И вдруг всё стало на свои места. Чего он собственно лишается, решившись на брак с Мари? Великолепной машины и ещё нескольких дорогих, но, в общем-то, ненужных безделушек, присущих кругу его людей, людей богатых и состоятельных.

«Конечно, было бы неплохо ездить на работу на красном ягуаре, – с сожалением подумал он, – но без Мари, без её чудного голоса, без её милых глаз ему не прожить и дня, – а на ягуар я и сам себе как-нибудь заработаю, – с самоуверенностью, свойственной молодости, решил Джордж, – в конце, концов мой дипломный проект электродвигателя одобрил сам профессор Карриган и на работе, так было уже договорено с отцом, он будет заниматься его доводкой. Так что буду работать», – спокойно и уверенно решил Джордж.

Дождь по-прежнему лил как из ведра.

«Э, да я совсем промок. Так не годиться. – Джордж поднял руку.

И через несколько минут ярко-красный огонек такси уже уносил его домой.

Буквально, не взбежав, а, взлетев, по лестнице, он нетерпеливо нажал кнопку звонка.

Открыла мать: «Он чем-то очень сильно взволнован!»

Что с тобой мой мальчик? – с тревогой подумала она. – Отец уже давно спит, завтра у него трудные дела на фирме, а ты ужинай и ложись спать, утром всё и обсудим.

– Джордж, а Джордж, пора вставать, – услышал он голос матери, вставай, засоня ты этакий. Отец уже давно занимается делами фирмы, а ты всё спишь.

– Мама мне надо с тобой поговорить, – сказал Джордж.

– Вот сначала почисти зубы, затем съешь свой омлет на завтрак, тогда и будем говорить, – с улыбкой ответила она.

– Серьёзно мама, – сказал он.

– А почему это у тебя так подозрительно блестят глаза Джордж?!

– Мама я влюблён.

– Я знаю, Джордж, и через месяц у тебя свадьба.

– Да не в Люси мама.

– А в кого же? – От неожиданности мать даже вздрогнула.

– Её зовут Мари, мама. Она поёт в небольшом ресторане.

– Вот как? И давно же ты с ней знаком?

– Ровно один день.

– Надеюсь, у тебя с ней ничего не было.

– Нет, мама. Мари такая, такая, – от волнения голос Джорджа немного осип.

– Сынок, – с нежной теплотой в голосе сказала мать, – ты молод. А молодости свойственно всё идеализировать. И какая то певичка из третьеразрядного ресторана может показаться тебе феей. Поверь, сынок, пройдут года, и ты научишься смотреть на жизнь более трезво. Пока же давай поскорей мой руки, а то омлет уже давно остыл.

– Мама, я её люблю! – четко и ясно произнёс Джордж, – и хочу жениться на ней.

– А она тебя? – спросила она.

– Да! – почему-то быстро и внезапно ответил Джордж.

«Упрям как его отец, – со вздохом подумала мать, – надо хоть съездить посмотреть на эту певичку».

– Ну что ж, – весело сказала она, – я уже давно собиралась навестить свою сестру, но всё как то не было случая, а вот сегодня вечером и поедем, а заодно и твою принцессу посмотрим. Отец с нами не поедет, у него важные дела на фирме, а сейчас давай быстрее завтракать.

Два оставшихся до встречи с Мари дня прошли для Джорджа в каком-то тумане. Он механически делал все дела, отвечал на вопросы, а перед глазами стоял прелестный облик Мари.

Перед походом в ресторан он тщательно выбрился и сменил потрёпанные джинсы с цветной рубашкой на свой лучший костюм.

– Да ты у меня настоящий денди! – с восхищением сказала мать, – но почему денди такой бледный?

«Или это у него серьёзно», – с тревогой подумала она.

Была суббота. Придя в ресторан, Джордж с матерью уселись у самого первого столика.

– Чего изволите? – подлетевший официант почтительно раскрыл перед ними меню.

Не глядя ни на меню, ни на официанта, а весь напрягшись в ожидании Мари, Джордж наугад ткнул пальцем в несколько строк, но ни к одному блюду Джордж так и не притронулся, от волнения он не мог ни есть, ни пить.

«И чем она его только приворожила?», – с тревогой думала мать, смотря на Джорджа.

