— Шарлен любит детей. Просто трудно привыкнуть вот так сразу.

Бедняжка Шарлен.

— Мне пора бежать. У меня планы сегодня вечером, а еще нужно кое-что сделать. Пожалуйста, напомни Томми позвонить мне перед сном. Хочу сказать ему «спокойной ночи».

— Чем будешь заниматься вечером? — допытывается Пол. Кажется, внезапно разговор стал ему интересен, но я не собираюсь делиться с ним информацией о своей личной жизни. Его она больше не касается, а мне ни к чему слушать его негативные комментарии. Я слишком долго работала над уверенностью в себе, чтобы позволить ему ее растоптать.

— Не твое дело. Пока. — Я заканчиваю разговор и сразу замечаю на экране мобильного сообщение от Лукаса.

«Лукас: Тук-тук!»

«Я: Кто там?»

«Лукас: Оладушки!»

«Я: Что за оладушки?»

«Лукас: О, ладушки, увидимся сегодня вечером? ;—)»

Хихикая, я набираю ответ.

«Я: Ладушки. Ты такой смешной!»

Милая эсэмэска тут же поднимает мне настроение, похоже, у него талант. Невозможно кукситься, когда рядом Лукас.

Я сгребаю барахло для волос, несу его в ванную и раскладываю на столике рядом с раковиной. Смешав содержимое тюбиков и сменив блузку на старую футболку, я тщательно расчесываю волосы и надеваю перчатки из черного латекса, которые напоминают те, что использует Лукас во время работы.

Смесь густая и цвет у нее странный, красновато-розовый, но девушка-продавец заверила меня, что на волосах получится крутой рыжевато-каштановый, который я хочу. Я начинаю наносить краску на волосы, используя маленькую черную кисточку. Прокрасить переднюю часть волос вокруг лица оказалось легко, но, когда я дохожу до частей по бокам и сзади, становится все труднее разобрать, прошлась ли я по всем прядям, потому что волосы у меня довольно длинные и густые. Кисточка — штука совершенно бесполезная, поэтому я убираю ее к чертям и пальцами пытаюсь распределить комки вязкой цветной массы по волосам. Краска очень быстро становится липкой, а потом затвердевает, волосы окончательно спутываются, и разделить пряди теперь совсем невозможно. Как вообще после этого кошмара волосы могут снова стать мягкими и шелковистыми? Да ни за что!

Не имея понятия, прокрасились ли волосы на затылке, я наклоняю голову вниз и наношу еще треклятой смеси пальцами, в ужасе от того, что процедура оказалась такой небыстрой. Что, если полчаса уже прошло? И вообще, с какого момента начинать отсчет: когда волосы полностью прокрашены или когда процесс только начат? Зачем я вообще это сделала? Седые волосы уж наверняка лучше, чем этот ужас.

— Мам, что ты делаешь?

Я поднимаю голову и вижу Мейси, стоящую в дверях с широко распахнутыми глазами.

— Я хотела покрасить волосы, но, кажется, не получилось. По-моему, я пропустила несколько прядей, но не знаю точно, в каком месте, а теперь все слиплось и… затвердело. — Я показываю ей руки в перчатках, заляпанных розовой краской, с прилипшими к ней выпавшими волосками. — И, кажется, у меня волосы начали отваливаться!

Она тут же подскакивает ко мне.

— Господи! Мам, тебе нужна помощь!

Я киваю, чувствуя себя нелепо.

— Боюсь, я уже все испортила. Только посмотри, сколько волос повыпадало! Кажется, я теперь облысею.

— Мам, все в порядке. — Дает о себе знать милая и добрая часть моей дочери. — Я часто крашу волосы Шелли. Все нормально. Давай я доделаю.

Я присаживаюсь на крышку унитаза, и Мейси берет дело в свои руки.

— По-моему, я никогда раньше не видела, как ты плачешь, — мягко замечает она.

Дотянувшись до бумажного носового платка, я вытираю глаза.

— Знаю. Просто не думала, что это окажется так сложно. Продавщица в магазине так просто все объясняла. Сказала, что нужно просто все смешать, нанести и смыть. И ни разу не упомянула, что все слипнется. Я решила, что смесь будет похожа на кондиционер для волос.

— Не переживай. Я прослежу, чтобы выглядело зашибенски.

— Ты вернулась раньше, чем обычно? — интересуюсь я, не в курсе, который сейчас час. Сколько я тут просидела и провозилась с волосами?

