Отец Ибрагим

Родился в 1891 году в Лакском округе Дагестана.

По преданиям родственников и сельчан, род Ибрагимовых восходит к основателям Гази-Куму-хасеидам, принёсшим ислам на Кавказ, и уходит корнями в глубь веков.

Потомки имама Шамиля по лакской линии, потомки шейха Джамалуддина Гази-Кумухского и Мариам имеют общих предков, распространивших в восьмом веке ислам на Кавказе.

Шейх Джамалуддин Гази-Кумухский

Рассказывает Мариам Ибрагимова

Мой отец Ибрагим – уроженец аула Хуты бывшего Лакского округа Дагестана. Аул раскинулся в котловине вокруг небольшого озерца и источника ключевой воды. Через Хуты пролегала дорога, ведущая из Кумуха в Аварию. По рассказам стариков, которых я в юности застала в живых, аул этот вырос из хуторка. По преданиям, первопоселенцем был грузин, скорее всего хевсурец (хуту), то ли пленный, то ли беженец-кровник, который поселился здесь по воле хана и занялся возделыванием земли.

Лакский учёный-философ Курди Закуев говорил мне, что прадед моего отца – Кинча – происходил из его рода, как и члены другого отделившегося некогда рода

Таркнаевых. Кинчаевы, Читаевы и несколько других семейств переселились из Гази-Кумуха в Хуты позднее. Гази-Кумухские владыки поддерживали мирные отношения с вольными обществами Аварии – Чоха, Согратля.

В мирные времена с аварцами этих поселений лакцы водили куначество – женились на аварках, выдавали замуж своих дочерей, а в случае нашествия врагов объединялись для общей борьбы.

От Гази-Кумуха – древнего городища владетельных шамхалов – селение Хуты было расположено, как и прочие подвластные аулы, на небольшом расстоянии. Но в отличие от других Хуты был укрыт высочайшим и крутым каменистым перевалом Уганих, расположенным в двуречье. По этому кратчайшему пути каждую пятницу, а то и в будни спешили чохинцы с плетёными перемётными корзинами, навьюченными на ишаков, ехали верховые на лошадях, шли пешие на базар. Помнила эта дорога и тех, кто в поисках заработка отправлялся на чужбину. Возделываемых земель в этом обойдённом Богом горном ауле почти не было, как не было ни лесов, ни цветущих долин. Неизвестно, в какие времена волею злых судеб были заброшены в эти бесплодные горы мои прадеды.

Разведение мелкого скота тоже не могло обеспечить жизнь хутынцев, не хватало пастбищ, а отгон к Чёрным землям был долог и труден. Убогая жизнь и вековая нужда заставили хутынцев, как, впрочем, и других жителей лакских аулов, обучаться ремеслу и заниматься отхожим промыслом. Потом своё мастерство и знание передавали из поколения в поколение. Так, односельчане моего отца славились мастерами-медниками и лудильщиками, балхарцы – гончарами, жители аула Шовкра – сапожниками и шорниками, куминцы – поварами-кондитерами. Жители Убра – строители-каменщики, они же тесали и надмогильные плиты (памятники), ваччинцы занимались торговлей, кулинцы – овцеводством. Цовкринцы-пехливаны от мала до велика – акробаты-канатоходцы.

С наступлением осени, после уборки урожая, главы семей с сыновьями-под-ростками покидали родные очаги. Уходили на зиму, избавив жён, стариков и малых детей от лишних ртов, с тем чтобы возвратиться весной с заработками и зерном для посевов. Но были среди отходников и такие,

которые бесследно исчезали на многие годы, чтобы больше заработать на шумных базарах Стамбула, Аддис-Абебы, Тегерана, Киева, Одессы, Петербурга. Возвращались с деньгами и богатыми подарками для всей родни, не скупясь и на милостыни бедным односельчанам.

Помимо добра привозили и новые знания, всё лучшее из обычаев и нравов иноземных народов, и старались внедрить это лучшее в жизнь и быт своих близких. Среди всех дагестанских племён и народов испокон веку лакцы отличались знаниями, учёностью, мастерством, трудолюбием, веротерпимостью и интернационализмом.

Гази-Кумух – древнее городище, его название произошло от слова «Гунмунк» – страна гуннов. После утверждения магометанства Гази-Кумух оставался надёжным убежищем не только теснимых разноплемённых народов Северного Кавказа, самого Дагестана, но и для закавказской Грузии и, в особенности, Армении.

Мариам на руках у матери

Родовой герб Пущиных

Родилась в октябре 1895 года в городе Ейске Кубанской губернии, дочь потомственной дворянки Елены Васильевны Пущиной. Елена Васильевна происходила из старинного дворянского рода Пущиных, который один на Руси был внесён в б-ю, 3-ю и 2-ю части Дворянских родословных книг двенадцати губерний России.

У Петра Ивановича Пущина, адмирала императрицы Екатерины Великой, были внуки – Иван и Михаил. Оба декабристы. Именно Михаил после поражения восстания в начале 1826 года был сослан на Кавказ.

Пётр Иванович Пущин

Пётр Иванович Пущин родился в 1745 году. Адмирал, командующий Балтийским флотом, сенатор. По окончании Морской академии произведён в гардемарины. Плавал на разных судах. Получив командование кораблём «Дмитрий Ростовский», произведён в капитаны 2-го ранга.

Исполнительность его была необыкновенна, в деятельности своей он доходил до самозабвения. Руководил строительством судов на Хопре, проявил незаурядные качества управления этим сложным делом. На него была возложена постройка других транспортных судов и фрегатов. Возглавляя Кронштадтский порт, П.И. Пущин вынес на своих плечах всю тяжесть подготовки к Шведской войне 1788–1790 годов. В том же году Пущин был произведён в адмиралы, награждён орденом Св. апостола Андрея Первозванного, император подарил ему каменный дом в Петербурге, пожаловал 1300 душ крестьян в Минской губернии – эта награда была высшей по числу душ, розданных в тот год Павлом I.

Иван Иванович Пущин

Внук адмирала Петра Пущина, родился 14 мая 1798 года. Декабрист, лицейский друг Александра Сергеевича Пушкина, был одним из руководителей Северного общества в Петербурге (Союз спасения), после подавления восстания декабристов был приговорён к смертной казни, которую заменили двадцатилетней каторгой.

Таким, как Пущин, в николаевской России не было места. Иван Иванович, отбыв наказание в Читинском остроге, вернулся в Петербург. Замечательно, что ни время, ни суровые испытания не изменили этого человека. И по прошествии почти тридцати лет каторги и ссылки он ни в чём себе не изменил. «Ему было 55 лет, но он сохранил и твёрдость своих молодых убеждений, и такую теплоту чувств, какая встречается редко среди пожилых людей, – вспоминал Е.И. Якушкин, сын декабриста. – Его демократические понятия вошли в его плоть и кровь: в какое бы положение его ни ставили обстоятельства, с какими бы людьми ни сталкивала судьба, он всегда был верен самому себе, всегда был одинаков со всеми. Люди самых противоположных с ним убеждений относились к нему с глубоким уважением».