– Несравненная Марго! – объявил громким голосом директор ресторана.

И глаза Джорджа засияли:

– Смотри, мама, – шепотом сказал он, – смотри – это Мари.

На сцену вышла Мари. На этот раз она была не в простеньком подростковом платье, а в изящном платье с оборочками, которое удивительно шло к её стройной фигуре. Румянец покрывал её щёки. Но это был не здоровый крестьянский румянец, вызванный естественной пищей и пребыванием на свежем воздухе, а лихорадочный румянец волнения. Проще говоря, щеки её пылали.

«Э, да она тоже не равнодушна к моему мальчику, – с тревогой отметила мать Джорджа, – Боже правый, что скажет его отец.

Между тем, Мари взглядом окинула зал, глаза её явно кого-то искали. Её глаза и Джорджа на мгновение встретились, и в глубине их Джордж заметил теплые искорки, казалось, они говорили, они кричали: «Любимый мой, я твоя». Но это продолжалось лишь какое-то мгновение, такое мимолетное, такое короткое, что пожилой джентльмен, пьющий кофе за соседним столиком абсолютно ничего не заметил и благодушно зааплодировал Мари в предвкушении хорошего концерта. Не заметила ничего и мать Джорджа, хотя и внимательно следила за ним.

Но словно электрическая искра пробежала между влюблёнными, и с этого момента Мари пела только для Джорджа, а Джордж смотрел только на Мари.

Пела она на этот раз удивительно хорошо. Начав с простенькой неаполитанской песенки и пропев её своим звонким голосом, Мари затем перешла к оперным ариям. Её красивый сильный голос буквально заворожил всех слушателей. А под конец она пропела такую сложную партию из Чио-Чио-Сан своим неповторимым голосом, что даже мать Джорджа, тщательно скрывавшая свои эмоции, удивлённо приподняла свои брови: «У девочки, несомненно, большие вокальные данные», – подумала она.

Что касается Джорджа, то он и не скрывал своего восхищения Мари, взглядом полным любви, он ловил каждое её движение, каждый её звук, а она раскрасневшаяся и прелестная, польщённая вниманием всего зала, а особенно своего милого Джорджа, всё пела и пела.

Закончив петь, Мари, опять кинув быстрый, благодарный взгляд на Джорджа, торопливо убежала со сцены.

С заранее приготовленным букетом цветов Джордж постучался в её уборную. Ответа не было. Он постучался ещё и ещё, на его громкий стук вышел директор ресторана. «Мисс Хаггис, к сожалению, очень сильно устала, поэтому она после концерта сразу пошла к себе домой», – сказал он.

Торопливо сбежав по лестнице, Джордж отправился к Мари домой. Изрядно поплутав, он всё же нашёл маленький домик, утопающий в зелени деревьев.

На его настойчивый стук вышла седая старушка в буклях.

– Позовите, пожалуйста, Мари! – сказал Джордж, прерывающимся голосом, то ли от волнения, то ли от быстрой ходьбы.

– Мари сейчас нездоровится, – ответило старушка, строго глядя на Джорджа.

– Тогда передайте ей, пожалуйста, вот это, – сказал Джордж, вынимая из-за спины огромный букет роз, – и вот это.

Джордж, достав ручку, торопливо набросал на листке бумаги: «Мари, я очень тебя люблю, выздоравливай, я завтра приду в ресторан, Джордж».

Ничего не сказав, старушка взяла букет и записку и захлопнула калитку.

Если бы Джордж был немного понаблюдательней, то он бы заметил, как немного погодя, раскрылось окно второго этажа, и прелестная молодая девушка послала вслед ему воздушный поцелуй.

Но таково, наверное, свойство всех влюблённых, что они настолько рассеяны, вернее, поглощены предметом своей любви, что всё остальное, что не относится к ней или к нему, просто ускользает из их внимания.

К кузине Джордж не торопился, зная, что опять предстоит неприятный разговор с матерью, к тому же его переполняли впечатления после концерта.

Ярко светило солнце, по небу плыли лёгкие белые облака. На душе Джорджа было легко и спокойно.

«Дождусь до вечера, маман, наверняка, уедет», – решил он. Так и бродил он по маленькому уютному городку, пока последние лучи солнца не покинули его, широко улыбаясь своей открытой белозубой улыбкой каждому прохожему.