Он поднимает меня за талию и снова ставит на ноги, на землю.

— Ты красивая, — говорит он, убирая мои волосы назад, за спину. — Я не мог дождаться, когда увижу тебя сегодня. Никогда раньше не чувствовал такого к клиентке.

— Зачем ты мне это говоришь? — Я наклоняюсь, чтобы поднять сумку, и моя рука дрожит. Хотелось бы верить, что я дрожу из-за того, что стою на улице, на холоде, но знаю, что к морозу это не имеет никакого отношения, зато точно имеет отношение к тому эффекту, который он на меня производит.

— Может быть, чтобы узнать, почувствовала ли ты это тоже?

Не могу скрыть улыбки, глядя на этого невероятно красивого парня напротив. Невероятно молодого красивого парня. Целоваться с которым на темной парковке, как девочка-подросток, я не имею права.

— Лукас… — Я не могу ему соврать. Он слишком честен со мной, чтобы обманывать. Я не могу не признать, что он удивительно хороший человек. Я это знаю, хотя мы поговорили всего несколько часов. — Ты удивительный человек. Правда. В другом месте и в другое время… Я бы сама накинулась на тебя. Я тоже это почувствовала. Я в восторге от татуировки и видеть тебя снова была рада не меньше. В тебе есть что-то особенное. Но… Моя жизнь — сплошной дурдом. — Я пожимаю плечами, и его улыбка медленно угасает, и уверена, моя тоже. — Я просто не справлюсь, если сейчас ситуация станет еще запутаннее. Мне нужно разобраться со своей жизнью и позаботиться о детях. Я не в состоянии сейчас начинать что-то с таким человеком, как ты.

Он отступает на шаг.

— Таким, как я?

Я трогаю его за руку и качаю головой.

— Я хочу сказать, с молодым, как ты. Мы сейчас существуем в совершенно разных мирах.

— Я был на твоем месте очень давно, Айви. Гораздо раньше, чем следовало бы. Не суди по годам, и не думай, что я мальчишка-желторотик.

— Я знаю, что ты не такой. Я вижу. Поверь мне.

Он засовывает руки в карманы и качает головой.

— Я не хочу задерживать тебя, пытаясь разубедить. Тебе нужно домой, и я не хочу, чтобы твоя дочка переживала. — Он наклоняется и целует меня в щеку. — Веди аккуратно, увидимся на следующем приеме.

Я вдыхаю его запах, прежде чем он отдаляется от меня. Он так хорошо пахнет — смесью его одеколона и благовоний из студии.

— Спасибо за ужин, — бормочу я. — Мне было очень приятно познакомиться поближе и поговорить с тобой.

— Мне тоже, Солнце. Ты не представляешь, насколько. Приглашение на ужин в силе, если ты решишь его принять.

Я сажусь в машину, смотрю, как он подходит к зданию с другой стороны от входа в студию, где, очевидно, находится дверь в его квартиру. Прищурившись, в темноте я замечаю ранее не видимый мне балкон, находящийся сбоку здания. Наверху загорается свет, и Лукас проходит мимо окна, на ходу стягивая через голову рубашку. Даже в полумраке видно, какой он мускулистый. Отлично, Айви. Не хватало вдобавок ко всему стать вуайеристкой.

Когда свет в окне гаснет, меня охватывает тоска. Интересно, он уже лег в постель, думает ли обо мне? Жаль, я не пошла с ним наверх, не провела рядом чуть-чуть больше времени. Каким-то образом мир кажется лучше, когда я рядом с ним. Даже если мы просто разговариваем, я чувствую себя непринужденнее, счастливее, спокойнее. Больше похожей на ту девушку, которой была раньше… Как Шарлен сейчас, судя по словам Пола. Что ж, по крайней мере, мне не приходится соскребать налет с чужих зубов, чтобы заработать себе на жизнь, Шарлен.

И знаешь, что еще, Шарлен? Пол никогда не поцелует тебя так, как только что поцеловал меня Лукас. Уж в этом-то я уверенна.

