Получив эти известия, Нуха, вечером позвал к себе несколько опытных бойцов, и они согласовали план, по которому надо было выдвинуться к дороге и ожидать там, в засаде, одну из таких групп. Одноглазый, заросший рыжей бородой дядя Нухи, Гамзало, молча слушал все, что говорил его племянник, а когда тот закончил, хрипло проговорил: - Я знаю эту дорогу. Мы там, ещё в колхозные времена лес заготавливали, для строительства фермы... Там в одном месте, где склоны долины почти сходятся, есть крутой поворот, под каменистым высоким и крутым склоном... Вот там можно заложить фугас, подорвать БТР, а тех, кто останется в живых расстрелять со склона, из-за скал...

Гамзало сверкнул своим глазом из-под насупленных бровей и, не скрывая злобы, против "русских шакалов" добавил: - А тех, кого в плен возьмём, можно будет порезать, или продать тем же русским, за большие деньги, потребовав выкуп...

Гамзало ненавидел русских со всею силой своей простой души. В одной из бомбардировок Грозного, его беременную дочку, гостившую в городе у родственников, завалило обвалившимся от прямого попадания бомбы, станами блочного дома. Гамзало похоронил её, и на следующий день ушёл в горы, к боевикам.

По своей простоте, он думал, что виноваты в произошедшем все русские и в первую голову те солдаты, которых начальство отправляло служить в Чечню. Вот он и мстил им, как мог, совсем не думая, что они тоже становятся своеобразными жертвами меркантильных интересов людей наживающихся на войне разными способом: продажей русского оружия и снаряжения боевикам, вербовкой наёмников в арабских и мусульманских странах и переправкой их в Чечню, наконец, политиков, делающих карьеру на противостоянии России и её мятежных регионов.

Тут уже вообще были сложные переплетения политики внутри страны и геополитики, которые бывают, понятны только нескольким сотням посвящённых во всём мире...

... После ужина, долго сидели в землянке и лежа на нарах, слушая потрескивание углей в небольшой металлической печке разговаривали...

- Я их ненавижу, - рычал Гамзало и его кулаки непроизвольно сжимались. - Я помню, как мы возвращались в наши аулы из Казахстана. Большинство домов было уже занято русскими переселенцами и мой отец, ругался с председателем колхоза и требовал отдать наш дом...

- Тогда, мы свою землю назад так и не получили, но вот пришли в России к власти эти болтуны, и мы силой вернули то, что нам принадлежало по праву... Сейчас, мы назад уже ничего не отдадим, и я лучше умру или себя зарежу, но этим жадным до денег и водки шакалам, ничего не отдам...

Он помолчал, потом поднялся, помешал алеющие угли в печке и, вернувшись снова лёг. Ахмет - молодой чеченец, с красивыми навыкате глазами и широкой сильной грудью вздохнул и мечтательно заложив руки за голову проговорил: - А какие у них женщины белые да пышные...

- Я, когда учился в Ростове в нефтехимическом техникуме, как то познакомился с молодой учительницей из соседней школы. Мне было уже восемнадцать лет, и я приличные деньги получал от родителей, которые тогда уже много скота держали и мясо и шерсть продавали на рынке, через нанятых русских торговцев...

И вот я её в ресторан пригласил, а она стесняется, похоже, что в первый раз в ресторан попала. Они же эти русские в городах очень бедно живут и рады всякой копейке, которая им перепадает. Видно родители этой учительницы тоже такими были...

... И вот я её напоил, а перед этим всё говорил, что хочу на ней жениться. А она такая глупая, поверила и пошла со мной. После ресторана, я её отвёз в общежитие, и мы её там хором оттянули, пока она пьяная, ничего не соображая, лежала на койке... Назавтра проснулась, плачет, ушла чуть свет, и после я узнал, что она в школьном подвале повесилась...

Ахмет помолчал, потом потянулся и проговорил: - Но такая была белая и мягкая...

Горы вокруг этой укромной полянки, в высоком густом лесу, стояли невидимые в темноте, но их присутствие ощущалось, если повнимательнее вглядеться в темноту, где можно было различить место схождения звёздного неба, с лесистой границей земной тверди.

