— Очень они нам нужны. Эти самодовольные Эхран несут всякую чепуху о соблюдении правил только для того, чтобы совать нос в дела Шанур. Увидели запертое помещение и тут же выставили охрану. — Пианфар скривилась. Потом ей в голову пришла одна мысль. — Эта черноштанная уродка сразу поняла, что у нас на нижней палубе есть что-то интересное. А кто тут у нас ходит, им наплевать.

— Вы так думаете? — Хэрел слегка повернула голову.

— Ким дежурил возле той двери, когда на корабль пришли Эхран. Киф Сккукук к нам вошел и не вышел обратно; думаешь, этого никто не видел? А чем занималась Риф Эхран, как не вынюхивала на станции всё, что касалось нас? И если она что-то пропустила, то уж прекрасно слышала, как я спрашивала Сиккуккута, что мне делать с моим пленником. Значит, она все знает. Знает, что к нам приходил Сиккуккут. И хочет, чтобы я ей рассказала, зачем нам нужен киф.

— Ну и пусть, нам-то какое дело?

— Ты так считаешь? Клянусь, я отдам ей этого кифа.

Пианфар залпом допила джифи и посмотрела, кому бы отдать чашку. Тулли сидел возле Тирен. Ким звенел посудой на кухне.

Тулли посмотрел на Пианфар большими голубыми глазами, в которых затаился страх.

— Что-то случилось? — спросил он Шур.

— Объясни ему. — Пианфар небрежно бросила чашку в ящик для ценных бумаг. — Пойду поговорю с Джиком.

— Мне пойти с тобой? — спросила Хэрел.

— Не надо. Кто будет следить за порядком во время старта?

— Станция передает, у них есть для нас экипаж. Махендосет.

— Прекрасно. — Пианфар направилась к двери. — Прекрасно. Приготовь таблетки для Тулли, нам предстоит прыжок. Тулли, ты слышишь?

— Да. У меня все есть. — Он похлопал по карману. — Но кифы…

— Слава богам, что у тебя все есть.

— Я хочу работать во время прыжка.

— Работать, вот как? Твоя работа — это поправиться. Иди и ложись в постель, понял? Шур, тебя это тоже касается.

— Капитан… — Шур собралась было спорить.

— Я сказала. Ты ещё очень слаба. У меня нет времени присматривать ещё и за тобой. Не создавай мне лишних проблем.

— У меня только одна проблема. Капитан, со мной всё в порядке. Я хочу быть здесь, вместе со всеми.

— Ага. — Пианфар подумала немного дольше обычного и наконец кивнула: — О боги, ладно, оставайся.

— Я, — сказал Тулли, — я работать.

Опять тот же взгляд голубых глаз, дрожащие губы.

Пианфар вспомнила об одной вещи, которую она вчера вынула из старых бриджей и собиралась отдать Тулли. Но теперь из-за какого-то суеверного чувства ей ужасно не хотелось этого делать, так же как не хотелось говорить «нет» Шур. Пошарив в кармане, она что-то выудила оттуда и, зажав в когтях, протянула Тулли. Это было маленькое колечко, которое люди носят не в ухе, а на пальце.

Тулли сжал в ладони кусочек золота, обрадовавшись ему, как старому другу. Видимо, это колечко значило для него очень много.

— Откуда?

— Надень и больше не теряй.

Он надел кольцо на палец. Снова тревожно заглянул ей в глаза. Потом так сжал её руку, что у неё затрещали кости. Пианфар с усилием её выдернула, ответив силой на силу, и Тулли сразу отпустил её.

— Сядь вот на этот стул, ладно? «Сиди здесь, охраняй Хилфи, — о боги, заставь её думать. Не дай ей сделать глупость, Тулли».

— Я работать, капитан.

— Капитан. Ага.

Кто-то научил его произносить это на языке хейни. Тулли сказал это сам, без своего переводчика, который болтался у него на поясе.

— Хочешь получить приказ, да? Ладно. Тулли, сиди и наблюдай.

И Тулли остался один.

Лифт открылся, и Пианфар вышла в коридор нижней палубы. Там одиноко стояла Тирен. Пианфар была к этому готова.

А вот того, что Тирен будет стоять, прислонясь к стене, и тревожно ожидать её прихода, капитан не предполагала.

Она замедлила шаг и приготовилась окунуться ещё в одно море проблем. Тирен прижала уши:

— Капитан…

— Выкладывай.