Я завожу машину и, включив обогрев, жду несколько минут, пока двигатель прогреется. Голова слегка кружится, я все еще не пришла в себя от его поцелуев и ощущения его твердого тела, прижимающегося к моему. Трусики у меня промокли, я хочу его невероятно сильно. Я еще раз поднимаю взгляд на его окно, в сознании проносится воспоминание о том, как чувствовался его пирсинг на моей мягкой плоти, и теперь я понимаю, почему некоторые женщины пищат от восторга из-за мужчин с пирсингом. Как это, наверное, чувствуется в других местах…

Звонит мобильный, я вздрагиваю от резкого звука и забываю о своих грезах. Достаю телефон из сумочки и вижу, что на экране определился домашний номер телефона.

— Привет, Мейси, — бодро отвечаю я.

— Мам, ты где? Одиннадцатый час. — Смена социальных ролей может быть так неожиданна.

— Знаю, родная. Прости, — смущенно говорю я. — Мой визит затянулся сильнее, чем я ожидала. Я уже еду домой. Буду меньше чем через тридцать минут.

Я выезжаю с парковки. Надеюсь, Лукас не увидел, что я до сих пор сидела здесь в машине, разглядывая его окна.

— Зачем мне нужно было идти домой, если ты возвращаешься так поздно? — требует ответа Мейси. — Я могла погулять с друзьями подольше.

Господи, практически первый вечер, когда я не вернулась домой засветло, и уже приходится сражаться с дочерью-подростком.

— Потому что ты должна быть дома в десять, вот почему.

Она раздраженно вздыхает.

— Мам, ты серьезно? Мне почти восемнадцать. Никто из моих друзей не бежит домой к десяти. Это полный отстой. Теперь, когда папы нет, может, ты как бы забудешь об этом и разрешишь мне возвращаться попозже? Я же не пью и все такое. Мы просто тусуемся, болтаем или пьем кофе.

— Мейси, твоего отца не нет. Мы расстались, но он все равно твой отец, и комендантский час — его правило.

— Да папа сам не особо торопится следовать правилам, если ты не заметила.

Сжав зубы, я стараюсь сосредоточиться на дороге, а голова у меня начинает трещать.

— Мы уже говорили на тему таких комментариев, Мейси. Знаю, тебе тяжело. Нам всем тяжело.

— Папе не тяжело, только нам.

Я молча соглашаюсь с ней. Пол переехал к Шарлен Прекрасной, в то время как мы с детьми остались против воли одни в полном дурдоме.

— Милая, я знаю. Все наладится.

— Завтра я должна встретиться с Шелли. Можно, я хотя бы до полуночи останусь? Или, может быть, она придет к нам? Мы собираемся устроить марафон по «Дневникам вампира».

Черт. Я согласилась завтра поужинать с Тимом, парнем, с которым мы работаем вместе. Он ловил меня в комнате отдыха каждый день в течение двух недель, пока я не согласилась пойти. Однако я отказываюсь рассматривать этот выход, как свидание. Когда я соглашалась на этот ужин, то рассчитывала, что на несколько дней он отстанет, а потом, еще за несколько дней до ужина, я все отменю, сказав, что возникли дела с детьми. И, конечно же, неделя была такой сумасшедшей, что я про это совсем забыла, а теперь будет очень некрасиво с моей стороны позвонить ему завтра утром и отменить планы в последний момент, особенно, когда мне приходится видеть его каждый день. Казалось бы, работая в отделе кадров, я должна понимать, что не стоит соглашаться ни на какие встречи вне офиса, что, как ни странно, не против правил компании, в которой я работаю. Надо бы не забыть поднять этот вопрос на следующем собрании персонала.

— Мам? Алло? Ты меня вообще слушаешь?

— Да, я только что вспомнила, завтра вечером мне нужно отлучиться по работе, поэтому почему бы тебе не пригласить Шелли к нам? Она может остаться на ночь, если захочет.

— Улет! Я ей позвоню прямо сейчас. Люблю тебя! — Она кладет трубку, заканчивая разговор.

Позже вечером, когда я сижу на кровати, наношу лосьон на свою татуировку и не могу налюбоваться ее красотой, на ум приходит воспоминание о том, как руки Лукаса скользили по моей ноге, когда он работал, как от этого его прикосновения словно электрический разряд бежал по позвоночнику. Я такого не чувствовала уже очень давно, если вообще когда-то чувствовала. Мне хотелось, чтобы он не переставал прикасаться ко мне, хотела сама к нему прикоснуться. Интересно, у него татуировки по всему телу? Каково было бы провести рукой по его мускулам и запустить пальцы в его длинные волосы?