Ветер, налетая порывами, шумел листвой, но иногда почти совсем замирал, и тогда издалека, вдруг доносился вой одинокого шакала, который тут же заглушался новым налетевшим порывом.

Высоко над головой, среди серебряной пыли малых звёзд, ярко выделялись крупные созвездия и особенно выразительно смотрелась Большая Медведица, напоминавшая по рисунку ковш с длинной изогнутой ручкой

Вскоре, печка в землянке совсем погасла, и было так тепло, что боевики лежали, раскинувшись в разных позах и мерно дышали, и только Гамзало временами всхрапывая, вдруг во сне начинал страшно ругаться и скрипеть зубами. Но все в землянке к этому привыкли и не просыпались. Внутри стоял тяжёлых, дух, многих долго немытых мужских тел и к запаху застарелого пота примешивался кислый запах кож от самошитых сапог.

Нуха, снаружи, сидел у погасшего костра и слушал ночные звуки, обдумывая предстоящую операцию. Когда он услышал, что из ночного охранения вернулся очередной часовой, он, встал, коротко поговорил с пришедшим, и ушёл в землянку, надеясь заснуть хотя бы на пару часов...

... На задание разведчики выехали на рассвете очередного дня. БТР, урча мотором, долго поднимался по охраняемой федералами, торной дороге, потом свернул в одно из больших ответвлений долины и стал вдоль каменистого русла реки, по заросшей травой дороге подниматься к перевалу. Здесь уже были "ничьи" места, и в БТР все насторожились.

План разведки был такой, что до края "ничьей" земли, добраться по дороге, а там оставив БТР, разойтись парами по лесным урочищам, которые до недавнего времени были недоступны "федералам", а вернуться к вечеру, осмотрев все подозрительные места...

Когда свернули в опасные места, БТР остановился, солдатики попрыгали с брони на обочину и закурили, а кто-то сбегал неподалеку, отлить. Потом все залезли внутрь, а Сергей, несмотря на приказ, лейтенанта Кириллова, занять место внутри машины и не высовываться из БТРа, устроился на броне, позади башни и с тревогой всматривался в придорожные заросли орешника, изредка обводя внимательным взглядом лесистые горизонты, по сторонам долины, кое - где проглядывающие сквозь высокие густые деревья...

Изредка дорога пересекала бурливую чистую речек с холодной водой, которая на месте брода становилась заметно мельче и шире, и белопенной лавиной устремлялась вслед машине пехоты, словно пытаясь остановить её. Речка вскоре скрывалась за завесой зелёного густого леса, и БТР продолжал движение, похожий на осторожного бронированного динозавра, ищущего в лесных зарослях свою добычу.

Сергей по определённым признаками определил, что по этой дороге часто бывают люди иногда на лошадях, и потому внутренне насторожился и поплотнее сжал автомат в руках.

Молодой водитель, гнал машину всё вперед и вперёд, а командир взвода, лейтенант Кириллов, высунувшись по пояс из люка, воображая себя героем боевика, крутил головой во все стороны, изредка спрашивая Сергея: - Ну что там видно?

Перед собой, лейтенант держал карту и проверял соответствие движения намеченному плану разведки...

Всего два года назад Кириллов окончил училище, и перед тем как уехать в командировку в Чечню, женился на молоденькой красавице Олесе, заканчивающей пединститут. Ребята из училища часто ходили на вечера в этот институт и там-то, и познакомился Кириллов со своей будущей невестой. Сейчас, лейтенант, писал письма уже жене и всеми силами души хотел поскорее закончить командировку в опасную Чечню и вернуться, чтобы по настоящему насладиться семейной жизнью...

Эта была его последняя перед отъездом, реально опасная разведка и поэтому, он так нервничал...

Сергей на вопросы "литера" не отвечал, только каждый раз мотал головой отрицательно, и думал, что он бы на месте Кириллова, приказал водиле двигаться помедленнее и перед каждым опасным местом, останавливал БТР и отправлял бы ребят проверять и осматривать окрестности и обязательно в "брониках", чтобы в случае обстрела сразу не убили...