Убивший ласточку возмездья не боится

И призраков не видит по углам.

Она была душой? любовью? птицей? -

Теперь неважно, кем она была.

Убивший ласточку приходит в дом старинный,

Где зеркала хранят её полёт.

Он говорит темно, умно и длинно

И знает, что никто не оборвёт

Его речей... И что вернётся снова

Сюда же он - но сгинул шелест крыл...

Мне жаль его. Но не скажу ни слова.

Он ласточку убил.

(Наталья Перевезенцева)

Что же касается убийства людей, многобожников, "неверных", против которых исламский фундаментализм поднял террор, я, если бы был, муфтием, шейхом, имамом, запретил бы этот экстремизм, памятуя, что есть только две противоборствующие силы - центростремительная и центробежная, то есть многобожная, рассеивающая, разделяющая, но она тоже имеет право на существование.

Лука 12:10. ВСЯКОМУ, КТО СКАЖЕТ СЛОВО НА СЫНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО, ПРОЩЕНО БУДЕТ; А КТО СКАЖЕТ ХУЛУ НА СВЯТОГО ДУХА, ТОМУ НЕ ПРОСТИТСЯ. Этот стих тоже говорит о периодике восхождения к Богу. В Евангелии от Фомы такой стих звучит полнее: ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА ОТЦА, - ЕМУ ПРОСТИТСЯ, И ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА СЫНА, - ЕМУ ПРОСТИТСЯ. НО ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА ДУХА СВЯТОГО, - ЕМУ НЕ ПРОСТИТСЯ НИ НА ЗЕМЛЕ, НИ НА НЕБЕ(логия 46). Уж точно, что здесь говорится не о триедином Боге христианства, выдуманном на Никейском соборе, потому как сам Христос провозгласил: ГОСПОДЬ БОГ НАШ ЕСТЬ ГОСПОДЬ ЕДИНЫЙ(Марк 12-29), и так Он манифестируется в иудаизме и исламе. Почему же в Евангелии от Матфея окопалась смущающая монотеистов фраза: ИДИТЕ, НАУЧИТЕ ВСЕ НАРОДЫ, КРЕСТЯ ИХ ВО ИМЯ ОТЦА И СЫНА И СВЯТОГО ДУХА, УЧА ИХ СОБЛЮДАТЬ ВСЁ, ЧТО Я ПОВЕЛЕЛ ВАМ?(Матфей 28:19) Оказывается, Христос здесь исходит от простого к сложному: сначала надо освоить логосы Торы и Евангелия, а уж потом прислушиваться к рою мыслей в голове, что транслируются из космоса. Да, Отец - это Ветхий завет, Сын - Новый, Святой Дух - Вечный завет. Само слово-то - книжники - откуда? Разве это те, кто читают Жюль Верна? Нет, книжники - читатели и иследователи Торы и Евангелия, и если они научились царствию Божиему, тогда они поклонники в духе и истине, и Царствие внутри их. Разве не на этот же путь мотивирует нас Христос несколько другими словами, которым следует подражать: ЛИСИЦЫ

ИМЕЮТ НОРЫ, И ПТИЦЫ НЕБЕСНЫЕ - ГНЕЗДА; А СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ НЕ ИМЕЕТ, ГДЕ ПРИКЛОНИТЬ ГОЛОВУ(Лука 9:58). То есть норы и гнёзда - это книжные норы и гнёзда, которые надо оставить. Почему же отказ от книжных нор и гнёзд прощается, а отказываться от Духа Святого нежелательно? Ведь все мы были атеистами или агностиками, но потом признали Бога, благодаря же Его милости. А отгадка простая: обиталище Святого Духа пошире - не семь и не семьдесят седмин. И если ты отказался от меры в семьсот седмин, которую и собрать-то по человеческим силам невозможно, какою ещё большею мегалунной мерой ты оправдаешься? Увы, никакой.

Козьма Прутков сказал: многие люди подобны колбасам, чем их начинят, то они и носят. Я тоже пирожок с определённой начинкой. И мне уже стыдно во всех статьях демонстрировать свои неказистые внутренности. Поэтому закругляюсь, предложив ещё пару стихотворений на лунную тематику.

Старик прислушался, взойдя на мост;

Он шел со спутником своим на юг

Ухабистой дорогой. Их одежда

Была изношена, и башмаки

Облипли глиной, но шагали ровно

К какому-то далекому ночлегу.

Луна взошла... Старик насторожился.

Ахерн. Что там плеснуло?

