Периодически Матильда подливала или подсыпала в сосуд какие-то зелья и порошки, напоминая шеф-повара, погружённого в процесс приготовления изысканного деликатеса. В какую-то минуту, когда очередная щепотка чего-то, смахивающего по виду на красный молотый перец, коснулась поверхности жидкости, та внезапно полыхнула, словно масло, в которое только что сунули горящую головню. Возникшее пламя, обладавшее необыкновенным алым оттенком закатного солнца или крови, по всей видимости не причинило ведьмочке ни малейшего вреда, хоть и лизнуло её руку по самый локоть. Напротив, будущая предводительница обновлённого человечества, похоже, осталась весьма довольна полученным результатом.
- Отлично! Теперь почти готово! - радостно сообщила она. - Остаётся один нюанс. Этот ингредиент не относится к обязательному составу, но способен послужить хорошим катализатором для ускорения реакции.
С этими словами девочка повернулась к Блэйку и вынула из кармана своего кружевного платьица знакомый охотничий нож с украшенной резьбой костяной рукояткой. Единственное, что мог делать Доброхот, в то время как юная ведьма приближалась к нему с зажатым в руке его собственным оружием, - это выразительно таращить глаза и размышлять на тему, как много крови предстоит отдать ему сегодня на благо великого дела.
- Боишься? - злорадно ухмыльнулась Матильда, подходя к охотнику вплотную и приближая к самому его лицу сияющее сталью лезвие. - Вот и правильно! Чем меньше в тебе ненужной смелости, тем меньше вероятности, что в будущем ты выкинешь очередную глупость и поплатишься за это. А теперь приготовься - будет немножко неприятно. Самую малость!
Тут Матильда ухмыльнулась ещё шире... а затем взяла один из концов раздвоенной Блэйковой бороды и резким движением отсекла его. Нож превосходной кобольдовой стали был отточен на славу. Хозяин сам позаботился об этом буквально позавчера на привале. Тем не менее, кожу Блэйка в районе подбородка ощутимо дёрнуло в момент, когда часть его богатого волосяного покрова отделилась от остального массива. В следующие полминуты мне пришлось выслушать целую мысленную тираду, в которой вряд ли удалось бы сыскать и пару приличных слов. Не то чтобы Доброхоту было особенно больно, однако он пришёл в отчаянье, едва представив себе, что скажут знакомые и в особенности Деметрия, увидав его новый фасон.
"Да чего ты беспокоишься? Ничего страшного же не случилось! - постарался успокоить я охотника. - Наоборот, тебе давно не мешало сменить имидж. Раздвоенные концы уж года два как не в моде. Пострижёшься покороче - только и всего. Будет даже лучше, чем прежде".
- На первый раз и этого достаточно, - заявила Алая Ведьмочка, возвращаясь к своим товаркам. - Одна из отличительных черт хорошего чародея - умение экономно расходовать имеющиеся ресурсы. В этом теле их достаточно для проведения нескольких обрядов. Но всё равно - чем экономнее мы будем их использовать, тем лучше.
Воздев руку с "дополнительным ингредиентом" над сосудом, Матильда разжала ладонь. Едва лишь клок спутанных чёрных волос исчез в глубине колдовского омута, как что-то изменилось. Сперва чуть заметно, затем всё более и более зримо свет, исходящий от жидкости в сосуде, начал менять насыщенность и структуру, переставая быть хаотичным. Ведьмы, прекратив свой круговой ход, напряжённо вглядывались в изображение, постепенно формирующееся на поверхности этого магического зеркала. Мы с Блэйком не имели возможности лицезреть его с той позиции, в которой сейчас пребывали, однако, к счастью, могли весьма неплохо всё видеть благодаря отражению, рождаемому на серебристом тумане сверху. На нём, будто на чистом холсте живописца, набрасывающего черновой образ будущей картины, мало-помалу проступала небольшая скудно обставленная комната с одинокой грубо сколоченной деревянной кроватью в углу. На кровати под простым холщовым одеялом спал человек. Черты его лица лишь с большим трудом угадывались в смутном туманном отражении. Можно было, однако, определить, что он лыс и уже не молод.