— Киф не ест замороженную пищу. И хочет поговорить с вами.

Пианфар глубоко вздохнула:

— Замечательно. Скажи ему, что мы с ним от души наговоримся, когда наш корабль зайдет в следующий порт.

— Я ему сказала, что вы заняты.

— А он?

— Сказал, что вы глупы. Капитан, я его спросила, как он думает, кто сидит в ванной комнате чужого корабля. Киф сказал, что хейни не понимают тонкого юмора.

— Ты так и оставила пищу замороженной?

— Я её измельчила и оставила ему. Могла вообще сделать из неё пюре.

— У кифа есть зубы. — Пианфар пошла по коридору.

— Капитан, может, мне подкупить какого-нибудь работника дока и достать для кифа живого зверька?

Пианфар обернулась, и Тирен отвела взгляд.

— Думай, что говоришь.

— Я же пытаюсь его накормить.

— Попытайся ещё раз.

Пианфар направилась к шлюзовой камере, сунув руки в карманы, в одном из которых находился пистолет. О боги. Живая пища. Сырая — это одно дело, а вот живая и сопротивляющаяся — это уже совсем другое.

Она вошла в небольшой коридор перед шлюзом и нажала кнопку. Люк открылся неожиданно быстро, и Пианфар оказалась перед двумя охранницами Эх-ран, которые мгновенно направили на неё винтовки.

— Вы что, собрались стрелять в тех, кто выходит с этой стороны? В мой экипаж, что ли?

— Капитан.

Часовые вежливо молчали, когда Пианфар решительно прошла мимо них и, нажав кнопку переговорника, велела Хэрел открыть шлюзовую камеру, но тут одна из часовых остановила её:

— Капитан, прошу прощения, но осталось всего полчаса до…

Мгновенно обернувшись, Пианфар оказалась нос к носу с охранницей Эхран. Та сначала отвела уши, опустила руку, а потом сделала шаг назад, подальше от Пианфар.

— Хэрел.

— Слушаю, капитан.

— Открой наш люк.

Внешний люк открылся. Пианфар почувствовала, как потянуло холодком. Она по-прежнему в упор смотрела на Эхран.

— Вы, — сказала она часовым Эхран, — как насчёт того, чтобы выйти и посмотреть, куда пропал капитан Номестетурджай?

— Я не могу оставить пост.

— Что? Даже если я включу шлюзовую камеру? Вы ненормальные.

— Мне кажется, это не тот случай, когда…

— Именно тот.

— Что там такое, капитан?

— Со мной пытаются спорить. Прочь с дороги!

Они отступили, обе, отступили, а потом было уже поздно что-то менять. Пианфар начала оттеснять их к открытому люку, и они не посмели оказывать сопротивление капитану на его же собственном корабле, но и бросать пост тоже было нельзя.

— Вон!

На какое-то мгновение ей показалось, что они не уступят, ведь у них были винтовки. Она выпустила когти, верхняя губа приподнялась, словно в усмешке. Но тут одна из Эхран потеряла равновесие, наступив на край люка. Она попыталась выпрямиться и оказалась в коридоре за пределами корабля. За ней последовала вторая, и вот уже обе Эхран отходили все дальше по холодному коридору, освещённому жёлтым светом.

Пианфар быстро шла за ними, положив руку на курок пистолета, — ведь док, куда они сейчас выйдут, по-прежнему находился в руках кифов. Она услышала чьи-то торопливые шаги и, повернув по коридору направо, увидела высокую фигуру махена, возвышающуюся над хейни в чёрных бриджах. Этот махе разоделся в ярко-красный в зелёную полоску наряд, был увешан золотыми цепями и браслетами, а на боку у него висел пистолет просто ужасающих размеров.

Подход к кораблю охраняли махены. Завидев хейни, Джик быстро пошёл им навстречу, но охранники Эхран поспешно проскочили мимо.

Джик удивленно посмотрел им вслед и пожал плечами.

— Что это с ними? — спросил он.

— Да пошли они, — сказала Пианфар и сплюнула.

Её била дрожь, — о боги, сколько раз она бывала в потасовках и переделках и одна, и вместе со своим сыном и никогда не теряла головы, а теперь с ней что-то случилось. Она видела только то, что было прямо перед ней, — пришло в действие зрение охотника. Её уши были плотно прижаты, мышцы подрагивали. Джик остановился — остановился как вкопанный.