─ Аддерли! Смотри на эту гребаную дорогу! – нет реакции. Больной. Ребят, я догнал, он болен. У него рак мозга. – Аддерли! Ты убьешь нас! – я уже бьюсь в конвульсиях с пеной у рта. Кажется, у меня припадок.

Всего на две секунды бросая взгляд на дорогу, брюнет резко сворачивает налево, отчего я припечатываюсь к двери. Майкл бьет по тормозам, машина с визгом останавливается, а я прикладываюсь щекой о холодное стекло. Расстегиваю ремень, руки трясутся, как у получающего «Оскар» Ди Каприо.

Чертов ублюдок. Что это была за хрень? Выпендриться решил, или самоутвердиться на моем инфаркте? Сволота. Тошнота подкатила к горлу совсем неожиданно, в виде всего, что я съедал за жизнь. Вырвавшись из салона, бегу в сторону деревьев, но не добегаю и падаю прямо на траву, вырывая содержимое желудка. В нос тут же ударяет вонь собственной блевоты, срабатывает рвотный рефлекс и меня снова рвет. Меня тошнит от того, что меня стошнило. Правда, заебись? Я убью его. Жрать вот это вот заставлю. Ноги бензопилой отфигачу, придавлю кирпичом педаль газа и сброшу в какой-нибудь обрыв.

─ Блять… - выдохнув, поднимаю голову. Взгляд тут же цепляется за компанию молодых людей, что расположились на траве, видимо, решили устроить пикник. В середине октября. Ну, класс. Чего же не в декабре прямо на гололеде? Они сидят всего в нескольких метрах от меня, переставая жевать. Двое вообще так и зависли: одна с сэндвичем в руках, который собиралась откусить; второй с бутылкой пива у рта. – Упс.

Мда. Неловко вышло. Значит, мы в парке. Надо бы осмотреться, что ли. Но сначала убить Майкла, и похоронить его прямо вот на этом памятном месте. Как говорится, вспомни черта… До моего слуха долетело фырканье, которым он пытался заглушить рвущийся наружу лошадиный смех. Представить страшно, как это выглядит со стороны. Меня и компанию из пяти человек разделяет лужа желудочного сока и еще какой-то зеленой фигни. Я вроде хлопья ел. А они ни разу не зеленые.

─ Боже, милый, ты в порядке? – слышится сверху голос пропитанный сарказмом. И у меня все внутри взрывается, мое терпение догорело, как давно зажженная спичка. Я со всей силы бью ногой по лодыжкам Майкла, сбивая того с ног и поваливая на землю. И, блять, как же удачно! Бинго. Прямо в яблочко. Кончики его волос оказываются в луже моего выблеванного завтрака, отчего Аддерли издает нечеловеческий крик. Клянусь, так, наверное, даже в концлагерях евреи не орали. – Убери! Убери это от меня! Флетчер! – парень почти плачет, и я вместе с ним, только от смеха.

─ Ни-ничем, - новый взрыв смеха от картины закрывающего нос Майкла, отчаянно ищущего спасение, ─ не могу помочь.

─ Скотина. Именно за такое из твоего зада никогда не вынут раскаленную кочергу в адском котле! ─ на весь парк рычит Майкл, на четвереньках тащась к компании, что торопливо собирала манатки. Подрываясь на ноги и, перепрыгнув через ползущее туловище, я подлетаю к девушке, и мне удается выклянчить бутылку пива. Вообще-то я надеялся сорвать джек-пот в виде бутылки воды, но они видимо любители надраться с утра пораньше. Оглянувшись на брюнета, я обнаруживаю его сидящим на траве.

─ Держи, - протягиваю парню бутылку, благодаря которой он избавляется от блевоты на волосах. Да боже, там немного на концах было, чертов король драмы. – Нехер было в Шумахера играть, тут не Формула 1.

─ От меня теперь пивом несет, гений, - поднявшись на ноги и отряхивая джинсы от травы и земли, отвечает брюнет.

Я лишь закатываю глаза.

***

В парке людей не то, чтобы полно, но достаточно. Как-никак это субботнее утро. У многих нет занятий в школе и университетах, многие не работают – пятидневка. Парни и девушки на пробежке; молодые родители гуляют со своими детьми, да и просто влюбленных парочек, обнимающихся на скамейках, и жмущихся между деревьями хватает.

