- Не... Не ведьмачки это. Не по-ихнему пахнет совсем, - внезапно прохрипел кто-то снаружи. Голос этот, глухой, басистый, можно было тем не менее назвать вполне человеческим, хотя он и выделялся чрезмерной гортанностью и вдобавок звучал сипло, словно говоривший, кем бы он там ни был, не вполне удачно пережил нынешнюю зиму.
- Конечно не ведьмачки, дурья твоя балда! Ты только сейчас что ли в это въехал? Это какой-то залётный нарисовался, - прорычал в ответ второй голос. Этот, хотя и столь же гортанный, сипотой отнюдь не отличался. Так могла бы звучать речь какого-нибудь деревенского балагура, навострившегося горланить песни и частушки в придорожной корчме.
- Сам ты балда! - обиженно отозвался первый.
- Простите, что встреваю в ваш диалог со своим комментарием, коллеги, - вступил в разговор третий голос, чуть картавый и нетвёрдый, как если бы он принадлежал не слишком уверенному в себе человеку, - но мы будем сегодня дичь брать или же нет?
Тут собеседники вновь умолкли. Тени на поляне качнулись и сдвинулись, исчезнув из зоны видимости. Я почувствовал, как их обладатели начали бесшумно на своих мягких лапах перемещаться за пределами нашего укрытия, готовясь к нападению.
"Будь готов! Они постараются застать нас врасплох!" - шепнул я на всякий случай, хотя мне было прекрасно известно, что охотник и без меня знает, как вести себя в подобных ситуациях.
Мы оба замерли, ожидая, что будет...
Глава Четвёртая,
в которой свою истинную натуру демонстрируют оборотни
Блэйк действительно был готов. Застыв в неподвижности, почти слившись с окружающей тенью, он замер с указательным пальцем на спусковом крючке. Прищуренные глаза Доброхота перемещались из стороны в сторону, выслеживая неприятеля. И всё же когда огромная тёмная туша нежданно-негаданно свалилась прямо перед нами откуда-то сверху на освещённое лунным светом пространство, охотник так поспешно нажал на спуск, что пуля пролетела над головой монстра, едва лишь зацепив пушок на его коротком заострённом ухе. При этом мой подопечный изрёк столь заковыристое и экзотичное ругательство, что даже я, вроде бы вдоль и поперёк изучивший весь его богатый словарный запас, несколько удивился.
- Ты мне чуть ухо не отпупырил, шляпа! - возмущённо взревело чудище, выхватывая у охотника бесполезную теперь штузею.
Надо сказать, сам Блэйк по человеческим меркам был далеко не карлик. Не зря ведь даже собственные друзья нередко величали его "здоровяком", "верзилой", "ходячим столбом" и многими другими ещё более ласковыми прозвищами. Но в сравнении с тем лохматым ужасом, что предстал сейчас перед нами, Доброхот мог бы претендовать разве что на роль младшего брата. Рослый и широкоплечий оборотень превосходил охотника ростом на две, а то и на все три головы. Точнее, превосходил бы, если бы не был так сутул и сгорблен. Складывалось впечатление, будто массивная волчья башка пригибает его к земле своим весом.
В то время как большей частью телосложение вервольфа напоминало человеческое, хоть и гротескно искажённое, морда его была недвусмысленно звериной: покатый, будто приплюснутый волчий лоб; широкие скулы; короткие встопорщенные уши; низкие брови, из-под которых на охотника посверкивали ярко-жёлтые недобрые глаза; длинный широкий нос и оскаленная, полная острых клыков пасть.
Несмотря на короткие задние конечности, зверь обладал очень могучими передними лапами и внушительным торсом. Под густой тёмно-серой шерстью, обильно покрывающей плечи, обнажённую грудь и вообще всё тело монстра, перекатывались мощные мускулы. Одето существо было в какую-то рвань, которой постыдился бы даже последний из городских нищих. По большей части костюм его состоял из обрывков коричневых холщовых штанов и бежевой опять же холщовой рубашки без рукавов и без единой пуговицы. Рубаха была явно на несколько размеров меньше, чем следовало, так что оборотень носил её наподобие короткого жилета. Изначальную длину штанов определить было невозможно, поскольку на данный момент они оканчивались неровными рваными лохмами, не доходящими и до колен, и походили скорее на шорты. Позади из этих "шорт" сквозь специально проделанное небольшое отверстие торчал длинный косматый хвост. Ни обуви, ни головного убора на представителе местной фауны не имелось.