Робартис. Выдра в камышах;

Иль водяная курочка нырнула

С той стороны моста. Ты видишь башню?

Там свет в окне. Он все еще читает,

Держу пари. До символов охоч,

Как все его собратья, это место

Не потому ль он выбрал, что отсюда

Видна свеча на той старинной башне,

Где мильтоновский размышлял философ

И грезил принц-мечтатель Атанас,-

Свеча полуночная - символ знанья,

Добытого трудом. Но тщетно он

Сокрытых истин ищет в пыльных книгах,

Слепец!

Ахерн. Ты знаешь все, так почему бы

Тебе не постучаться в эту дверь

И походя не обронить намека? -

Ведь сам не сможет он найти ни крошки

Того, что для тебя - насущный хлеб.

Робартис. Он обо мне писал в экстравагантном

Эссе - и закруглил рассказ на том,

Что, дескать, умер я. Пускай я умер!

Ахерн. Спой мне о тайнах лунных перемен:

Правдивые слова звучат, как песня.

Робартис. Есть ровно двадцать восемь фаз луны;

Но только двадцать шесть для человека

Уютно-зыбких, словно колыбель;

Жизнь человеческая невозможна

Во мраке полном и при полнолунье.

От первой фазы до средины диска

В душе царят мечты, и человек

Блажен всецело, словно зверь иль птица.

Но чем круглей становится луна,

Тем больше в нем причуд честолюбивых

Является, и хоть ярится ум,

Смиряя плеткой непокорность плоти,

Телесная краса все совершенней.

Одиннадцатый минул день - и вот

Афина тащит за власы Ахилла,

Повержен Гектор в прах, родится Ницше:

Двенадцатая фаза - жизнь героя.

Но прежде чем достигнуть полноты,

Он должен, дважды сгинув и вокреснув,

Бессильным стать, как червь. Сперва его

Тринадцатая фаза увлекает

В борьбу с самим собой, и лишь потом,

Под чарами четырнадцатой фазы,

Душа смиряет свой безумный трепет

И замирает в лабиринтах сна!

Ахерн. Спой до конца, пропой о той награде,

Что этот путь таинственный венчает.

Робартис. Мысль переходит в образ, а душа -

В телесность формы; слишком совершенны

Для колыбели перемен земных,

Для скуки жизни слишком одиноки,

Душа и тело, слившись, покидают

Мир видимостей.

Ахерн. Все мечты души

Сбываются в одном прекрасном теле.

Робартис. Ты это знал всегда, не так ли?

Ахерн. В песне

Поется дальше о руках любимых,

Прошедших боль и смерть, сжимавших посох

Судьи, плеть палача и меч солдата.

Из колыбели в колыбель

Переходила красота, пока

Не вырвалась за грань души и тела.

Робартис. Кто любит, понимает это сердцем.

Ахерн. Быть может, страх у любящих в глазах -

Предзнание или воспоминанье

О вспышке света, о разверстом небе.

Робартис. В ночь полнолунья на холмах безлюдных

Встречаются такие существа,

Крестьяне их боятся и минуют;

То отрешенные от мира бродят

Душа и тело, погрузясь в свои

Лелеемые образы,- ведь чистый,

Законченный и совершенный образ

Способен победить отъединенность

Прекрасных, но пресытившихся глаз.

На этом месте Ахерн рассмеялся

Своим надтреснутым, дрожащим смехом,

Подумав об упрямом человеке,

Сидящем в башне со свечой бессонной.

Робартис. Пройдя свой полдень, месяц на ущербе.

Душа дрожит, кочуя одиноко

Из колыбели в колыбель. Отныне

Переменилось все. Служанка мира,

Она из всех возможных избирает

Труднейший путь. Душа и тело вместе

Приемлют ношу.

Ахерн. Перед полнолуньем

Душа стремится внутрь, а после - в мир.

Робартис. Ты одинок и стар и никогда

Книг не писал: твой ум остался ясен.

Знай, все они - купец, мудрец, политик,

Муж преданный и верная жена -

Из зыбки в зыбку переходят вечно -

Испуг, побег - и вновь перерожденье,

Спасающее нас от снов.

Ахерн. Пропой

О тех, что, круг свершив, освободились.

Робартис. Тьма, как и полный свет, их извергает

Из мира, и они парят в тумане,

Перекликаясь, как нетопыри;

Желаний лишены, они не знают

Добра и зла и торжества смиренья;

Их речи - только восклицанья ветра