В дверь постучали. — Мэд? Мэд, открой! Это Тир. Открой, пожалуйста! Что там у вас происходит, Мэдирс?
— Иди нахуй, Тир, — раненым кабаном заорал Мэд. — Скройся с глаз!
— Мэд, если ты не откроешь двери, я ее выбью!
Мэд схватил брюки, натянул их, путаясь в штанинах, подхватил рубашку и пулей вылетел за дверь, хлопнув ею так, что у меня зазвенело в ушах.
Я села на кровати. Что это сейчас было? Что, блядь, на меня нашло? Только неделю проходила с членом, а мозги уже вытекли через него и распылились в космосе. Лиана! Только ты можешь любой разговор превратить в цирк с конями и балаганом. И что теперь делать? Живот скрутило, член налился и болел. Трахаться хотелось, как перед концом.
Безрадостно оглядела разгром, царящий в комнате, разбросанные фрукты, размазанные по стене и полу. Что делать, что делать… Уборку делать. Дома мне всегда помогало — наводишь порядок в квартире, и в мозгах прочищается.
Конечно, дверь была закрыта, а никаких совков и веников ни в комнате, ни в душе не было. Пришлось приспособить поднос под мусор. Пока ползала на коленках по ковру, собирая раздавленные ошметки от фруктов, на меня накатила злость. На Мэда. Мой член против его — просто членик. Но меня-то он трахал ничтоже сумняшеся. А свою жопку, значит, ни за что и никогда мне не даст! Ну не сука ли! Может, я беременная, мне надо, а он меня так нервирует.
Когда все было собрано, на очереди предстояло отмывать двери, оттирать стены и ковер. Тряпок или чего-либо похожего на это не нашлось, в наличии имелись только мой халат и накидка. Накидка была белая, жалко. А халат — а халат не жалко.
Оторвала от него один рукав, намочила в душевой и принялась яростно оттирать потеки на двери. Злость плавно перетекла с Мэда на меня. Идиотка! Кто так налаживает отношения? Он согласен везти меня на Землю, а ты хвост задрала, и с членом наперевес — на амбразуры! Покусилась на святое — на священную жопу альфы! Пиздец, ты дура!
Хотелось плакать и трахаться. Трахаться и плакать. Ну, точно! Ебу и плачу — это про меня. Оглянулась в поисках чего-нибудь, похожего на дилдо. Ничего похожего. Даже близко. Меня скрючило от неодолимого желания вогнать в себя что-нибудь, напоминающее член. Так! Отставить! Взять себя в руки! То есть марш в душ! Холодная вода заставила меня продрогнуть и замерзнуть, но член стоял, как у волка на морозе.
Подошла к зеркалу и уставилась на розовые щеки, открытый в истоме рот, блядские красные губы с мелькающим розовым язычком. Лиана! Лиана! Возьми себя в руки! Хлопнула себя по левой щеке, приводя в сознание. Потом по правой.
Дааа, даааа! И по заднице ещеооо. И войди в меня…
Да сукаблядь! Что ж ты творишь?
Пока дошла из ванной до кровати, зад выписывал такие кренделя, что меня это даже рассмешило. Бы. Если бы так остро не крыло возбуждением.
Йога! Йоженька родненькая! Помогай!
Расстелила оставшиеся клочки халата на полу и уселась, крепко сжав булки и приказав себе не елозить, как собачка, у которой чешется жопка.
Колени к полу. Вдох-выдох. Руки в мудру. Позвоночник ровно. Вдох-выдох. Вдоооох — выыыдох. Пропускаем дыхание через себя. Омммммм. Омммммммм май гаааад как хочется трах… Оммммм. Ооооооммммм. Вдоооох-выдооох.
Ты не жопа на ножках. Ты человек. Даже больше — ты женщина. Ты и не с таким справлялась. Ты умница, Лиана! Вот так лучше. Другое дело.
Морок стал отступать. Все у нас в голове — и боль, и любовь, и радость. Мозги рулят. Жопа — отстой. Я сильная.
Желание отступило на периферию, член слегка опал. Посмотрела на этот отросток, который в любом мире приносит столько неприятностей. Накатила усталость.
Теперь на меня наваливалась депрессия. Ну, здравствуй, жопа, Новый год. Давно не виделись. Осознание случившегося, того, что переступила черту и только что разбила вдрызг еле-еле наладившиеся отношения, накрыло отчаянием так, что я завыла.
На пустом месте! Из ничего сделать скандал, шляпку и салат. Дура! Хотелось побиться головой о стенку.