Медленно занеся нож, словно на состязаниях по метанию, Матильда внезапно сделала своим орудием резкий взмах. При этом в воздухе, в том месте, где прошло лезвие, возник расплывчатый красный след. След почти тут же рассеялся, но в тот миг, когда ведьмочка произвела своё движение, священник вдруг дёрнулся и рывком сел в постели. Удивлённо охнув, он схватился рукой за сердце.
- Ох... Чего это? - произнёс он вслух, обращаясь, кажется, к самому себе. - Сердце что-то прихватило...
Голос священника, исходивший из глубин омута, был глух и негромок, но всё же слова каким-то образом слышались вполне отчётливо. Все три ведьмочки замерли, во все глаза глядя на свою будущую жертву. На лице Матильды отражалось откровенное злорадство. Берта смотрела угрюмо. Ей определённо не нравилось происходящее, тем не менее она воспринимала его как суровую необходимость. Фрида стояла, закусив губу и часто моргая. Было очевидно, что она опять готова расплакаться и держится из последних сил.
Священник рассеянно оглядел стены своей кельи, будто видел их впервые.
- Лекаря что ль позвать? - спросил он сам себя нерешительно. Но тут же отрицательно покачал головой. - Нет! Зачем человека в ночь будить? Скоро само пройдёт. Ох, Оррин, Оррин... Стареешь. Того и гляди, скоро совсем песок посыплется...
Посмеиваясь, старый священник поднялся, должно быть, чтобы размяться или попить воды. В этот миг Матильда сделала новый быстрый взмах. На сей раз красный след в воздухе был заметнее и рассеялся не так скоро.
Со стоном священник рухнул на пол возле кровати от нового, куда более сильного приступа.
Красноволосая ведьмочка издала резкий торжествующий звук, похожий на пронзительное воронье карканье:
- Ну что, ваше преподобие? Как вы себя теперь чувствуете? Это, пожалуй, не так весело, как натравливать толпу на трёх одиноких сирот! - выкрикнула она, скрежетнув зубами.
- Матильда, прошу тебя, не делай этого! - взмолилась Фрида. По обеим щекам её ручьями стекали крупные слёзы.
- И почему же интересно я не должна этого делать? - раздражённо откликнулась Матильда, устало закатив глаза, как человек, которого снова заставляют вернуться к уже решённому, казалось бы, вопросу. - Этот святоша чуть было всё не испортил! Что, по-вашему, ожидало бы нашу троицу, если бы он со своей оравой успел перехватить нас, прежде чем мы сбежали из того дома? Думаете, нас погладили бы по головке, накормили пудингом и отпустили на все четыре стороны? В лучшем случае нас швырнули бы в замковое подземелье и потчевали хлебом, водой и душеспасительными проповедями до тех пор, пока мы не забыли бы всё то, что с таким трудом сумели о самих себе узнать!
Похоже, Алая ведьмочка по-настоящему разозлилась. Пурпурные глаза её горели недобрым блеском. Прекрасные малиновые кудри чуть колыхались, будто воочию движимые силой охватившего её гнева.
- Люди глупы, трусливы и жестоки! - продолжала она непримиримо. - Они скорее уничтожат того, кто может изменить их к лучшему, чем станут у него учиться. И так будет до тех пор, пока кто-нибудь не изменит их силой! Вот потому-то мы и делаем, то что делаем. Мы заставим людей понять ведьм, сделав их подобными нам! За это я готова уплатить любую цену! И я не буду реветь, как некоторые, даже если мне придётся пожертвовать одной из своих компаньонок!
- Что? - Берта в изумлении обернулась к подруге. - Прости, Матильда, я, наверное, ослышалась... но мне показалось, будто ты только что заявила, что собираешься принести в жертву одну из нас?
Фрида стояла, поражённо открыв рот, не в силах произнести ни слова и даже на какое-то время перестав плакать. Алая Ведьмочка прикусила губу, слишком поздно осознав, что сболтнула лишнее.
- Признайся, ты ведь сейчас пошутила? Или нет? - не унималась Берта.
Однако Матильда, поняв, что ей теперь не отвертеться, лишь скривила рот в горькой усмешке:
