— Соседям нужно выспаться, малыш. Придется отложить наши игры на потом.

— Но, хозя… ай!

Неожиданный и весьма болезненный шлепок оборвал его на полуслове.

— Назвал меня хозяином, забыл все свои хотелки, — строго отчеканил Юнхо, поглаживая наливающееся красным пятно на заднице Кима.

— Да, хозяин… я понял.

Джеджун уткнулся лицом в кровать и двинул бедрами, потираясь возбужденным членом о бедра доминанта.

— А можно…? — еще один шлепок приласкал попку. — Уй!

— Никакого секса.

— Почему? — проскулил Джеджун.

— Мне, скажем так, не очень хорошо. Я должен буду уехать на некоторое время.

— В пси… ээ… к врачу? — Дже извернулся и взглянул на Юнхо.

Чон кивнул.

— Мы наметим пути лечения, назначим визиты и приемы медикаментов. Я попробую начать все сначала.

— Почему мне нельзя с вами?

Юнхо отвернулся.

— Ты должен видеть во мне доминанта, а не слабого раздавленного идиота.

— Но я хочу… я буду рядом, чтобы помочь.

— Я уеду на пару дней, потом вернусь, чтобы закончить проект. Ты останешься, чтобы обдумать, нужно тебе это все или нет. То, что ты боишься будущего наших с тобой отношений, нормально. Но если ты был хоть чуточку серьезен три часа назад, когда сопли размазывал по лицу, то я должен постараться оправдать наилучшие твои ожидания. Как и ты мои.

Дже кивнул и позволил снять с себя ошейник.

========== Часть 26 ==========

В столовой было шумно. Студенты обменивались комментариями по поводу последней пары, где седовласый профессор дал всем просраться на внеочередном тесте. Староста по обыкновению выразил вслух общую мысль.

— Чё-т я перенервничал малёк. Погнали ко мне, загоним косяк.

Сидевшие тесной группкой дерзкие первокурсники с энтузиазмом поддержали предложение. Все, кроме одного.

— Дже? — Кима потыкали в спину. — Ты с нами?

— Не, — Джеджун с глупой улыбкой набирал сообщение, ответил, даже не подумав. — Мне хозяин не разрешает.

Повисла тишина, даже слышно было, как под потолком летает муха. Ощутив неладное, Джеджун поднял на приятелей глаза, понял, что ляпнул, и состроил невинную моську.

— Шутка!

Его подняли на смех. Похихикав за компанию, Джеджун слинял, пообещав, что как-нибудь оттянется со всеми по полной. Забросив рюкзак за спину, парень выскочил из института и помчался к метро. Ехать было недалеко, однако народу под конец рабочего дня было столько, что пришлось пропустить пару поездов. К тому моменту, как Дже выбрался на поверхность, заметно стемнело. Лавируя между людьми, он добежал до галереи. Красную дорожку уже скатывали в большой рулон, пара охранников курили неподалеку и глазели на хорошеньких девочек, которых наняли обслуживать гостей выпивкой и закусками. Те уже отработали положенное время и ожидали свою машину. Ким просвистел мимо, помахал охраннику, который уже знал его в лицо, и застал дюжину припозднившихся гостей. Те окружили Накамуру и наперебой вещали, как им понравилась премьера. При виде Джеджуна все замолчали.

— Дамы и господа, позвольте представить вам модель и музу великого маэстро, — Такахиро изящным жестом указал на Джеджуна.

Те с нескрываемым интересом оглядели Дже с ног до головы.

— Идеальный саб, — толстый лысый мужчина с длинными седыми усами прищурился, как кот, готовящийся атаковать мышь. — Не желаете принять участие в показательном выступлении на моей частной вечеринке?

— Ээ… н-нет… простите, — Дже кожей почувствовал, что выкажи он хоть малейшее неуважение, вылизывать ему языком собственный анус.

— Подумайте над моим предложением, — дед выковырял из кармана визитку и протянул парню.

Пришлось с благодарностью принимать и расшаркиваться с японцами. Нокамура незаметно указал ему на основной зал, и Джеджун поспешил откланяться. В главном выставочном зале царил полумрак. Несколько ламп подсвечивали скульптуры, создавая атмосферу таинства и секса. Юнхо стоял перед статуей, которую уже окрестили шедевром и венцом творения великого мастера, пристально вглядывался в лицо.