- Ты с откудова такой взялся вообще?! - напустился на Блэйка лесной обитатель. - Ты хоть ведаешь, на чью поляну влез, дубина?
Тем временем в наше убежище под сосновыми корнями протиснулось ещё два вервольфа. Все трое походили один на другого, как только могут походить на человечий взгляд волки, принадлежащие к одной стае. По сути, они отличались друг от друга лишь ростом, оттенком шерсти да цветом своих лохмотьев.
- Какой крохотный! - умилённо прокартавил один из вновь прибывших, ростом несколько превосходящий всех прочих. Одеждой этому прямоходящему хищнику служили останки некогда, должно быть, белоснежной, а ныне грязно-серой крахмальной рубашки и драных шёлковых бридж нежно-сиреневого цвета. - Вы обращали внимание, коллеги? Когда их преследуешь, они всегда кажутся выше, чем при ближайшем рассмотрении.
- Ага! Это потому, что сам-то ты на четырёх лапах, а они-то на двух! - сипло подтвердил третий, самый сутулый из всех с изрядным количеством седины в свалявшейся тёмной шерсти.
- Я говорю, ты с откудова свалился, окорок? - не унимался первый. - Сколько тут живу, ни разу не видал, чтоб кто-то по своей воле в самое Сердце запёрся. Ты что самоубивец? Или, может, у тебя того... котелок съехал маненько? - при этих словах вервольф звонко постучал себя по лбу.
Лишившись огнестрела, Блэйк, однако, не лишился присутствия духа. Выхватив из-за пояса нож, он молча сделал перед собой несколько быстрых широких взмахов. Оборотень довольно равнодушно покосился на холодное оружие.
- Гляньте-ка, Штырь, Процент! А неплохецкая зубочистка у него. Как раз с мою лапу!
- Ага! Вещица что надо. А я, кстати, как раз давно себе пилочку для когтей подыскиваю, - сипло изрёк сутулый, носящий имя или, скорее, кличку "Штырь". - А то они проклятущие чешутся - жуть, ежели шибко длинные вымахают. Слышь, Босой, можно я её себе оставлю? - обратился он к первому оборотню.
Я чувствовал, как Доброхот лихорадочно подыскивает слова, которые показали бы его противникам, что он и сам шит отнюдь не лыком:
- А ну назад! - угрожающе начал он, снова делая резкий взмах прямо перед мордой переднего хищника. - А не то я... я... я вообще человек миролюбивый! Насилие - зло. Так что, ребята, может, лучше давайте жить дружно? Пока я вас тут всех не умиролюбивил...
- И шляпа у него симпотная! - продолжал Штырь, игнорируя замечание охотника. - Я как раз такие люблю... моднявые...
Босой, также мельком кинувший взгляд на упомянутую шляпу, неожиданно вздрогнул. В жёлтых волчьих глазах промелькнуло нечто похожее на узнавание.
- Прошу прощения, коллега, но это уже чересчур! - недовольно заметил меж тем картавый Процент. - И то, значит, вам и это. Может, вы и сапоги его также себе наметили?
- И сапоги тоже ничего! - нисколько не смутившись, подтвердил Штырь. - Я как раз...
Но тут Босой, не прекращавший пристально разглядывать головной убор Блэйка, внезапно охнул, перебив товарища на полуслове:
- Эй! А ну-ка погодь, братва! А ведь я, кажись, узнал этого залётчика! Дык это ж... - тут он поднёс свою морду вплотную к самому носу охотника, не обращая внимания на выставленный вперёд нож, а затем вдруг оглушительно взревел, - Блэйк Доброхот! Тот самый, который Бугая завалил в прошлом годе! Глянь, Штырь! Аль не признаёшь?