Аддерли сразу повел меня в ту сторону парка, откуда доносились детские крики, смех, плач. Я бы подумал, что Майкл воссоздал и возглавил четвертый рейх, если бы не аттракционы. Это все объясняет. Американские горки и свободные цепные качели заставляют меня скривиться, и я становлюсь столбом. Майкл непонимающе смотрит на меня минуты две, прежде чем начинает подтрунивать. Я отнекиваюсь, да ладно вам, это всего лишь минутное (окей, пятиминутное) смятение из-за нахлынувших воспоминаний. Я не боюсь никаких горок, поэтому на дальнейшие подколки отвечает лишь мой гордо поднятый средний палец. Мы провели в парке около двух часов, прокатившись на всех аттракционах, на некоторых даже дважды, поедая сладкую вату и обсуждая людей от нечего делать, пока стоим в очереди за билетами на колесо обозрения.

─ Может, стоит сказать ему? – предлагает Майкл, почти доедая сладкую вату.Я строю гримасу отвращения, мол, я ем, будь человеком.

Позвольте объяснить, что происходит. Видите ли, у следящего за порядком мужика расстегнута ширинка, которая открывает вид на то, что должно быть сокрыто от чужого взора. Я удивлен, как же мамаши до сих пор не закидали его камнями за стриптиз перед детьми.

─ А ты людям только туда и смотришь, да? – усмехаюсь я, на что получаю фирменный взгляд от Майкла а-ля «где посеял хромосому?»

─ Знаешь ли, когда не надеваешь нижнее белье, да еще и ширинку забываешь застегнуть, это как-то бросается в глаза. – Наконец, ответив мне, Майкл отправляет палочку от сладкой ваты в урну рядом с нами.

Я задумываюсь. Может, он не забыл ее застегнуть? Может, у человека фетиш такой – достоинство свое демонстрировать? Хотя, это, как минимум, странно. Вечно в местах, где полно детей какая-то херня происходит.

─ Ну, - я перевожу взгляд на мужчину, стоящего неподалеку и мой взгляд автоматически падает туда. Фу, блять. Ну, что за дебил? – Кошмар. Он что, не чувствует? Ну, знаешь, там дуновение ветерка или что-то? Ветер-то холодный.

Аддерли прыснул в кулак, чуть не подавившись воздухом, подходя к кассе за билетами и, расплатившись, вернулся с двумя, практически, потащив меня в сторону колеса обозрения, схватив за предплечье. Даже через куртку я чувствовал тепло исходящее от его ладони. Я был абсолютно не против.

***

─ А это фонтан желаний! – радостно объявляет брюнет, останавливаясь у фонтана.

Я невольно улыбнулся. Мило наблюдать за тем, как Майкл воодушевленно тащит меня от места к месту, явно желая показать, что Магдебург не хуже Лос-Анджелеса. В парке мы провели еще около полутора часов, взяв еще билеты на колесо обозрения, ибо Майкл никак не успокаивался, пытаясь доказать мне, что может найти дом, в котором он раньше жил. (─ Я докажу тебе, Алекс. Однажды я видел, как мама машет мне с окна, зовя меня домой, чтобы поругать, потому что в тот день я прогулял уроки! ─ Тебе это точно не приснилось, Майкл? ─ Сейчас сам все увидишь. Вот он! Вот, видишь? Как не видишь, ты что, слепой?). К слову, все закончилось тем, что я начал подыгрывать брюнету и это выглядело типа, «о, Майкл, я его вижу! Точно. Вот и Симона машет нам с окна», за что получил не один и даже не два подзатыльника.

─ Что ж, - повернувшись к фонтану спиной, вытаскиваю из кармана монетку. – Будет совершенно глупо не загадать желание.

Я закрываю глаза, сжимая монету в ладони. И пытаюсь загадать хотя бы одно желание. Глупо, но в голову ничего не лезет. Мне не хочется ничего загадывать, такое чувство, будто у меня уже все есть. И это, как ведро холодной воды на голову. Я открываю глаза с ужасом отмечая, что действительно не имею ни единого желания. Раньше у меня их было дохерище с прицепом, но после переезда все перекрутилось, перевертелось с ног на голову, начался хаос, в котором я нашел все, чего мне не хватало. Моя жизнь перестала быть сплошной вечеринкой с кучей алкоголя и девушек, которые просто-напросто приедались. Я воссоединился со старыми друзьями, моя жизнь наполнилась смыслом и неожиданными союзами. Это странно. Но это сделало меня настоящим.

Резко оборачиваюсь на шум воды. И… это Майкл. Сидящий на краю фонтана. И собирающий монеты со дна. Я часто моргаю. Нет, не галлюцинация. Я немного в шоке, хотя пора бы уже привыкнуть к его ненормальным выходкам, но каждый раз, как первый. Меня распирает, я хочу засмеяться и сказать ему, что он идиот. Я подавляю смех, но улыбка все же ползет по моему лицу.