Альтаир схватила фуражку и прыгнула, по-прежнему крепко держась за пуловер Мондрагона; и Мондрагон последовал за ней, дикая качка и попытки удержать равновесие — только ногами и перемещением центра тяжести тела. Альтаир упала боком, и когда ударилась о воду, та показалась ей твердой, как земля, и у нее почти перехватило дыхание. Она заколотила ногами, потому что одежда промокла и стала тяжелой, и она боролась за то, чтобы снова всплыть на поверхность, все еще держа в кулаке пуловер Мондрагона. Она почувствовала, как он заколотил ногами, и отпустила его, и тут вдруг что-то большое неприятно пробороздило по ее плечу — Боже мой, баржа, винт! — О, Боже! — она услышала приближающийся стук и в леденящей панике заколотила ногами, ударила Мондрагона или еще кого-то и вырвалась на поверхность; и все вокруг было окутано светом пожара; огонь бежал и горел прямо на воде, а гигантский черный силуэт баржи был похож на подвижную стену, когда она повернулась и наткнулась на стену. Альтаир увидела освещенную воду, брызгающую адским огнем, увидела другие темные головы, ныряющие и выныривающие, борющиеся за жизнь. Распахивались двери, зазвенели и загремели аварийные колокола.
Пожар! Пожар на канале!
Альтаир забарахталась в воде, дико огляделась и обнаружила совсем рядом бледное лицо Мондрагона. Он что-то прокричал ей сквозь рев огня, махнул в сторону берега раз, потом еще раз.
Альтаир поймала себя на том, что по-прежнему держит проклятую фуражку, решила было бросить ее, но потом в глубочайшем смятении пришлепнула ее на голову, со всей пропитавшей ее водой, и поплыла. Одежда тянула вниз; она дышала хриплыми толчками, плыла по-собачьи и делала вообще всякие движения, которые давали ей пространство для вдоха. Впереди лежал Марс. Это был узкий край Марса, и вдруг повсюду начали появляться толпы людей, черные фигуры вываливали на мосты и переходы, пока отчаянные крики и вопли тонули в реве огня.
Перед Альтаир возник берег, черной стеной надвигался все ближе и ближе, там, где Марс опускался: замурованные своды окон и бывших дверей, старый первый этаж затоплен и остался только край бывшей пешеходной дорожки, косой бетонный карниз, о ширине которого приходилось вспоминать всякий раз, когда объезжаешь этот остров на лодке. Мондрагон плыл сильными гребками перед Альтаир, добрался до осыпающегося шельфа и пробился к берегу. В свете пожара с него полилась вода, когда он, покачиваясь, выпрямился, повернулся и снова обрел равновесие. Он потерял черный платок, и светлые волосы приклеились к лицу. Ему как-то удалось сохранить рапиру; она болталась у него на боку, и клинок заблестел, когда Мондрагон опустился на колени на затопленном, косом карнизе, наклонился вперед и протянул Альтаир руку.
Ее хватило еще на несколько сильных гребков, спокойных и обдуманных, а потом она схватилась за эту руку, потянувшись также и второй, когда Мондрагон протянул ей другую руку. Он встал и отступил назад, вытаскивая ее из воды. Она забарахталась, чтобы найти твердую опору, отчего они едва опять оба не упали в воду, прежде чем Мондрагон снова восстановил равновесие и смог удержать и ее.
— Боже мой, — сказала она, задыхаясь и хрипя, и привалилась к нему; ее сырая одежда весила почти столько же, сколько она сама.
— Уходим отсюда. — Он повернул ее и подтолкнул, держа за локоть. Она с хлюпаньем последовала за ним, размахивая для равновесия руками, но он схватил ее покрепче за левую руку и потащил за собой, все быстрее и быстрее. Она хватала воздух и выплевывала воду, которая стекала с волос и фуражки, и в борьбе за равновесие едва не расшибла колени о наружный край карниза, где он ее держал. Ноги ее побежали дальше, а карниз кончился, и она провалилась до пояса, прежде чем Мондрагсн снова вытащил ее и она выкарабкалась на твердый камень, хватая воздух и с коликами под ребрами.
Потом они снова добрались до свободной земли, завернули за угол и вбежали прямо в толпу жителей этого района, которые пытались положить поперек канала плавающее дерево, чтобы удержать огонь, который могло снести водой в эту сторону. Толпа кричала что-то непонятно и гневно, проклятия в адрес двух беглецов, которые, возможно, и были ответственны за эту катастрофу.
— Это ваша лодка? — заорал кто-то, бросив свой конец дерева, чтобы схватить Мондрагона. — Это ваша лодка там?