Пощечина остановила вой и привела меня в себя. Так. Йога не йожит. Что же еще придумать? Мой взгляд опустился на кубики на животе. Точно! Зарядка! Нужно поддерживать это красивое тело в тонусе. И ничто меня так не выматывало на Земле, как занятие спортом.
Пресс! Легла на пол, зацепившись пальцами за кровать, и начала качать пресс, заведя руки за голову. Тело было тренированным, привыкшим к нагрузкам, и качалось с удовольствием, разгоняя кровь по телу и убирая и депрессию и желание. Десять раз — легко! Еще десять — как с куста! Очередные десять дались труднее, но я чувствовала, что это не предел.
Приседания. Вуху! Тридцать раз — как нефиг делать. Ну, герцог Биллиат Лау — ты силен. Вот это тело!
Отжимания. Руки легко сгибались, пружиня, отталкивая меня от пола, как игрушечные. Я даже попробовала в прыжке хлопнуть руками, прежде чем опуститься на пол. Еее! Получилось!
На мышцы навалилась приятная усталость. Душ и спать. А что делать с тем пиздецом, во что я себя втянула, об этом позаботится моя внутренняя Скарлетт. Завтра.
В каюте было тепло. Тело после зарядки налилось жаром и медленно остывало. Я вытянулась на кровати столбиком, сложив руки на груди, и плавно отъехала в сон.
Снилось мне что-то ужасное, и, проснувшись от своего крика, в сумерках я увидела склонившуюся надо мной голову.
— Ты кто, блядь? — испуганно вскрикнула я.
====== 16. ======
Сонная муть, не затершийся ужас сна, всплывающие воспоминания безобразной ссоры с Мэдом, вот это вот «Ты кто, блядь?», вырвавшееся у меня, сплелось в тугой комок дежавю и я прижмурилась, замерев мёртвой мышкой, боясь шевельнуться.
Голова метнулась в сторону. Свет стал ярче, и, с опаской раскрыв глаза, в слепящем со сна свете я увидела Мэда, с ужасом глядящего на меня. Он упал на колени рядом с кроватью и вцепился руками в простыню, боясь прикоснуться ко мне.
— Кто ты? — коротко выдохнул он.
Давным-давно я выработала для себя четкую линию поведения, еще на Земле. Говорить коротко, по делу. Отрывисто. Отвечать строго на поставленный вопрос. И на работе меня это спасало много раз. Но здесь, из-за расшалившегося развал-схождения и замены моей привычной «Оки» на спорткар в виде тела Ли, все мои наработки рухнули и погибли, извиваясь в корчах. Ну что же, будем поднимать этих зомбей, пусть поработают через «нехочу».
Молчать, Лиана. Отвечать «да», «нет», «не знаю». Черное-белое не носить, губки бантиком держать. А, нет. Это не из нашей оперы.
— Герцог Биллиат Лау. — Я посмотрела на Мэда с удивлением. Может, ему там Тир по голове засветил и теперь у него амнезия?
Мэд взбледнул и забегал по моему телу глазами, ища и не находя что-то, понятное только ему одному.
— Так ты вернулся?
— Я никуда и не уходил. — При этом я удивленно разглядывала комнату, замечая, что не все вымыла после демарша Мэда. Вон, на потолке, оказывается, фрукты прилипли. И за дверью не заметила.
Мэд шлепнулся задом на пол, вцепившись руками в волосы.
— Скажи еще, не знаешь, где мы находимся! — с тоской простонал Мэд.
— На корабле. Это очевидно. — Обвела взглядом помещение и нашла одну виноградину, прилипшую сбоку к столу. А вот «Это очевидно» — я зря сказала. Короче выражайся, сестра таланта. И всем будет лучше. И без претензий. Без упреков. Молчи.
— А куда мы летим?
— Мэдирс Кайрино. Чего вы от меня хотите? Выражайтесь внятно. — Вот это правильно я сказала. Вежливо дистанцировалась. Кстати, он называл свою планету, или нет? Не помню.
— Герцог Лау, вы помните нашу свадьбу? — с окаменевшим лицом произнес Мэд.
Ах, вот как мы заговорили. То «мальчик мой, я подарю тебе звезду планету», а то «Герцог Лау» тоном «идите нахер, ваше сиятельство». Значит, я верно выбрала тон.
— С первой до последней минуты, лорд Мэдирс.
Мэд с надеждой вперил в меня взгляд: — А что вы сказали про банкет?
Это что, посвящение в секту какую-то? Что за ЕГЭ он тут устроил?
— Не наедайся, говорю, вечером банкет будет, — процитировала и посмотрела в потолок, чинно сложив ручки на груди, как примерная ученица церковно-приходской школы, только голая и с хуем.
