Именно таковой была Кшесинская, при выдающемся трудолюбии (будучи примой, она брала уроки у Чекетти и Йогансона и каждый день подолгу простаивала у палки) она делала все, чтобы именно труда в ее танце и не было видно. Казалось, Матильде Феликсовне любое па дается легко, хотя все знали, сколько синяков было набито, пока она не поняла секрет знаменитых тридцати двух фуэте, которые раньше выполняла только Леньяни.

А еще Ане нравилось, что Кшесинская старается отвоевать сцену у итальянок для российских балерин. Правильно, ни к чему приглашать чужих прим, разве мало своих талантливых балерин?

Выпускной спектакль всегда готовили особенно тщательно, так было и в этот раз.

Павел Андреевич Гердт принял гениальное решение, чтобы продемонстрировать таланты своих учениц, которых выпускал из училища. Ставка делалась на троих – Станиславу Белинскую, Любовь Петипа (Петипа-3) и Анну Павлову (Павлову-2, одна Павлова в балете уже служила, хотя больших успехов не демонстрировала). Для этого он не стал выбирать один балет или даже заказывать музыку нового, а просто составил целый спектакль из кусочков других балетов.

Вставки па и даже больших сцен из чужих спектаклей, как и их безжалостная переделка не только не считались плагиатом, но и приветствовались, удачные находки мгновенно тиражировались и заполняли давно известные и новые спектакли.

Так поступил и Павел Андреевич – он скомпоновал разные па из балетов Пуни, чтобы музыка была в одном стиле. В этом спектакле-картинке было все, что полагалось, – молодой граф с бедным другом, старый дворецкий с молоденькой очаровательной дочерью, баронесса с подругами, гувернантка, крестьяне и крестьянки и много-много разных танцев, позволяющих продемонстрировать технику выпускников и их готовность танцевать партии в уже идущих на сцене балетах. Название у спектакля тоже незатейливое – «Мнимые дриады».

Роль дочери дворецкого Гердт, не раздумывая, отдал Павловой. Аня поняла, что это ее звездный час, первый из большой-большой череды.

Матильда Кшесинская очаровала своим танцем девять лет назад, с тех пор многое изменилось: Мариус Иванович Петипа сдал свои позиции, хотя еще готовил спектакли и оставался самым большим авторитетом в российском балете, нынешний император Николай II балетом увлекался мало, его дядя Великий князь Владимир Александрович, всегдашний покровитель балетной труппы Мариинки и училища заодно, все больше времени проводил за границей на отдыхе или лечении, и хотя интерес к балетным спектаклям не снизился, залы были полны восторженных почитателей, пробиться на сцену новеньким становилось с каждым годом трудней.

Императорскую чету на выпускной спектакль ждали с нетерпением.

Перед генеральной репетицией, когда они разогревались, Люба Петипа вдруг невесело рассмеялась:

– Мы зря ждем. Не придут!

– Почему? – настороженно поинтересовалась Аня. Не может быть, чтобы судьба так жестоко обошлась с ними.

– Да ведь государыня почти на сносях, говорят, не встает с постели. А государь без нее ни на какой балет не пойдет. Марии Федоровны в Петербурге нет, остальным не до нас.

Наверняка Люба слышала такие речи дома, Мариус Иванович знал о положении дел, но Ане так хотелось верить, что случится чудо и императорская семья будет на выпускном спектакле!

Ну почему в жизни всегда сбываются худшие ожидания и никогда – лучшие?!

Люба, конечно, оказалась права – государыня болела, и никто приехать на спектакль не смог. Был только министр двора барон Фредерикс.

Роскошные усы барона, хотя и вызвали всеобщий интерес и восхищение, заменить императорскую семью в учебном театре не могли. Остальные не раз видели всех учеников – от выпускниц до первоклашек, а потому спектакль получился домашним.

Привычная сцена, привычная публика, привычные па… А на выпускном хотелось чего-то совершенно особенного. Но жизнь прозаична даже в театре.