— Нет! — крикнул в ответ Мондрагон, и его голос прозвучал низко и злобно. — Мы были на лодке с шестом… проклятая баржа чуть не угробила нас!
Все произошло быстро и прозвучало правдоподобно; акцент жителя Верхнего города, выведенный из себя пассажир, который не мог иметь никакого отношения к грузовой барже — все это настолько сбило мужчину с толку, что Мондрагон вырвался и протиснулся мимо него, таща за собой Альтаир. Альтаир тоже пыталась теперь бежать изо всех сил, мимо других встречающихся групп людей. Теперь два мокрых человека были уже достаточно далеко от непосредственной катастрофы, чтобы речь могла идти о промокших борцах с пожаром, и кроме того, у них было преимущество в том, что они бежали так быстро, что вырвались из района пожара прежде, чем к ним успели обратиться с вопросами. Альтаир хрипела и несмотря на размякшие ноги спешила изо всех сил, издавая чавкающие звуки промокшими башмаками.
Теперь ко всем прочим колоколам в ночи присоединился намного более сильный звон — большой колокол Сеньори, который тоже выбивал тревогу: На помощь, пожар, катастрофа, выходите, выходите!
Мондрагон добрался до северной лестницы Марса у причала, положил руку на перила и заспешил вверх, таща за собой Альтаир. Она хватала воздух, как рыба, запнулась на лестнице, но снова поймалась левой рукой, пока Мондрагон тянул за раненую правую.
Потом последовала спокойная трусца, их шаги глухо звучали по доскам северного моста Марса, ведущего к Вексу; там мост выходил на балкон, по которому к пожару бежали несколько владельцев лавок с ручными насосами и баграми. На более высоких мостах собрались люди и смотрели на пожар, который неестественным светом освещал город. Большой колокол Сеньори вызванивал тревогу. Растерянные люди выходили на балкон мимо Альтаир и Мондрагона.
— Что случилось? — закричал один из них и схватил Альтаир за руку.
— Баржа, — хрипло выдохнула она через плечо, но Мондрагон тянул ее все дальше, за угол Векса к Сплису, откуда один из мостов вел к Порфирио.
Потом они пошли спокойным шагом. Двое промокших беглецов тащились, крепко держась друг за друга, вниз по доскам, игнорируя любопытные взгляды. У лестницы Порфирио, ведущей вниз к причалу, Мондрагон повернул и начал спускаться по ступеням, все ниже и ниже, пока они снова не оказались на берегу канала, где лестницу лизали черные волны. Это был спокойный район; на этой стороне Порфирио находился склад, железные ворота которого были заперты. Мондрагон остановился, отпустил Альтаир и привалился к углу у ворот, а Альтаир прислонилась спиной прямо к железным воротам, держась за больной бок, и несколько мгновений только дышала. Лицо Мондрагона ярко блестело в свете звезд, а светлые волосы, снова понемногу высыхающие, опять завились.
— Куда мы идем? — поинтересовалась Альтаир.
— Не знаю, — ответил он.
— Он не знает! — Она сорвала с головы мокрую насквозь фуражку и хлопнула ею по ноге. — Проклятье, почему тогда ты тащил меня?
Он мгновение казался озадаченным и даже оскорбленным, а потом резко показал на мосты вверху.
— Чего ты хочешь? — спросил он грубым голосом. — Стоять мокрой в этой толпе и глупо глазеть? Назад, к Галландри? Они могут устроить засаду на каждом мосту!
— Тогда спроси того, кто знает город, черт бы тебя побрал! Идем!
Он не шелохнулся.
— Что ты собралась делать?
Она кивнула головой примерно в сторону своей территории на Большом Канале. Тяжелый колокол Сеньори истошно извещал о несчастье в ночи и выматывал Альтаир нервы. Она обдумала и перебрала в памяти в мгновение ока десяток возможных укрытий.
— Придется добираться пешком. Если мы пойдем к лодке сейчас, мокрые насквозь, нам будут задавать вопросы, а вопросы нам совсем не нужны. Мы должны подыскать себе место, куда можно дойти пешком. Забегаловка Моги. Моги или Либерти сделают это, ведь… Небо! — Альтаир сунула руку в правый карман брюк. Против всякого ожидания ее пальцы наткнулись там на два металлических кругляша; она даже не могла вспомнить, когда сунула их туда. Должно быть, инстинктивно, не задумываясь. Колени у нее размякли. Она осторожно вытащила руку из хармана, не вынимая монет. — Они у меня, они у меня, о, Боже, они у меня! — Она дрожала всем телом. — Идем! — Она схватила его за руку. — Ну, идем же, черт бы тебя побрал! Неужели нам дожидаться здесь твоих друзей?
