Я усмехнулся:
- Граф, вам не идет меланхолия. Вы все еще начальник королевской гвардии, Виктор этого не отменял. Для вас, я смотрю, главное честь и верность, но этот мир, кажется, уже начинает жить по другим правилам. Впрочем, я с трудом верю во всеобщую порядочность - что в прошлом, что в будущем. Вы, Жерар, представляете в королевстве реальную силу. Насколько я знаю, ваша популярность среди гвардейцев очень велика. Если бы вы сказали, что принимаете сторону барона, то гвардия в большинстве своем не стала бы препятствовать захвату власти. Но вы этого не скажете, правильно? У вас сейчас такое настроение, что вы бы просто устранились от дел и наблюдали, как мир катится ко всем чертям.
Мой собеседник вздрогнул, бросив взгляд на шторы, и это мне напомнило старую поговорку: "Не поминайте черта к ночи". Наверное, в этом мире существует похожая.
- Со мной вы можете не бояться чертей, - сказал я отчасти в шутку, отчасти серьезно.
Жерар вздрогнул снова.
- Потому что их не боитесь вы? - спросил он тихо.
Я все-таки рассмеялся:
- Скорее, потому что они меня боятся… Полно вам, граф! Вы по-прежнему держите меня за какого-нибудь ангела небесного. Это, если хотите, написано у вас на лбу… у вас, и еще у юного де Лири. Разумом вы еще ничего не решили, но душой искренне верите.
- Сказано, - откликнулся мой собеседник, - вера творит чудеса.
- Тоже правильно, - я устроился в кресле поудобнее. Наш разговор постоянно отклонялся от темы, перетекая в русло философии, и это грозило затянуться. - Однако плохая вера способна лишь на плохие чудеса. Это неинтересно и скучно. К чему вам нужна вера в меня? Верьте в абстрактное добро - в Бога, например. В Нем невозможно разочароваться, потому что невозможно увидеть Его действия и отличить их от действий Его врага. А я сделаю что-то не то - и полетят все ваши идеалы… ну ладно, не скажу, куда. Я всего лишь человек, хорошо это или плохо.
- И Спаситель был человеком, - почти беззвучно заметил Жерар.
От этих слов я даже покачнулся, из-за чего массивное кресло подозрительно скрипнуло. Что за дурацкая беседа! Всю жизнь я наивно полагал, будто заставить людей поверить во что-нибудь специфическое - задача весьма сложная и трудоемкая. Да, определенные суеверия есть у каждого, но если прийти к человеку и сказать: "Я - великий маг", или "Я - бог", - то вас отправят подальше. Никто и не подумает всерьез воспринимать сказанное. Если же при этом показать парочку чудес, вас просто заподозрят в мошенничестве с использованием технических штучек.
Впрочем, здешний мир еще далек от цивилизации содружества. Это у современных людей скепсис в крови. Мы с детства приобщаемся к чудесам информационных сетей, каналов стереовидения и прочей ерунды. Усваивая ежедневно тонны многообразия, мы вырабатываем свое понимание необычного и волшебного. Оно попросту намного сложнее.
- Жерар, - сказал я вслух, - Спаситель не отрицал свое родство с Отцом.
- Он тоже не знал… вначале.
Я медленно покачал головой:
- Ладно, граф. Не вижу никаких причин умалчивать свое истинное происхождение. Хуже все равно не станет. Вы придаете мне и моим поступкам некую религиозную окраску, а между тем я обычный человек. В чем-то тоже верующий - так что ваше сравнение меня со Спасителем звучит в моих ушах святотатством. Я не отношусь к религиям серьезно, но предпочитаю уважать чужие идеалы - особенно если они этого стоят. Итак, Жерар, признаёте ли вы, что жизнь людей постепенно изменяется? Мы стараемся чтить обычаи предков, но вольно или невольно вносим какие-то свои дополнения, что-то улучшаем. Достаточно посмотреть на Милну - как она отстроилась за последнее время.
- Несомненно, - мой собеседник задумчиво нахмурился, пытаясь уловить, к чему я клоню.
- Хорошо. А можете ли вы представить, что спустя много столетий все эти постепенные, незаметные изменения дадут в результате общество, совершенно непохожее на нынешнее?
Жерар не понимал. Я видел это в его глазах. Если замок разрушить и построить в другом месте, общество едва ли поменяется, - так думал мой собеседник. И в чем-то был прав.
Тогда я решил привести аналогию:
- Знаете, как делают мечи? Берут руду, плавят, получают слиток железа, затем из него выковывают меч. Не так ли?
- В общих чертах верно, - подтвердил граф.
- Из руды - рыхлого, рассыпчатого материала - выходит оружие. Всё изменяется до неузнаваемости, правда?
- Вы хотите сказать, - с удивлением произнес Жерар, - через много веков люди так же будут отличаться от нас, как сталь отличается от руды?
- Это грубый пример, но суть вы уловили. Хорошо. Теперь представьте, что те люди откроют множество новых способностей и возможностей. Наши предки не знали составных луков и арбалетов* - логично предположить, что и мы не всё знаем.
Мой собеседник кивнул, соглашаясь.
- Они обнаружат, что этот мир существует не сам по себе, - продолжал я, пытаясь вообразить, какие картины рисуют мои слова перед мысленным взором Жерара. Получалось плохо: я так и не смог полностью проникнуться средневековым мировоззрением. Я понимал, что граф едва ли глупее меня, но не мог отделаться от ощущения, что растолковываю простейшие вещи слабоумному. - Вокруг лежат другие миры, их много, и там тоже живут люди. Одни из них ушли в своем развитии дальше, другие же начали свой путь позднее. А у некоторых миров нет будущего.
- Другие миры… Вы хотите сказать, другие земли?
Другие Земли.
- В общем, да.
- Значит, вы не отсюда, - просветление на лице графа было искренним - наконец-то он начал кое-что понимать! - Вы пришли из других земель. Вы пришли… потому что у нас нет будущего?
В последней фразе явно прозвучал вопрос.
- Да, - просто ответил я.
Наступило долгое молчание. Свеча вновь начала коптить, однако граф не обращал на нее внимания. Он обдумывал мои слова.
Наконец он заговорил:
- Но как вы знаете?…
- Мы прошли тот же путь, помните? Условно говоря, мы способны видеть, куда ведут различные тропинки, ответвляющиеся от этого пути. Некоторые из них интересны и сами позднее превращаются в широкие дороги, а по другим можно зайти лишь в болото. Наше знание - мудрость даже не старшего, а просто того, кто волей случая идет впереди.
