Второй причиной было то, что парадная дверь открывалась ровно в 9 часов утра и закрывалась в 19:00 в то время как большинство сотрудников Управления предпочитали являться на работу гораздо раньше и нередко, уходить далеко за полночь.

Третьи путь в здание пролегал через Дежурную часть, слева от парадного входа, почти на углу строения. Круглосуточно распахнутые двери охранялись с особыми мерами предосторожности. Именно эти двери вели в длинный рукав на уровне второго этажа, соединявший административный блок с небольшим, отдельно стоящим строением. Оно представляло собой изолятор, куда, до полного выяснения обстоятельств, имевших значение для какого-либо конкретного дела, доставлялись задержанные.

Три входа, о которых знал каждый. Четвертый, о котором знали сотрудники. Не просматриваемый ни одной камерой наблюдения участок в узком проулке, шириной не более трех метров, между левым краем здания и высокой кирпичной стеной, о котором знали оперативники. Один сменный постовой, который знал, что нужно делать, когда в нерабочее время приезжал кто-нибудь из круга посвященных в общую тайну оперативников. Неизвестно чем руководствовались инженера службы безопасности, оставляя данный участок слепой зоной, но факт оставался фактом и привычное положение дел никто менять не собирался.

Около двух часов ночи постовой уже клевал носом, временами проваливаясь в сладкое небытие, когда вдруг услышал шаги в переулке. Надев свою фуражу и ловким движением руки прикрепив рацию к ремешку на плече, он поднялся с места. Взяв фонарь и пару раз включив и выключив его, он отстегнул защелку на кожаной кобуре своего пистолета и медленно вышел из будки, направляя луч фонаря в сторону улицы, откуда к нему неспешно приближался человек. Судя по походке, он был пьян, и постовой окликнул его.

– Эй, стой! Режимный объект, проход воспрещен!

– Тише, тише, – ответил знакомый голос, с трудом выговаривая слова. – Старший… Старший лейтенант Амренов Думан. Открой-ка, открой дверь. Лучше открой мне дверь.

– Думан? – постовой отвел луч фонаря в сторону и прищурился, узнавая знакомые черты уже приблизившегося к нему пьяного Думана. – Что ты делаешь здесь в такое время?

– Открой дверь, – повторил Думан, стуча ладонью по запертой железной двери.

– Прости, брат, я не могу впустить тебя в таком виде, – постовой застегнул кобуру. – Я вызову вам такси, отоспись дома, а завтра…

– Открой эту чертову дверь! – воскликнув, Думан ударил по ней кулаком, и неприятный грохот эхом прокатился по переулку.

Постовой огляделся по сторонам и недовольно помотав головой, прошел в свою будку. Спустя мгновения послышалась тихая трель звонка, вызванная нажатием кнопки на пульте, и дверь с металлическим скрипом распахнулась перед старшим лейтенантом.

Войдя в здание через просторный холл управления, Думан, в кромешной темноте, направился к противоположенной стене. Все время натыкаясь на столы, офисные кресла и перегородки, ограждавшие одно рабочее место от другого, он таки добрался до двери, ведущей в дежурную часть. Двое молодых дежурных не стали расспрашивать его о цели визита. Не сказав ни слова и рискуя своей работой, они открыли все двери, которые отделяли его от изолятора. Думан вошел в комнату надзирателя и велел ее владельцу доставить к нему Самата. Не прошло и двух минут, как два хмурых парня в камуфляже выволокли сонного Самата из его камеры, и по приказу старшего лейтенанта оставили их наедине. Усадив Самата на стул, Думан запер дверь.

– Зря ты это делаешь, – произнес Самат, испуганно глядя на Думана, присевшего на край стола в нескольких шагах от него.

– Я поли… полицейский, – медленно, стараясь контролировать свою речь сказал Думан. – Я имею право поиметь тебя и твоего хозяина, если так будет нужно для дела.

– У меня нет хозяина. Я бизнесмен, у меня бильярдная. То, что…

Думан вскочил с места и настигнув Самата за пару длинных шагов, утопил свой кулак в его изможденном лице. Думан прижал к его лбу свой полицейский жетон.

