джик стал пленником. Она отказывалась верить, что Золотозубый предвидел, что его дурак партнер не вернётся немедленно на борт «Аджа Джин» вместе со своим экипажем, что этот верный простофиля бросится на помощь друзьям-хейни, чтобы вытащить их всех из опасного дока и спасти от кифов.

И сам был схвачен кифами.

Теперь на «Аджа Джин» командовала Содже Ке-суринан — способный первый помощник: у Джика вообще был первоклассный экипаж, да и второй помощник тоже был не дурак. И как надеялась Пианфар, первым он не станет. Боги, как она надеялась на это.