Может, потому Аня не так уж сильно переживала из-за невозможности блеснуть перед императорской четой, что главная роль снова была не у нее…

Учебный театр не сцена Мариинского, хотя за годы учебы привыкли и к черноте огромного зала главного театра страны, и к взрывам аплодисментов, и к напряженной тишине тоже. В зале кроме непременных родителей, причем родителей всех классов, сидели Мариус Иванович Петипа (тоже родитель Любы), Иванов и артисты Мариинки. Аня увидела в первом ряду рядом с бароном Фредериксом и Петипа Матильду Кшесинскую. Кшесинская сама танцевала Лизу, и ей, конечно, было интересно посмотреть на исполнение Стаси.

Вообще-то она уже видела и даже в чем-то Белинской помогала, пока они репетировали в зале. Сама Стася бывала на репетициях Матильды Феликсовны, потому ничего нового ни та, ни другая увидеть не могли. Но в щелку занавеса Павлова увидела взгляд, которым Кшесинская сопроводила удачно выполненную Белинской вариацию. Что-то в этом взгляде не понравилось Ане. Стася не могла составить конкуренцию всесильной Кшесинской, да и тягаться в исполнении с примой тоже не могла – Матильда Феликсовна действительно лучшая, но то, как прима следила за выпускницей, подсказало Павловой, что Белинской будет трудно в театре.

Танцуя свое па-де-труа, Аня старалась не смотреть в зал, чтобы не наткнуться на такой же взгляд. И все же не выдержала – посмотрела. Кшесинская улыбалась, оценивала, но вовсе не неприязненно, напротив, очень благожелательно. Кольнуло самолюбие: не считает достойной соперницей? Если так, то Аня предпочла бы неприязнь примы, чем ее благоволение.

Последний ученический спектакль! Дальше только работа в театре.

Все знали, что их берут в Мариинку, и все равно волновались.

Аплодисменты казались нескончаемыми, но радовали больше младших, которые с видимым удовольствием кланялись и кланялись. Поклонам балетных учат с первых дней, умение красиво уйти и красиво кланяться, чтобы зрители не чувствовали себя обиженными, но и не устали от ожидания, когда же исполнительница удалится, много значит.

К Павловой подошла Екатерина Вазем.

– Аннушка, ты великолепна!

– Спасибо…

– Легка, изящна, – продолжила Екатерина Оттовна. Ее поддержал Гердт:

– Аннушка, еще раз повторю, хотя твердил уже не раз: твоя сила не в технике, а в душевности, в легкости. Ты возрождаешь танец Тальони, не пытайся повторить Леньяни.

Пришел поздравить выпускниц с прекрасным исполнением и Лев Иванович Иванов. Помощник Мариуса Петипа, может, и неважно учил своих подопечных, но он умел радоваться их успехам.

– Поздравляю, вы прекрасно справились со своими ролями! После Пасхи состоится ваш дебют в Мариинском театре.

– Чей? – не сговариваясь, в один голос спросили Павлова и Белинская.

Вокруг рассмеялись. Иванов кивнул:

– Обеих. Будете танцевать па-де-труа с кем-то из опытных танцоров.

Девушки победно улыбнулись, обе считали себя достойными отдельных и даже главных ролей в Мариинском театре, хотя в душе все считают так же, но слишком многие попадают в кордебалет и даже «к воде».

Подошла Кшесинская, поздравила, прижалась к каждой щекой к щеке, демонстрируя свое расположение. Аня даже усомнилась, не показался ли ей тот напряженный взгляд примы. «Показалось» – решила Павлова и с головой окунулась в поздравления и пожелания.

Всех порадовал барон Фредерикс, объявивший, что исполнители награждаются трехдневными каникулами. Это вызвало бурю восторга у младших, для старших спектакль уже подвел черту под официальной учебой.

Но еще до начала нового сезона у выпускниц состоялось выступление в спектакле – 21 апреля состоялся бенефис кордебалета, давали «Коппелию» и «Привал кавалерии». Во второй спектакль Гердт умудрился вставить па-де-катр и отдельные вариации четырех теперь уже бывших учениц.