– Я – полицейский. Ты… ты в курсе, что я по… полицейский? У меня есть право мочить таких… как ты. Ты никто, шестерка вашего у… ублюдка Кайрата, – Думан стал стучать по лбу Самата своим значком. – Я вас всех, суки, раком поставлю, ясно тебе?

Думан дал волю своей ярости. Ему казалось, что этой ночью он может забыть обо всем, что сдерживало его. Впервые он явился в изолятор так поздно, в таком состоянии. Впервые он явился в изолятор один, без своего напарника. Его руки наносили удары до тех пор, пока не онемели костяшки пальцев и после этого, глотнув пива из бутылки, которую старший лейтенант принес с собой, он покинул здание тем же путем, каким в него пришел. Никто не видел крови на его руках. Самата доставили обратно в камеру, и никто не подал вида, что произошло что-то, чему не следовало бы происходить ни в стенах учреждения, ни за его пределами.

На дрянном такси, готовом развалиться на каждом канализационном люке, на который оно наезжало, Думан вернулся в совсем недавно покинутый им клуб и присоединился к всеобщему веселью. Все люди, которых он оставил в накуренном шумном зале, оставались на своих местах к моменту его возвращения и оживились, увидев своего друга.

– Дума, где ты был? Что с рукой? – заметила одна из девушек, сидевшая за заваленным пустыми и полными бутылками столиком.

Все, за исключением одного приятеля, мирно сопящего на краю стола, посмотрели на руки старшего лейтенанта.

– Работа… девушки, – ответил Думан и даже достал жетон в подтверждении своих последующих слов: – Вы же…вы же знаете, я – полицейский!

Девушка, рядом с которой присел Думан, обняла его за плечи и приблизила свое лицо к его уху. Со стороны могло показаться, что она целовала его, но на самом же деле она, томно вздыхая, задала вопрос:

– Добро победило зло, офицер?

– Как обычно! – Думан даже ударил по столу ладонью.

После этих слов, радуясь победе добра над злом, сидевшая за столом компания в дружном порыве подняла свои кружки, бутылки и рюмки.

– За нашу полицию! За Думу! – воскликнул кто-то и это послужило сигналом к очередному столкновению посуды над столом.

Глава 19

– Арсен! – послышалось в темноте.

Капитан в то же мгновение раскрыл глаза и молниеносным движением схватил руку, теребившую его за плечо прежде, чем его сознание стало проясняться. Когда события совсем недавнего прошлого стали всплывать в памяти, проецируя запомнившиеся образы на черном полотне комнаты, Арсен ослабил захват, позволяя тонкому запястью Асель высвободиться.

– Твой телефон звонит, – тревожно прошептала она.

Потянувшись к выключателю, Арсен нажал на упругую кнопку, и после щелчка тусклый свет ночной лампы развеял тьму над изголовьем капитана. Как он мог не услышать звонка?

– Твой телефон звонит, – повторила Асель, усаживаясь в постели.

Арсен взял свой мобильный и ответил, не глядя на дисплей. Звонил Думан, заплетающимся языком, интересовавшийся, зачем капитан искал его. Сказав, что все в порядке, Арсен еще некоторое время послушал его невнятный говор, а затем распрощался и небрежно бросил мобильник на прикроватную тумбу.

– Все в порядке? – осторожно спросила Асель из-за плеча капитана.

Арсен ничего не ответил и лишь слегка повернул голову в сторону Асель. Странное ощущение не покидало его, словно он еще балансировал между сном и внезапным пробуждением.

– Арсен, – Асель замялась. – Я, наверное, лучше пойду.

Арсен ответил все тем же молчанием. Асель потянулась к креслу, на котором, к ее внезапному смущению, небрежно лежала ее одежда. Надев узкие джинсы, Асель поднялась с кровати и просунула руку в рукав своей кофточки. После того, как все маленькие пуговицы с крошечными буквами DG в самой середине, были застегнуты, она привычным движением привела в порядок волосы и обойдя кровать, направилась к выходу из комнаты.

– Подожди, – неожиданно даже для самого себя, остановил ее Арсен, чувствуя, как пересохло у него во рту.