— Привет, — Дже поморщился от того, что своим топаньем разрушил хрупкую тишину, окутывающую мужчину. — Прости, что опоздал.

Юнхо повернулся к нему, улыбнулся.

— Жаль, что ты не застал речь Такахиро.

— Почему-то мне кажется, что она была скучной, — Дже приблизился, понизил немного голос. — Старый придурок, конечно, очень помог тебе и все дела, но сука всем рассвистел, что я — сабмиссив.

Юнхо рассмеялся.

— Все еще стесняешься своей роли?

— Просто не хочу, чтобы все знали.

— Все и не знают. А кто знает, и без подсказки догадаются о сабмиссивной природе человека. Даже если впервые встретят его на улице.

— Как это?

— Легко — они в «Теме». Раньше было сложно найти нижнего партнера, и мы научились присматриваться к окружающим нас людям. Веселое когда-то было развлечение, сидеть в баре и обсуждать, кто кем является, потом подходить к намеченным жертвам и провоцировать.

— А морду вам никто не крошил?

— Не случалось, — Юнхо обвил талию парня, прижал к себе, поставив его между собой и статуей. — Однако здесь все гораздо проще: они знают, что я доминант, поэтому пришли к выводу, что ты — мой питомец. А еще именно твое изображение удалось мне лучше всего.

— Еще бы, я ведь красавчик, — фыркнул Джеджун, дразня мужчину.

— Красавчик, — согласился Чон, потираясь щекой о волосы парня.

Джеджун, тот, что металлическим изваянием застыл на века, смотрел в ответ открыто и смело. Его шею практически скрывал мощный ошейник, от него тянулась цепь, и сабмиссив намотал ее на правую руку, словно играя. Его торс был обнажен, на гладкой коже угадывались лишь полоски упряжи, напоминающие изящный корсет. Расстегнутая ширинка узких штанов будоражила мысли. Юнхо видел, как многочисленные посетители выставки нет-нет, да и вставали на цыпочки в попытке заглянуть туда. Точеные ключицы, холмики сосков, голые ступни, придавали сабмиссиву порочного очарования. Он бросал вызов доминантам, дерзкий и наглый, показывал, что они не достойны его. Юнхо знал, что вызовет этим ажиотаж, возможно даже осуждение. Он и стремился к тому, чтобы расшевелить искушенную публику, оставаясь в пределах «Темы», не сводя к банальной попсе. Ему нужны были эмоции зрителя, и для этого он заготовил сюрприз. За статуей находилась арка. Ее стена была покрыта зеркалом, и, любой, кто сместился бы вбок, дабы заценить сексуальную задницу и спину юноши, попадал под прицел суровых глаз… госпожи. Маленькая и худенькая, она выглядела подростком, упрямым и беспощадным, смотрела словно бы свысока. Ее губы были сжаты в тонкую линию. Девушка была настолько же красива, сколько страшна. Не внешностью, а внутренней силой и кровожадностью. Ошейник саба с этой стороны смотрелся как всклокоченные волосы, а цепь, что спадала с руки сабмиссива, превращалась в длинный хлыст. Аюми держала ее небрежно, всем своим видом показывая, насколько незначительны людишки, останавливающиеся перед ней. Она тоже бросала вызов, но уже сабмиссивам, словно бы спрашивая, кто достаточно смел и уверен в себе, чтобы встать к ней в пару. Два лица в одном изваянии, две истории. Так же как в человеке есть и ад, и рай, черное и белое, низменные желания и достоинство.

— …Юнхо!

Мужчина встрепенулся, расслышав возглас Джеджуна.

— Как ты?

— Все хорошо, просто задумался.

— Устал?

— Немного.

— Еще бы, ты с самого утра вертишься перед журналюгами и извращенцами. Поехали домой.

Юнхо повернулся к выходу, но никак не мог оторвать взгляд от магнетических глаз своего детища. Дже потянул его на выход. Краем глаза он заметил отражение зеркала, и ему показалось на миг, что мегера злобно уставилась на него. Ненависть. Только так можно было описать ауру, окутывающую госпожу. Ким поежился.

— Не хотел бы я работать ночным сторожем. Увидишь эту вот, обсерешься да поседеешь.

Юнхо рассмеялся, забросил руку на плечо парня и направился к коридору.