— Нет, я каждый день прихожу домой в два. Я заволновалась, когда увидела твою машину перед домом.

Впервые в жизни я чувствую, что моя дочь уже взрослая. Она рассказывает о том, как прошел ее день, пока занимается моими волосами, и мои страхи отступают. Мы вместе ждем, пока подействует краска, а потом Мейси помогает мне перейти к раковине на кухне и промыть волосы.

— Как считаешь, нормально будет выглядеть? — докапываюсь я, все еще не уверенная, какой цвет волос в итоге получится.

— Я считаю, будет зашибись, мама. Пойду принесу какой-нибудь крем для лица. У тебя вся шея в краске. — Пока я пытаюсь сообразить, что это значит, она убегает в ванную. — Нужно нанести его на шею и лицо вокруг волос, потому что краска окрашивает и кожу тоже, — объясняет она, когда возвращается обратно.

Уверена, я побледнела от ужаса.

— Что? Ты серьезно? Продавщица меня об этом не предупредила.

— Да, и лицо и шея сбоку — все в краске.

— Вот дерьмо! Можешь стереть?

— Мам, ты же никогда не ругаешься! — смеется Мейси. — Что с тобой? Плачешь, ругаешься. Красишь волосы? — Она протирает мой лоб ватным диском с кремом. — Это из-за папы? Что-то произошло?

— Ничего не произошло. — Я качаю головой.

Она продолжает тереть ватой мое лицо и шею.

— У тебя же сегодня сеанс в тату-салоне? — уточняет она, вопросительно приподняв одну идеальную бровь.

— Да, ну и что?

— Думаю, тебе нужно принять душ, чтобы смыть то, что осталось, и, наверное, протри еще лосьоном с гамамелисом. Я раньше им протирала, чтобы убрать пятна.

— Хорошо. — Я бросаю взгляд на часы. Три часа пополудни. Мой визит назначен на шесть, есть еще время спокойно принять душ и перекусить, точно не опоздаю.

Мейси выбрасывает ватку в ведро и споласкивает раковину.

— Мам, знаешь, если ты немного расслабишься и порадуешься жизни, ничего не случится.

— Мейси…

— Я видела, как ты улыбаешься, когда смотришь в телефон, — перебивает она. — Видела новые шмотки в гостиной. Не обязательно все от нас скрывать. Мы с Томми хотим, чтобы ты была счастлива.

Я быстро обнимаю свою девочку.

— Спасибо, родная. Твои слова для меня очень много значат. Жизнь сейчас не самая простая.

Когда я возвращаюсь в ванную, чтобы принять душ, в ужасе замечаю, что забрызгала краской для волос пол, а несколько капель попало на стены и на раковину из фарфора. Как, блин, я только умудрилась? Притащив флакон жидкого очистителя из кухни, я яростно тру заляпанные места, но краска почти не сходит, вместо нее на полу и стене остаются бледно-красные разводы. Вот дерьмо! Пол впадет в истерику, когда увидит это, раз он хочет продать дом.

Я даю себе обещание больше никогда ничего не делать с волосами. Кажется, седина безопаснее, чем этот арт-проект, в который я превратила собственную голову. Да и новый цвет, скорее всего, даже будет незаметным.

11

ЛУКАС

Мой кузен Шторм — ведущий гитарист в «Эшес и Эмберс», улетной рок-группе, в которой играют его братья и мой брат Вэндал. Когда Шторм узнал, что я играю на скрипке и фортепиано, ему в голову пришла потрясающая идея добавить в несколько композиций, над которыми группа работает сейчас, элементы классической музыки в метал-обработке. Я записал с ними в студии несколько минусов для этих песен и согласился играть с ними на концертах в местных клубах, где они время от времени выступают.

Я люблю музыку, но тату-салон мне нравится больше. Иметь собственный бизнес и постоянный доход — моя давняя мечта. Я никогда особо не верил, что у меня это получится. Можете называть меня занудой, но мне нравится стабильность. Хотя многие люди посчитали бы, что образ жизни рок-звезды и разъезды по стране — или по миру — сплошная сказка, мне это не нужно. Такая жизнь только даст пищу демонам у меня в голове и разворошит мои старые проблемы с чувством неустроенности и ненужности. Я вижу, как Вэндалу приходится разрываться между группой, работой в студии и заботой о дочери, и не хочу так же рвать на части себя.